Штрихи к портрету: В.И. Ленин – мыслитель, революционер, человек - Владлен Терентьевич Логинов
Этот интернациональный долг он видел и в ликвидации тех политических и экономических трудностей, которые переживала наша страна и с которыми партия вела повседневную открытую и напряженную борьбу.
Каждый шаг вперед, каждый успех молодой Советской республики не только глубоко анализировался и пропагандировался Владимиром Ильичем. Он всегда вызывал у него и чувство законной гордости… И первые победы Рабоче-Крестьянской Красной Армии. И первые коммунистические субботники, давшие миру невиданный доселе образец нового отношения к труду. И первые тонны чугуна и угля первых восстановленных домен и шахт. И первые электростанции в российских деревнях. И первые детские сады и музыкальные школы…
«На каждую сотню наших ошибок, – писал Ленин, – о которых кричит на весь свет буржуазия и ее лакеи… приходится 10.000 великих и геройских актов – тем более великих и геройских, что они просты, невидны, спрятаны в будничной жизни фабричного квартала или захолустной деревни, совершены людьми, не привыкшими (и не имеющими возможности) кричать о каждом своем успехе на весь мир» [Л: 37, 61].
Но, глубоко анализируя, пропагандируя каждую победу и каждый успешный шаг молодого социалистического государства, Ленин прекрасно понимал и другое… Да, главное влияние на развитие мирового революционного процесса Советская Республика оказывает своими успехами. Но не меньшее значение, и, к сожалению, отрицательное, оказывают на него наши недостатки, наши трудности. В этом смысле, говорил Ленин на IV конгрессе, голод, разразившийся в стране после победоносного окончания гражданской войны, был
«таким несчастьем, которое грозило уничтожить всю нашу организационную и революционную работу» [Л: 45, 285].
И этот опыт, как и опыт побед, также был нужен тем, кто вступал на путь борьбы за социализм.
Один из «польских коммунистов, – рассказывал Владимир Ильич, – когда я ему сказал: „Вы сделаете иначе“, ответил мне: „Нет, мы сделаем то же самое, но сделаем лучше, чем вы“. Против такого довода я решительно ничего не мог возразить. Надо предоставить возможность исполнить скромное желание – сделать Советскую власть лучше, чем у нас» [Л: 38, 162].
Но дело было не только в передаче опыта другим рабочим партиям. Речь шла о важнейшем принципе работы партии в массах и воспитании масс. В свое время Энгельс писал:
«Массы должны иметь время и возможность развиваться, а эту возможность они получают лишь тогда, когда у них будет собственное движение – безразлично, в какой форме, лишь бы это было их собственное движение, в котором они будут идти впереди, учась на собственных ошибках, на собственном горьком опыте».
Эту мысль он повторял неоднократно:
«…массы учатся только на результатах своих собственных ошибок» [МЭ: 36, 489, 573].
И Ленин считал, что мысль эта целиком применима не только к воспитанию широких народных масс, но и к воспитанию самой пролетарской партии.
Ленин не скрывал тех трудностей и ошибок, с которыми столкнулись большевики, «когда мы выступили на нашу деловую дорогу, когда мы должны были подойти к социализму не как к иконе, расписанной торжественными красками» [Л: 45, 308]. За два десятилетия до этого – в «Что делать?» – он писал:
«…для того, чтобы воспользоваться опытом движения и извлечь из этого опыта практические уроки, необходимо дать себе полный отчет о причинах и значении того или другого недостатка».
В революционном деле, указывал Ленин, сознание недостатков равносильно «больше чем половине исправления!» [Л: 6, 32, 33].
Этому он учил и партию:
«Открыто признать ошибку, вскрыть ее причины, проанализировать обстановку, ее породившую, обсудить внимательно средства исправить ошибку – вот это признак серьезной партии, вот это исполнение ею своих обязанностей, вот это – воспитание и обучение класса, а затем и массы» [Л: 41, 41].
Вся буржуазная печать смаковала эти ошибки и неудачи, трубила о них на всех перекрестках. Ленин шутил по этому поводу:
«Если наши противники нам ставят на вид и говорят, что, дескать, Ленин сам признает, что большевики совершили огромное количество глупостей, я хочу ответить на это: да, но, знаете ли, наши глупости все-таки совсем другого рода, чем ваши… Если большевики делают глупости, то большевик говорит: „Дважды два – пять“; а если его противники… делают глупости, то у них выходит: „Дважды два – стеариновая свечка“» [Л: 45, 291].
Выступая на XI съезде партии, Ленин говорил:
«Все революционные партии, которые до сих пор гибли, – гибли оттого, что зазнавались и не умели видеть, в чем их сила, и боялись говорить о своих слабостях. А мы не погибнем, потому что не боимся говорить о своих слабостях и научимся преодолевать слабости» [Л: 45, 118].
Для Ленина это был важнейший принцип взаимоотношений коммунистов с массой, принцип, обеспечивающий и абсолютное доверие народа к партии, и развитие, рост сознания самого народа. После победы Великой Октябрьской социалистической революции Владимир Ильич с гордостью заявлял:
«Мы, партия большевиков, Россию убедили».
И, объясняя главную причину этого успеха, он прямо указывал: народ пошел за большевиками не потому, «что их агитация была более искусна. Нет, дело в том, что агитация их была правдива» [Л: 36, 172; 40, 69].
Любить «человечество» всегда легче и менее хлопотно, чем любить вполне конкретного человека. Для Ленина такие понятия, как «народ», «пролетариат», никогда не были сухими и абстрактными «историческими категориями».
«Революционная масса, победоносно разрушающая старое и долженствующая создать новое, – пишет Клара Цеткин, – не была для Ленина чем-то серым и безличным, не была рыхлой глыбой, которую может лепить по своему желанию маленькая группа вожаков. Он оценивал массу как сплочение лучшего, борющегося, стремящегося ввысь человечества, состоящего из бесчисленных отдельных личностей»[219].
На тех же съездах, митингах и собраниях, где тысячи людей ловили каждое слово Ленина, сам он с таким же вниманием слушал каждого выступавшего. Его многочисленные записи речей и выступлений рабочих и интеллигентов, крестьян и партийных работников всегда точно схватывали суть вопроса, иногда даже интонацию…
Противники Ленина, как, впрочем, и современные сторонники «элитарной» политики, рассматривающей народ лишь как послушное стадо, пытались иронизировать над большевиками и их стремлением
