Александр Чубарьян - Точка невозврата
Хотя, скорее всего, я все преувеличиваю.
Пацан тем временем обходит весь зал, не пропуская ни один столик. С каждым разом он ведет себя все более распущенно, словно измеряя уровень своей вседозволенности. И все время поглядывает на своего отца, причем делает это так, чтобы посетители видели, с кем он пришел и кто «за него, если что…».
— Ты, собака! Деньги на бочку!
Поднимаю глаза, смотрю на него пару секунд и возвращаюсь к отбивной.
Он вертит головой — то ли чувствует разницу между мной и овцами, то ли не знает, что еще сказать, потом неуверенно добавляет:
— Я тебе говорю, собака! Руки вверх — и деньги на бочку!
Есть дети. Дети, которых воспитывают родители, которых балуют — но в меру — бабушки и дедушки. Дети, которые понимают, что можно делать, а что нельзя.
А есть гаденыши. Те же дети, только привыкшие с самого детства, что им можно все.
Не люблю гаденышей. Никогда их не любил.
— Я тебя сейчас пристрелю, как собаку, — заявляет отпрыск и прицеливается.
— Сдерни отсюда, пока я тебе уши не надрал, — негромко произношу я, и не ожидавший такого хода гаденыш вертит головой в поисках поддержки.
— Па! — кричит он.
Уже прилично поддатый папаша, скользнув по мне взглядом, кривится.
— Что, Павлуха?
— Он мне уши хочет надрать!
В голосе мальчишки нет испуга, скорее изумление. Как это так? Надрать уши?! Мне?! Сыну такого-то…
— Ну так убей его! — советует папаша и подмигивает жене. — Замочи!
В то же мгновение сынок нажимает на спусковой крючок, и мне в лицо бьет струя воды.
В зале повисает гробовая тишина, разбавленная тихой музыкой из невидимых колонок. Некоторые посетители смотрят на меня — и я знаю, о чем они думают.
«Ты такой же, как и мы, ты тоже никто и звать тебя никак. Ты не тронешь его, побоишься».
Тишина длится всего лишь секунду, не больше. Потом раздается смех.
Родитель гаденыша ржет как ненормальный.
Возможно, его развеселил каламбур — «замочи», возможно, он горд за своего сына, легко «замочившего» меня…
Он смеется несколько секунд.
Пока я выстрелом из «Дезерт игл» не сношу ему полчерепа.
На глазах у гаденыша.
Ба-бах!
И снова — секунда тишины. Во время которой я успеваю прошептать: «Рест ин пис».
А потом…
Паника, крики, звон битой посуды, грохот падающей мебели — и толпа, устремившаяся к выходу.
Стреляю еще раз — в огромное окно от пола до потолка. Пробив себе дорогу, спокойно выхожу по осколкам стекла на улицу.
Легко смешиваюсь с толпой, не боясь, что меня задержат. Здесь меня никто не сможет остановить.
Неприспособленный мир. Слабые, глупые люди.
Впервые чувствую, что мне становится скучно.
* * *
— …арестованы несколько членов террористической группировки, занимавшейся производством и реализацией деструктивного софта, вирусов второго и третьего поколения, а также программной поддержкой так называемых плавающих линков. Два человека имели на себе нелицензированные имплантанты. Им предъявлены обвинения по статьям…
Он представился Куратором. У него был очень мягкий и тихий голос, когда он говорил, казалось, что он все время за что-то извиняется. Как ни странно, но это не раздражало, а, наоборот, даже забавляло.
Маленький, пузатенький и лысоватый еврей. Такой вот добродушный дяденька с цепким взглядом и мягким голосом. Ему бы Карлсона играть в анимэ-постановках.
— Твой организм уже начал выделять повышенное количество тестостерона, креатина и еще десятка веществ, необходимых для роста и развития мышц, — сказал Куратор. — Пока только для поддержания формы, но если ты решишь заняться этим профессионально, тебе достаточно будет всего лишь увеличить физические нагрузки.
Стас посмотрел на свои руки. Заметного увеличения мышц не наблюдалось, незаметного — тоже.
— Теперь я смогу получать зарплату? — поинтересовался он.
— И не только, — равнодушно ответил Куратор. — Тебе помогут в любой сфере деятельности. При необходимости помогут и с обучением, главное, чтобы это было интересно тебе.
— Кто поможет?
Вопрос остался без ответа.
