Cyberpsychosis (GaNG) (Призрак в сети) - Вьюн
Один из спешащих пассажиров, сбил с ног девушку, он было стал извиняться:
— Простите, простите, — но увидев ее хромированные руки: — Курва! Нужно смотреть, куда ты идешь! Чертова железка… — с этими словами двинувшись дальше, словно так и надо.
Сжав кулаки, я было двинулся вслед за этим уебком, но меня остановила Анна:
— Не стоит Рихтер, — положив руку мне на плечо. — Если бы подобные слова могли задеть меня, то я бы уже давно уехала из Праги, — при этом чмокнув меня в щеку.
Проводив взглядом спину удаляющегося мужчины, замечаю кучу полицейских вокруг. Мне совсем не нужно привлекать их внимание, не тогда, когда я на задании. Мысленно выругавшись, я попытался успокоиться.
— Только ради тебя, — кивнув Анне в ответ, после чего решаю сменить тему: — Ты уже получила данные с последней нашей операции в Дубае?
— Да, рада, что ты цел, судя по всему серьезная была засада, — немного встревоженно посмотрев на меня.
— Да, такого я не ожидал, — сухо отвечаю, невольно вспомнив произошедшее.
Дозиметр почти сразу приказал долго жить. Я стоял на зеркальной поверхности, в которую песок превратился после взрыва термоядерной бомбы — одной из пяти сброшенных на Дубай. Тогда я невольно вспомнил старые снимки, сделанные здесь в конце XX века: стеклянные небоскребы, роскошные автомобили, зелёные пальмы. Всё это обратилось в пыль. Остался лишь океан из стекла, покрытого радиоактивным пеплом и поблёскивающего под жарким аравийским солнцем.
Жизнь в окрестностях Старого Дубая не прекратилась, но её сложно назвать простой. Люди не осмеливаются выйти на улицу без защитного костюма, даже самодельного. Дома напоминают коробки: от радиации могут спасти только сплошные стены четыре метра толщиной. Средняя продолжительность жизни здесь, в отличие от Нового Дубая, составляет всего тридцать лет.
И всё же у жизни на развалинах есть свои преимущества. Здесь не бывает посторонних. «Сетевой дозор» и корпоративный спецназ сюда не заглядывают. Этот край стекла и пыли стал пристанищем для самых опасных преступников в мире. Кто-то считает, что эти люди пытаются урвать ещё несколько лет жизни, прежде чем отправятся в вечный ад. Другие говорят, что они уже в аду. Меня послали выкрасть одного из местных обитателей, но я попал в засаду, лишь чудом сумев закончить задание и не помереть.
— Как думаешь, зачем Бундесверу тот араб, торговец нелегальным хромом? — задумчиво произношу.
— Он сам разрабатывает новые образцы, думаю, ему уже нашли место в какой-нибудь закрытой лаборатории, а то и вовсе продали корпорациям, — пожимает она плечами. — Пойдем, на нас уже начинают посматривать.
Двинувшись вслед за Анной, взяв ее за руку, я размышлял о своей работе. Мне уже давно хотелось покинуть службу. Попал я в подразделение Бундестага еще будучи совсем мальчишкой. Я думал, что смогу сделать мир лучше, а по итогу выполняю всякие грязные поручения, похищая и убивая людей.
Мою жизнь изменило знакомство с Анной. В моем кармане уже два месяца лежало обручальное кольцо, я хотел сделать предложение Анне, предложить ей перебраться из Праги в какое-нибудь более подходящее место. За время службы я неплохо успел подзаработать, за головы некоторых бандитов неплохо платили.
На нашем пути встал полицейский, лица которого не было видно:
— Ваши документы, — довольно настойчиво посмотрел он на Анну, протянув руку.
Нахмурившись, я уставился на него. Осмотрев пластиковую карту, он с явным пренебрежением произнес:
— Проследуйте на досмотр, — схватив ее за руку.
Я было дернулся, но Анна остановила меня:
— Рихтер, это ненадолго, не устраивай сцен, это не займет много времени, дождись меня на вокзале, — заглянув мне в глаза.
Сжав кулаки, я просто кивнул, какое-то время провожая взглядом удаляющуюся девушку, которую тащил за руку полицейский, словно она была какой-то преступницей. Меня он не тронул, поскольку я был гражданином Германии, а вот беженку из Советов он потащил на досмотр.
— Ненавижу этот город, — тяжело вздыхаю, двинувшись дальше.
Пройдя сканер, я прошел на вокзал, где выстроилась целая очередь из людей с хромом, которую сканировали с помощью сканера и летающих вокруг дронов. Что примечательно «чистых» пропускали вообще без досмотра. На вокзал было две очереди, здесь даже не во все заведения пускали с хромом.
— И как эту помойку вообще приняли в ЕЭС, — сквозь зубы произношу.
Именно в этот момент на перроне раздались хлопки выстрелов, после чего раздался оглушающий взрыв. Я не успел ничего понять, когда меня опрокинуло ударной волной от взрыва. Мир на какое-то время потемнел. В себя я пришел на полу. Вокзал заволокло пылью, слышны были крики и плач, но меня это не волновало, вскочив на ноги:
— Анна! — с этими словами побежав обратно к прибывшему поезду.
Активировав систему сканирования в глазах, я с надеждой смотрел на каждую фигуру среди поднявшейся пыли…
Спустя два часа мне удалось ее найти в развалинах пункта досмотра. Приподняв осколок стены, я увидел ее. Ее раздавило еще в самом начале, мне хотелось думать, что она не мучилась. Достав футляр из кармана, я надел кольцо на ее палец…
В этот момент рядом со мной появилась моя копия:
— Нельзя сломать человека, как лошадь или собаку, — произнес он. — Чем сильнее человека бьешь, тем сильнее он ожесточается. Чтобы сломать его волю, его дух, нужно сломать его разум…
— Именно этим воспоминанием я подавил твою волю, — резко успокоившись, спокойно произношу, окончательно придя в себя.
— Да, — кивнула моя тень. — Ты показывал мне самый худший мой день, пока я не сломался, не перестал бороться…
Наклонив голову в бок:
— Ты хочешь мне отомстить? — с любопытством спрашиваю у оригинального Рихтера.
— Изначально хотел, но потом я понял, что мы слишком с тобой похожи. Мы оба служили ЗЛУ, пускай каждый и своему. Нужно ли мне винить инструмент? Который и сам к тому же пострадал… — слабо улыбнулся человек с «моим» лицом.
Поднявшись на ноги, я осмотрелся. Я находился в сети, мой разум был заперт, попав в петлю из чужих воспоминаний. Посмотрев вновь на свою тень, я произнес:
— Если ты не хочешь мстить, то помоги мне вырваться отсюда, — прошу у него помощи.
В ответ Рихтер рассмеялся:
— Ты действительно не понимаешь? — пристально посмотрев на меня. — Я — это ты…
— А ты — это я, — продолжаю завороженно за него.
Все это время, пускай и лишенный воспоминаний, но я действительно был Рихтером. Он уже давно стал
