Почему тебя похитили - Дж. Т. Лоуренс
Так что да. Я знаю, что вы уже догадались. Я тоже, хоть и не хотела в этом признаваться самой себе. Медсестра позвонила мне сегодня (на работу!) и сказала мне, что тест положительный. Не положительный в смысле хороших новостей, а положительный, как в «я — беременна».
Я БЕРЕМЕННА (!!!)
Я была (и сейчас так) в абсолютном шоке. Практически девственница! Плюс, П. и я всегда были такими осторожными. Я пью таблетки, и мы используем презервативы. Ну, мы используем презервативы в большинстве случаев. Был случай на пляже после концерта, когда у нас его не было. И еще раз в моем «Сити Гольф», когда я получила этот ужасный синяк на левом колене от ручного тормоза, и мне пришлось надевать чулки на работу в середине лета. О, Боже! О, Боже!
Чудо-трагедия. Трагическое чудо. «Вот это да» — все, что мне удалось произнести в трубку. Вот это да. Я хотела сказать кое-что похуже.
Они хотели, чтобы я как можно быстрее встала на учет по беременности: пила витамины, наверное. Врач сказал что-то об ультразвуке и фолиевой кислоте. Кислота — это хорошо. Моя жизнь кончена! Я сказала, что не собираюсь возвращаться в клинику, а он попытался отправить меня к акушерке. Я просто положила трубку. Никоим образом, я не могу родить этого ребенка. П. подумает, что я пытаюсь поймать его в ловушку, заставить уйти от жены.
Фиг с ним, с П., что я вообще буду делать с этим ребенком?! Мне двадцать четыре года, я все еще новенькая в городе и пытаюсь произвести хорошее впечатление на работе и на соседей. Это должно было стать моим новым началом, моим Большим Прорывом. Как я собираюсь объяснять, что я одна и у меня будет ребенок?
И, что более важно, что насчет заботы о маленьком спиногрызе? Кричащий малыш и грязные подгузники? Ни за что, я девушка-карьеристка! Это восьмидесятые, Бога ради! Я покинула дом, чтобы строить свою жизнь, а не связывать себя по рукам и ногам. Не для того, чтобы быть пьяной домохозяйкой. Я годами мечтала о химической завивке, деловом костюме, подходящих к нему туфлях, и о том, чтобы у меня был персональный компьютер. И о телефоне, которым смогу пользоваться задней частью ручки, чтобы не испортить свой новый маникюр. Почему, черт возьми, я настолько плодовита? Это проклятье!
Я не знаю, что делать. Я в ужасном стрессе и нет никого, с кем я могу поговорить об этом. Кроме Бекки, но тогда она подумает, что была права: Большой Город изменит меня. Вы можете представить себе, что она подумает обо мне теперь? Я не смогу рассказать ей об этом! Девушки в офисе замечательные, но я пока что еще ни с кем не сблизилась. Кроме того, они все, очевидно, знакомы с П., а это слишком опасно. Может эти слова и будут звучать лицемерно, но я не хочу причинить боль жене П. Это ужасно. Я — плохой человек. Вероятно, это мое наказание. Как говорится, карма — та еще сука.
Еще и моя семья будет в полнейшем шоке. Я с легкостью представляю лицо отца. Он живет в этой дурацкой реальности, где шестидесятых не было, и мы все еще консервативны, как перед сексуальной революцией. Пожалуй, я такой и была, шесть месяцев назад.
Черт! Он моментально отречется от меня. И мама. Я стану сиротой.
Черт, черт, черт!!!
Такое ощущение, что мир вокруг меня рушится.
Я хочу спрыгнуть с моста! Я могу! Тогда, по крайней мере, я смогу отдохнуть. Мой разум сможет отдохнуть. В любом случае, кто будет по мне скучать?
Мне так плохо. Тревога, вина, утренняя тошнота: все это превращает мой желудок в посудомоечную машину. Я не могу есть. Я не могу спать. Я не знаю, что делать.
Я чувствую, что готова снова упасть в обморок.
Боже, помоги мне! Я не заслуживаю этого, но все равно помоги мне!
Глава 4
Большой красный цветок над его сердцем
Йоханнесбург, 2021
Кирстен вскрикивает, хватаясь за сердце.
— Боже правый!
— Меня называли и похуже, — произносит появившаяся перед ней темная фигура.
Верхнее освещение зажигается вновь.
— Какого хрена ты здесь делаешь?
— Эй. Так ты приветствуешь сына Всевышнего?
— Насколько мне известно, сын Бога не станет прятаться в темных коридорах в надувных мотошлемах.
— Откуда ты знаешь, будучи такой безбожницей? — спрашивает Кекелетсо, уперев руки в бока. — И благослови тебя, сестра, у тебя все еще грязный ротик.
Она держит в руках черную сумку.
— Ничего, если я перекантуюсь у тебя?
Кирстен наклоняется вперед и обнимает ее, ощущая мускатный запах от ее косичек и теплой кожи. Ей нравится, как одевается Кеке. Кажется, что она выглядит одновременно сексуально, хардкорно и женственно. Рядом с ней Кирстен всегда ощущает себя пацанкой в своем наряде из футболки, джинсов и кед. Она проводит картой и открывает дверь.
Пока Кеке делает себе укол инсулина в гостиной, Кирстен открывает дверцу своего старенького голубого «Смег» и шарит там, в поисках пары бутылок пива. От мысли об иголках ее пробирает дрожь, так что она никогда не смотрит, как Кеке делает укол. Просто от звука приложения на телефоне Кеке, отслеживающего уровень сахара, ее передергивает. Черная сумка застегнута на молнию, что означает, что Кеке закончила, и, когда подруга проходит в кухню, ее татуировка, нанесенная нано-чернилами, уже бледнеет. Белые чернила реагируют на уровень сахара в крови: когда он в норме, татуировка выцветшая, бледно-серого цвета. Когда ей нужен инсулин, она становится белой, и резко контрастирует с ее темной кожей. Выглядит жутковато.
С характерным шипением, Кирстен откручивает крышку и вручает бутылку Кеке, которая выглядит так, будто хочет что-то сказать.
— Итак, — начинает Кирстен, — никогда не знала, что ты умеешь терять дар речи.
— Думаю, тебе понадобится что-нибудь покрепче.
Она расстегивает свою черную кожаную куртку, вытаскивает папку и опускает ее на кухонный стол. Кирстен кладет на нее руку. Она теплая. Но Кеке забирает документы.
— Для начала выпьем.
— По крайней мере, ты четко расставляешь приоритеты.
Кирстен натянуто улыбается. Папка, лежащая на кухонном столе, постоянно притягивает взгляд. В конце концов, ей приходит в голову мысль: наконец, хоть какое-то объяснение, какой-то шаг вперед. Она берет бутылку японского виски за горлышко и подхватывает два хрустальных бокала. Свободной рукой девушка вытаскивает несколько прозрачных силиконовых ледяных кубиков из морозильной камеры.
— Ты
