Олег Макушкин - Иллюзион
Смешавшись с терпящими поражение спецназовцами, Шелест проскользнул вперед, соединив в единое длинное и стремительное, как бросок леопарда, движение свой выход на линию стрельбы и два прицельных выстрела по заигравшейся с визуальными эффектами женщине и пикировавшему Бэтмэну. Гигантский нетопырь рухнул вниз и покатился бесформенным комом по асфальту, а Повелительница Молний повалилась на землю, скорчившись в судорогах и издавая пронзительные, как крик раздавленной мыши, вопли. Ее тело покрылось сплошной паутиной из золотистых искорок, которые перетекали с места на место, стремительно скользя по туловищу и в доли секунды превращая его в сочащийся сукровицей кусок гниющего мяса — биопулемет Шелеста был заряжен миллионами инфузорий-ксенофагов, способных моментально разлагать любую органику, кроме тела своего хозяина.
Росомаха, человек-оборотень, прыгнул на Шелеста, выпустив из верхней челюсти изогнутые кинжалы клыков, и они вдвоем покатились по земле, соединившись на мгновение в один комок отчаянной ненависти и пылающего, как ацетиленовый факел, желания уничтожить противника. Но Шелест вскочил на ноги, будто и не падал, запахнув небрежным движением изорванные в клочья полы шинели. Оборотень попытался подняться на руках — ноги отказались ему повиноваться — и завалился на бок; позвоночник у него был перебит в двух местах, живот спазматически подергивался, а из разверзнутой пасти хлестала темная, чернеющая на обросших шерстью губах кровь. Шелест поднял оружие, и волкодлак захлебнулся собственным криком, раздирая в агонии свое тело чудовищными когтями, уже побуревшими от крови убитых спецназовцев.
Оставался боевой робот, и Мирослав понял, что надлежит выступить ему. Он поднял перед собой руку ладонью вперед и побежал навстречу звездообразной вспышке и застрявшему на высоких частотах пулеметному стрекоту. Образовавшийся в ионизированном воздухе под действием вживленного в ладонь излучателя плазменный контур превращал в пар летящие навстречу осиной стаей пули. Не предвидя своего поражения, Робокоп продолжал стрелять, пока Мирослав не подбежал вплотную и не выплеснул на противника скопившийся в зобу самовоспламеняющийся состав, выработанный драконьими железами, проросшими в горле. Доспехи робота, облитые жидким пламенем, стали таять, как проеденная молью ветошь, рассыпаясь на глазах металлическим пеплом, лишь голова, охваченная струями взвившегося вверх огня, сохраняла неподвижность восковой маски, даже начав чернеть и обугливаться.
Пройдя мимо поверженных мутантов, Стих и Шелест скользнули в занавешенный дымом вестибюль телецентра, стремясь поскорее уйти от ошеломленных спецназовцев, которые могли начать стрелять им в спину. Миновав не оказавшую на них никакого эффекта газовую завесу, коммандос сменили тактику — Мирослав вышел вперед, а Шелест, как более опытный, прикрывал его сзади — так они действовали в виртуальной среде боевого симулятора, на котором час назад прогоняли свою операцию. Теперь им даже не требовалось говорить — их мысли текли в одном русле и были синхронизированы с точностью до движения руки или головы. Тем удивительнее было для Мирослава услышать человеческий голос там, где он ожидал лишь вопли монстров.
— Зачем вы пришли? Это не ваша битва, — сказали стены огромного пустого вестибюля, в котором невнятно серел потолок с пустыми глазницами круглых ламп и крался над полом туман парализующего газа.
В темноте, рассеянной лишь светом прожекторов, стоявших на площади, вестибюль казался пустым, как выеденное яйцо. Но голос, глухой, отраженный от стен, шел из каждого угла, заставляя осторожно переступать ногами, прислушиваясь к звукам собственных шагов.
— Это Меченов, — одними губами сказал Шелест, пытаясь предостеречь Мирослава. — Он хочет отвлечь нас. Не обращай внимания.
— Зачем? Разве вы не понимаете, что мы боремся за одно дело? Вам могут не нравиться мои методы, но я хочу того же, чего и вы, — падения Иллюзиона. И я могу этого добиться не через десять или двадцать лет, а прямо сейчас. Просто не мешайте мне, — продолжал увещевать голос, принимая то угрожающие, то просительные интонации.
Неожиданно потолок начал падать, и Мирослав в доли секунды распознал, что это сеть, сплетенная из серых веревок, опускается на них с Шелестом. Они побежали, но сеть накрывала всю площадь вестибюля, убежать из-под нее было невозможно, и оставалось только стрелять, жечь, резать, прижавшись спина к спине, эту паутину, которая свивалась вокруг обугленными жгутами, тщась оплести, задушить, спеленать. Они чувствовали физическую опасность, исходившую от извивающихся серых нитей, — те выделяли яд, способный уничтожать органику, как это делали крошечные живые пули из биопулемета Шелеста. В какой-то момент разорванная в клочья, местами прожженная паутина свилась в большой тугой шар, из которого оформилось существо, отдаленно напоминавшее человека.
