Александр Щёголев - Свободный Охотник

— Помнишь, — глухо говорит он, — твой брат рассуждал насчет численности людей и звероидов? Он ведь прав, Галактика до предела заполнена врагами, еще немного, и человечество рухнет под их тяжестью. И Повар Гной, если не врал, беспокоился о том же. Тратить время на сбор информации — непозволительная роскошь, действовать нужно немедленно. А посылать лучшие силы неизвестно куда, оставляя Метро на растерзание звериным стаям — преступная глупость.

— Что же тогда остается?

— Да просто оборвать ниточку, связывающую Голый Народ с нашим Метро! Нужно штурмовать Сорок Седьмой гипархат только для того, чтобы уничтожить Внегалактический Тоннель. Если отсечь звероидов от их родины, то очистить Метро будет не так уж сложно. Ведь у нас есть Полная Карта!

Девочка размышляет, сурово поджав губы.

— А как это — уничтожить Тоннель?

— Есть средства, — Свободный Охотник раздраженно взмахивает рукой. — Например, резонансное рассеивание. Установить два генератора в противоположных Входах и пустить волну. Или простейший способ, предложенный, между прочим, как раз Большим Лбом — еще в пору его легендарной молодости. Самое обычное Веретено может не только скручивать Тоннель, но и производить обратную операцию — так же, как я делаю вот с этим одеялом… — Коротким движением он разворачивает тугой, слабо жужжащий рулон, снова раскладывая одеяло по постели.

Очень наглядно у него получается. Операция и в самом деле несложна — всего лишь поменять в бортовой системе Веретена программу взаимодействия плоскостных генераторов с трехмерными сгущателями. Аппарат будет двигаться как бы задним ходом, «наоборот». Медленно, конечно, не сравнить с процессом резонансного рассеивания, но все же. До Большого Лба такая очевидная мысль в голову никому не приходила, потому что казалось совершенной нелепостью уничтожать Тоннель, пусть даже с целью оптимизации Узора. И это объяснимо — для тех времен. Но теперь-то, теперь… Свободный Охотник отбрасывает одеяло ногой.

— Слепцы, они и есть слепцы!

Девочка вдруг оказывается рядом с ним.

— Мы еще поборемся, — шепчет она ему. — Мы им еще покажем, правда?

Кулаки Свободного Охотника медленно разжимаются.

— Есть третье решение, — так же тихо отвечает он. — Об этом я и хотел с тобой посоветоваться. Сразу хотел, да как-то не получалось…

В голосе его что-то такое, от чего дочь гипа пугается:

— Что ты задумал?

Он бесстрашно смотрит ей в глаза.

— Понимаешь, высокородные стратеги мечтают захватить Первый Внегалактический, но ведь они не знают координат Входа или Узла. Это ГЛАВНАЯ ТАЙНА тварей. Документы, которые мне подарил твой несчастный отец, не открывают тайну. Короче, Сферосовет не знает ГЛАВНОГО. Зато я знаю это.

Дочь гипа осторожно отодвигается, отступает, опускается на постель. Она сплетает пальцы рук в нервный комок. Она всё поняла.

— Помнишь, ты следила за перемещениями «Универсала-Плюс», когда Бархатный взял меня в плен? — увлеченно продолжает герой. — И сигнал вдруг пропал. Помнишь?

— Да, — покорно реагирует она.

— Ты тогда подумала, что меченый робот-истребитель уничтожен, вот след и потерян. А через несколько сотых сигнал маяка снова возник, причем в том же месте, где исчез. На самом деле сигнал пропал потому, что этого Тоннеля нет на Карте. В том месте находится Внегалактический Узел, Хозяюшка. Координаты известны — спасибо бортовой системе, которая все и всегда запоминает.

— Когда ты уходишь? — просто спрашивает девочка.

— Я пойду не один. На границе Фрагмента меня ждет Ласковый в своей разведкапсуле. Если я не найду себе другого корабля, ты доставишь меня к Ласковому, после чего вернешься сюда. «Универсал — Сорок Семь» останется тебе.

— Значит, ты принял решение?

— Да, моя маленькая. Внегалактический Тоннель должен быть уничтожен.

— Может, попытаешься сначала связаться с кем-нибудь? С гипом Связи, например… Или с Гладким — по-моему, он хотел с тобой договориться.

— Гладкий уверен, что мы погибли, поэтому не стоит его разубеждать. С гипом Связи поговорю обязательно. А тебя я прошу — не обольщайся насчет своего брата. Я понимаю, как трудно терять единственного оставшегося в живых родственника… Подумай вот о чем. Звероиды хорошие бойцы, но к творчеству органически неспособны, не смогли бы они придумать такой великолепный план — сначала захватить гипархат Пустоты и только потом организовать Первую Атаку. Для этого нужна голова человека. Не надо иллюзий, прошу тебя. Сын гипа воспользовался тварями, чтобы утвердить личную власть над Галактикой.

— Я его ненавижу, — звенит дочь гипа. — Ненавижу.

Сильные слова сказаны, наступает время пауз. Один томительный вздох сменяет другой, прежде чем девочка решается возобновить разговор:

— Я знаю, мы с тобой больше никогда не увидимся. — Она старается не всхлипывать. — Ты украдешь Веретено, уйдешь в Тоннель и вернуться уже не сможешь. Если, конечно, тебя не убьют раньше.

