Некровиль - Йен Макдональд
Он провел месяцы в холодной земле, пока виртуализатор считывал то, что паук посылал через мозг Сантьяго, усиливал и возвращал считанное, умножал и улучшал. Синестетическое движение червей, вслепую рыскающих в почве, превращалось в дрожь сенсорных цепей на обнаженной коже. Весеннее тепло он ощущал так, словно тепловая спираль обвивалась вокруг тела, раскрывая его навстречу свету, теплу. Почва соскользнула с его плеч, когда он вырвался из земли возрожденный, обновленный, ярко сияющий, как блейковский Адам, коронованный солнцем.
В горах родился день.[169]
Сантьяго Resurrexit[170] вышел на равнину Судного дня. Призванная из земли новым солнцем армия праведников восстала, чтобы вместе с ним отправиться к горам Господним: Мэрилин, Джимми, Бадди, Джими, Джон, Вольфганг Амадей, Уилфред, Дженис, Джим, Мама Касс, Билли и Птица: благословенная компания тех, кто жил и умер молодым, а теперь живет вечно.
Виртуализатор Миклантекутли воспользовался найденными источниками, обрывками информации, и приспособил их к галлюцинации Сантьяго.
Армия праведников пересекала красную равнину, направляясь к горам, и на это ушла вечность. Они увидели над собой облако, и когда поднялись на холмы, оно приблизилось и оказалось исполненным ликов. Когда путь продолжился в долины, осиянные светом Христа, каждый понял, что в облаке – точная копия его или ее «я». Тогда Сантьяго осознал, что тела в облаке – это жизни, прожитые ими на земле; несовершенства, промахи, грехи действия и бездействия. Он понял, что имя этому облаку – Неведение, и что впереди – там, где нижняя часть склонов Сиона простиралась за холмами, оно касалось земли и скрывало оголенное присутствие Бога. Он пробился сквозь серое, наполненное шепотами облако, холодное от неполноценности и компромиссов, и вышел на первозданный свет, отнимающий дар речи, способность мыслить и зрить. Текторы, мигрирующие по нейроглии Сантьяго, отыскали и запустили человеческий талант к религиозному экстазу, и сенсорная кожа устроила перегрузку его нервным окончаниям.
Время есть, время было, времени больше не будет.
И проснулся он, и обнаружил себя на хладных склонах холмов Старого Голливуда.
Их шоу на двоих «Опасные видения» шло на двенадцати виртуализаторах днем и ночью в течение пятнадцати недель в галерее «За проволокой». На свою долю в пакете прав Сантьяго купил residencia в Копананге и переехал из дома Миклантекутли в Малибу – жилище на сваях как будто стояло ногами в прохладном зеленом океане. Партнерство было прекращено. В Облаке Тайны он видел, как его отношения с Миклантекутли закручиваются нисходящей спиралью, все туже, с каждым поворотом винта становясь все более клаустрофобными и кровосмесительными. Он обратился вовне и вверх, к друзьям детства, знакомым по колледжу, новым отношениям, основанным на взаимной привязанности, а не на потребности и желании, спросе и предложении. Он снова взял бразды правления в свои руки.
Три месяца спустя Миклантекутли умерла. Натуральный передоз в доме у моря, но красивой смерти у Миклантекутли не получилось. Т17 продавался как высококлассный эйфорик. Вранье. Это был непревзойденный эйфорик. Он гарантировал трип, с которым ничто не могло сравниться. Очухавшись, пользователи взирали на оставшуюся часть своей жизни, видели только страх, отвращение, пепел, дерьмо и тьму – и устраивали себе передоз в приступе суицидальной депрессии.
Сантьяго узнал об истории смерти Миклантекутли в кратком изложении медиапроги, которой поручил следить за глобальными новостными каналами в поисках историй, которые могли бы иметь к нему какое-то отношение. Он пошел на прощальную церемонию, чтобы убедиться, что это и впрямь она, что смерть защитит его от ее привязанности. За те недели, в течение которых резервуар Иисуса разбирал Миклантекутли на части и восстанавливал, уверенность пошатнулась. Сантьяго обнаружил новый процесс в своей неврологической алхимии: угрызения совести. Он не любил ее, он стал ее бояться, даже ненавидеть, но она умерла из-за него, и его руки навсегда останутся нечистыми.
Народная мудрость гласила, что среди миллионов жителей Мертвых городов нельзя найти того, кто не хочет, чтобы его нашли. Но для больших денег существуют иные правила. Сантьяго разослал шпионов – физических, юридических, информационных, виртуальных. Они прочесывали живых и мертвых, они с помощью взятки подобрались к тщательно охраняемым файлам Дома смерти, они лазили по спискам корпоративных контрактов и полисов инморталидад. Они обнаружили Миклантекутли Resurrexit. Они сделали ей предложение, от которого ни одна уличная девчонка не смогла бы отказаться. Работать на человека, который ее бросил. Стать его агентом; продавать его вещества на улицах некровиля, где каждый тосковал по сновидениям.
Она согласилась, ее забавляли воспоминания о человеке по имени Сантьяго Колумбар.
Он не мог, просто не мог держаться подальше от людей тоскующих, склонных к саморазрушению, достаточно храбрых, чтобы подойти к самому краю и посмотреть вниз.
Тем же летом упал Перес, его разум застыл в нирване из-за нейронного ускорителя, созданного Сантьяго Колумбаром. Круг друзей распался: напряжение, которому личность Сантьяго подвергала связующие силы в его ядре, всегда было слишком велико для людей, которых он притягивал. Он оказался один среди орды приятелей – так ему было на роду написано, – и видел впереди лишь энтропийный склон разочарования и упадка. Вот тогда-то он и начал общаться с Миклантекутли. А заодно узнал, что стало для нее желаннее незаконной виртуальности, и шаг за шагом приблизился к той грани, к которой никогда раньше не осмеливался подходить.
На крыше Миклантекутли взглянула на свой антикварный «Ролекс». Она выкатилась из-под конопли и присела, словно кошка на охоте, на самом краю.
– Пойдем, corazón.
– Они ушли?
– На улицах есть люди. – Она подняла грузовой подъемник. – После вас, сеньор. Нам предстоит встреча.
Сантьяго поехал вниз. Небо, стена, дождь кружились вокруг него. Казалось, единственной неподвижной точкой был аккуратный обрубок пальца на левой руке Миклантекутли.
Они пробирались по закоулкам карнавала, прячась от Бледных Всадников среди плавучих платформ и ряженых на ходулях. Миклантекутли, схватив его запястье искалеченной ладонью, потащила Сантьяго против течения из оркестров и танцоров. В юности он однажды видел фреску в какой-то старой мексиканской базилике. Улыбающиеся скелеты тащили лордов и леди, вынуждая прыгать и скакать вместе с Пляской Смерти, заключив их руки в нерушимые костяные оковы.
Заведение Тупицы Эдди, четырехугольник с пластиковой крышей, располагалось между четырьмя хромированными закусочными, в каждой из которых обслуживающий персонал на роликовых коньках подавал блюда разной этнической кухни. Дождь барабанил по пластику, и, несмотря на протечки кое-где, столики внизу были заняты.
– Подлинный передвижной пир, – сказала Миклантекутли, поймав взгляд хозяина. – Когда он становится слишком популярным, они выстраиваются паровозиком и уезжают куда-нибудь еще. – Тупица Эдди сам принес ей «маргариту». – Моему другу – просто воды.
– Как