Человек-паук заскользил вокруг бойцов, с легкостью перебрасывая свое мешкообразное тело на мохнатых суставчатых лапах между полом и потолком; его хищная пасть плевалась струями клейкой слюны, которые оставляли длинные выжженные следы на полу вестибюля. Шелест и Мирослав бросились в разные стороны, лавируя, ныряя и уворачиваясь от выстреливающих в их сторону нитей, почти незаметных в обычном видеодиапазоне, но ядовито светящихся в спектре ультраволнового излучения; встроенное оружие генкоммандос отвечало вспышками выстрелов, осыпая стены и потолок дождем мерцающих золотых пылинок.
Монстр — привратник Меченова — не смог сопротивляться двоим воинам, действовавшим как единое целое. Загнав паука в угол, Мирослав (в предплечье у него был встроен тот же живой пулемет, что и у Шелеста) пару раз быстро сжал кулак, стимулируя деление инфузорий в протобульоне внутри мышечного мешка, вытянул руку в сторону противника и почувствовал, как открывается отверстие в ладони и как спазм сжимает руку, заставляя ее одеревенеть на то мгновение, пока мышцы выдавливают наружу порцию одноклеточных людоедов.
Миг — и комок светящихся амеб с негромким чмоканьем выскакивает из руки и попадает точно в паука, тут же рассыпавшись по его телу и охватив жертву словно ячеистой сетью, непрерывно перетекающей с места на место — с одного участка плоти на другой, чтобы пожрать его, превратив в лужу межклеточной жидкости.
Паук кричал в ультразвуковом диапазоне, так что все обычные люди в радиусе полукилометра оказались в полуобморочном состоянии. Тело монстра развалилось на отдельные червеобразные комки, которые попытались расползтись в разные стороны, но ксенофаги сделали свое дело раньше — паук превратился в бесформенную груду почерневшей слизи. Мирослав приблизился и посмотрел вблизи на одну из инфузорий, попавшую на неорганическую поверхность, — она извивалась, напоминая крохотную личинку, обрамленную ресничками; ее приятный золотистый цвет и внешняя безобидность создавали обманчивое впечатление живой игрушки. Мирослав вздрогнул и ощутил приступ тошноты — его собственная рука показалась ему чужой и опасной, заслуживающей отторжения.
— Идем, дело еще не сделано, — спокойно сказал Шелест. — Меченов будет разговаривать с нами через своих монстров, с которыми он скорее всего поддерживает телепатическую связь. Мы должны его остановить, иначе люди в ужасе отшатнутся от каких бы то ни было способов использования генных технологий. Благодаря Меченову путь к спасению человечества будет навсегда утрачен. Этого нельзя допустить. Идем.
— Остановить — значит уничтожить? — спросил Мирослав.
— Скорее всего, — кивнул Шелест и, уловив колебания Стихеева, добавил: — Не стоит бросать дело на полпути, иначе зачем вообще было ввязываться?
— Ты знаешь, пожалуй, я действительно зря пошел с тобой, — сказал тихо Мирослав. — Этот кошмар... я не готов к нему. Монстры, которые были людьми, люди, которые, как мы, скорее являются монстрами... Это страшно. И хочется просто уйти и спрятаться. Я не готов к тому, чтобы смотреть в лицо таким вещам.
— Слушай, я тебя ни разу ни о чем не просил, — сказал Шелест. — Но сейчас я прошу: помоги мне. Помоги добраться до Меченова, а потом делай, что хочешь. Один я могу не пройти, а в этом деле не может быть осечки — мы обязаны победить ради всех людей на Земле. Помоги мне.
— А может быть, тебе просто нужна мотивация? — усмехнулся Мирослав. — Если рядом не будет нормального человека, то ты с твоей извращенной психикой не захочешь пальцем о палец ударить. Ладно, идем. Будь что будет, но мы пройдем этот путь до конца.
— Все-таки чему-то ты научился, — улыбнулся Шелест.
И они пошли по бесконечной лестнице, через этажи, наводненные монстрами, от человекоподобных гибридов, находивших аналоги в мифологии, до тошнотворных созданий из фильмов ужасов. Фантазии уличных братков и солдат удачи, нанятых Меченовым, хватало лишь на копирование наиболее эффектных образцов хоррора. При этом они зачастую пытались использовать огнестрельное оружие, а на чудовищные торсы, украшенные щупальцами и отростками, натягивали бронежилеты.