— Решение принято, — ровно говорит он.

— А как же выборы Генерального? Ты мечтал восстановить Управление…

— Управление восстанавливается. У гипов наконец появилась общая цель — Мерцающие Усы. Что касается выборов Генерального, то ответ даст жребий. Было принято предложение гипа Связи. Разумеется, я сам дал согласие на такой вариант, но, думаю, без моего участия этот спектакль прекрасно обойдется. Полную Карту я им все равно не отдам, родовой монополии меня пока никто не лишил.

— А как же служба Узора?

Свободный Охотник зло усмехается:

— Генеральным мне не быть, а к высокому званию гипа Узора я не успел привыкнуть. Службой Узора будешь ты, моя хорошая.

— Я?

В ее взгляде — настоящая паника. Взгляд ее мечется по спальне, не находя, за что зацепиться.

— Вот мы и добрались до конца разговора, — очень серьезно, очень спокойно говорит юноша, подсаживаясь к девочке, обхватывает одной рукой ее дрожащие плечи, другой рукой по-хозяйски поворачивает ее застывшую голову к себе лицом. Взгляды встречаются. — Мы все сделаем официально, чтобы ни один червь не посмел усомниться в твоих правах. — Юноша решительно кивает. — Настало время основать гипархат Узора, который в случае моей гибели перейдет в твое владение. Ты согласна?

— Я согласна, — с усилием двигает она губами.

— Умница, — радуется гип Узора. — Я побаивался, что ты заупрямишься. Тебе пока нет двадцати, так что постарайся скрывать мое отсутствие. Если тайна раскроется раньше времени, выставишь ультиматум и убежишь в Тоннели. Станешь Неуловимой — как я. Но когда достигнешь двадцати, смело возвратишься и вступишь в законное владение гипархатом Узора… Впрочем, бегство — это чрезвычайный вариант. Пойдем, маленькая, пойдем скорее.

— Куда?

— В комнату Всеобщей. С хозяевами дома я договорюсь, они станут инженерами нашей свиты.

— А зачем — во Всеобщую?

— Ну, как же иначе? Официальная церемония. Галактика должна узнать, что гип Узора женится. И что женой его станет дочь гипа Пустоты, носящая титул Сорок Седьмой. Так ты согласна или нет?

Дочь гипа, не дослушав, ступает к выходу — прямая, гордая, сильная…

Он употреблял слово «болезнь», и я больше с ним не спорил. Самым странным, по мнению моего знакомого психотерапевта, была именно динамика болезни. «Синдром овладения» действовал не постоянно. Бред обрушивался на парня, как цветочный горшок, сброшенный с подоконника расшалившейся кошкой — внезапно и подло. Следовала фаза возбуждения, во время которой от него бесполезно было добиваться чего-либо, кроме идиотских фраз типа: «Команду можно дать руками, пальцами, голосом, глазами…» Потом начинал беспрерывно говорить — то ли сам с собой, то ли с кем-то еще, — на языке, состоящем из одних только цифр. Если его о чем-то спросить, он откликался вполне осмысленно, но мог и рассердиться, если вопрос ему не нравился. Когда он сердился, всегда кричал одну и ту же фразу: «Белого Странника нужно уничтожить!» Укол транквилизатора действовал, как снотворное — мальчик засыпал. И просыпался уже нормальным, прежним. Почти нормальным. Критическое отношение к себе и к своему состоянию возвращалось, но бред все равно оставался — в виде образов, описать которые бедняге не удавалось. Или не хотелось. Бред незримо присутствовал, хоть пациент и соглашался, что ничего этакого с ним не было и быть не могло. Он соглашался с очередным врачом легко, охотно, лишь бы самому поверить в то, что он всего лишь болен — я это видел. А видел ли это врач?

«Плоских Вселенных не существует, потому что в них нет Главного. В них нет места Богу», — полагал Александр Ильич, пусть и выразив свою мысль другими словами. Неужели он тоже не увидел очевидного?

Он разъяснил мне, что шизофрения иногда развивается волнообразно: подъем, спад, подъем, спад (на психиатрическом жаргоне — «шубообразно»). Бред временно отступает — срок ремиссии в некоторых случаях доходит до двадцати лет, — и снова возвращается, уже на новом уровне. Но не бывает, чтобы периоды помрачений длились так недолго — максимум час! Волнообразное течение болезни встречается также у эпилептиков, рассуждал Александр Ильич вслух. Особенно, в случае височной эпилепсии: на фоне нарастания активности начинается бред, а после приступа — исчезает. Но ведь мальчику делали энцефалографию и реоэнцефалографию. Не обнаружено ни очаговости, ни судорожной активности. Электрический фон и тонус сосудов головного мозга в норме. Наш больной, как выяснилось, совершенно здоров… А вот вам другая странность, успокаивал меня детский психотерапевт. Бедолаги, страдающие синдромом овладения, обычно не ищут спасения и защиты у близких людей. Типичная картина противоположна — подозрительность, тотальное недоверие, страх. Как это совместить с поведением мальчика, у которого все наоборот? Выпороть его и выгнать, чтобы не морочил занятым людям голову…