— Послушайте… — неуверенно начал Стас. — Этот проект…
— Ты знаешь ровно столько, сколько должен знать инкубатор, — сказал Куратор. — Ни больше ни меньше. Личный совет — не занимайся поисками того, что тебе не принадлежит. Думай о себе. И кстати, для развития закладки будет полезно, если у тебя появится какая-то цель и ты ее достигнешь. А твое будущее, сам понимаешь, зависит от того, как закладки будут развиваться.
Стас подошел к окну, распахнул его. Вместе со свежим воздухом в квартиру ворвался уличный гомон: детские крики, музыка, шум машин.
— Мне снятся странные сны… — начал он.
— Знаю, — мягко прервал его Куратор. — Это первое время. Адаптационный период, не волнуйся. Если будут осложнения, встретишься с нашим психоаналитиком, но это маловероятно.
— Я не про то, — сказал Стас. Задумался, подбирая слова, потом повернулся к Куратору и твердо сказал: — Я хочу быть наемником.
Тот, казалось, растерялся и несколько секунд молча переваривал услышанное. Потом отрицательно покачал головой — на губах снова заиграла улыбка.
— Это исключено.
— Но…
— Нет. — И после паузы повторил: — Исключено.
Стас молча смотрел на улицу. Куратор не торопил его, ждал.
— А если я захочу стать президентом? — неожиданно спросил парень.
— Думаю, что у тебя вряд ли получится стать даже депутатом-одномандатником, — невозмутимо сказал Куратор. — Но мешать тебе никто не будет, возможно, даже помогут. Пойдешь учиться…
— А без учиться нельзя?
— Можно. Станешь президентом своей квартиры. Тебя устроит?
— У меня есть время подумать?
— Конечно. — Куратор встал с кресла, положил на стол электронную визитку. — Здесь мои координаты. Связывайся в любое время. И самое главное: не забывай про основную задачу.
* * *
У Куратора, видимо, было что-то срочное. Его сигнал пришел аж трижды продублированный. Такое не стоило игнорировать.
В Сеть он вошел на ходу. Загрузился от внешней операционки, запустил несколько копий и влился вслед за ними в один из порталов «Европа-онлайн».
Он видел дорогу перед собой, приборную доску, джойстик, который уверенно держал одной рукой. Сворачивал в переулки, выезжал на дорогу, останавливался перед светофорами, улыбался молоденьким самочкам, которые, завидев дорогую тачку с одиноким водителем, старались выставить напоказ все свои филейные части. Он рассматривал эти части, а в это время его разум, управляемый ИскИном, блуждал по закоулкам Сети, выискивая знакомые линки и отбиваясь от поисковых систем переадресацией запросов.
Курьер клиники «Такечи апгрейд» должен быть осторожным, особенно в беседе с продажным сотрудником злейшего врага клиники — корпорации «Волхолланд».
Знакомый аватар вынырнул из бесконечности континуума, скидывая адрес. Секунда — и происходит соединение.
Они были в закрытом пространстве. Кто-то перезагрузил систему, сработал заранее заложенный дестроер, который, временно заблокировав выход, уничтожил все сторожевые программы. Чисто. Теперь до выхода их никто не обнаружит.
— Чего хотел, неугомонный?
— Закладка начала работать. Готовьте деньги.
— Ты просишь или приказываешь?
— Слушай, это то, что вам нужно. Боевая, последняя модель.
— И что ты хочешь за нее?
— Пятьсот наличными, пять, как обычно.
Машина, едущая впереди, резко затормозила, и, чтобы избежать столкновения, пришлось выскочить на встречку. Объезжая «дорожного тормоза», крикнул в его адрес парочку нелестных слов, одновременно продолжая общение в виртуале.
— Пять с половиной миллионов? Ты цену только что придумал?
— Это последняя модель. Новейшая разработка.
— Паршивый из тебя продавец, Куратор. Ну да ладно. Когда закладка будет готова?
— Скоро. Контакт с инкубатором уже произошел. Через пару недель, а может быть, и раньше ему загрузят обновления. Будьте готовы.
— Мы всегда готовы. Это все?
— Да.
— Тогда до связи.
Выходить всегда неприятно. Потому что сразу, потому что резкий обрыв и боль внутри, а тело передергивает все, будто от отвращения, да мурашки по коже. И тошнит. Баг в программе выхода. Надо бы отладить, да времени никак нет. Интересно, у стоматологов бывают больные зубы?
Мигнув поворотником, машина перестроилась в правый ряд и припарковалась напротив бутика оборудования для интерактива.
Он мог себе позволить это дорогое удовольствие. Хотя, как ни странно, особого удовольствия это не доставляло.
Рядом остановилась тачка «дорожного тормоза». Сидящий в ней мужик проорал какие-то ругательства и тут же сорвался с места.
