Анджей Ясинский - Беглец

Ник. Граница

Проснулся я не сам. Меня разбудили довольно сильные пощечины. С трудом приоткрыв глаза, я, как в тумане или мареве, увидел обеспокоенное лицо Карины. Оно то проявлялось из мглы, скрывающей все, что не попадало в точку фокуса моего зрения, то вновь растворялось в ней. Сквозь адский шум в ушах до меня с трудом долетали слова девушки:

– Никос! Очнись!

– Все, все! – Я попытался встать, но ничего не вышло: закружилась голова, тело отказалось меня слушаться. Кажется, плоть моих мышц превратилась в вату.

Лицо Карины подернулось пеленой и исчезло окончательно, а я продолжал лежать без мыслей и желаний, как труп, потихоньку начиная скатываться в какую-то яму. Из тумана стали выплывать странные образы, звуки. Вот сестренка. Кажется, это было в ее день рождения. А вот отец смотрит строго и с укоризной, однако глубоко в глазах я вижу искреннее беспокойство за меня и любовь. И почему я этого не видел тогда? Мать стоит за спиной отца, опершись подбородком о его плечо и обняв сзади за пояс, ее грустный взгляд будто прощается со мной. Сквозь их лица стали проступать какие-то куски кода, ранее создаваемые мной визуализации и графические интерфейсы. На код стали накладываться фрагменты плетений, они витали вокруг меня, соединяясь в умопомрачительные конструкции.

На фоне всего этого бреда зазвучала грустная торжественная мелодия, вытянутая из моей памяти. Бетховен, Седьмая симфония, вторая часть. Самая любимая. Как раз подходит для моего состояния. Музыку я не только слышал, но и видел как световые блики, разноцветный туман, визуализированные звуковые волны, расходящиеся по цветному мареву. Мелькнула непонятная ассоциация, и на все, что относилось к музыке, наложилось плетение звука, которое я использовал для своих иллюзий. Почему-то я решил, что оно кривое – волны дисгармонировали с плетением, местами затухая и меняя свой цвет. Мне показалось очень важным, чтобы тут все было красивым, и я поправил плетение, даже сам не знаю как. Видимо, сработало подсознание, или просто из него вылезло решение, ранее обработанное в фоновом режиме. Теперь тут была гармония – плетение как родное вплеталось в мощный звук произведения, вибрируя в такт.

И что теперь, все? Это конец? Дно воронки снова стало тянуть меня вниз.

Однако на полпути к притягивающему дну ямы меня выдернула вверх пара глотков свежего воздуха… нет, не воздуха – просто энергии. Всего лишь небольшое облегчение, но мысли слегка зашевелились, лишившись легкого покрывала бреда и безумия.

– Что мне делать? Мои лечебные конструкты гибнут в твоей ауре! – Слова сквозь слезы девушки еще больше толкнули меня наверх. Я с трудом переключился на аурное зрение. Мать честная! Как все перекручено! Ага, кажется, я начинаю понимать, что произошло. Дракоша все-таки не справился с выправлением моей ауры: тут все перекорежено и продолжает рушиться! А лечебные симбионты тупо, по заложенной в них ранее программе, продолжали воздействовать на точки ауры, теперь уже сместившиеся и перемешавшиеся, вернее, на те места, где они раньше располагались, в результате только усиливая разрушения. С неимоверным усилием, прежде всего потребовавшимся для сбора мыслей в кучу, мне удалось вспомнить, как выключить симбионтов.

– Убери защитный купол! – Мне кажется или Карина кричит? Ладно, убрать так убрать.

А Бетховен продолжал звучать, все громче и мощнее. Казалось, само мироздание плачет по мне. На мощном цунами музыки я снова стал местами плавно, а где-то проваливаясь в ямы, подобно серфингисту, падать на дно воронки. Сколько это продолжалось, не знаю. Звучали, переплетаясь, обрывки других мелодий, когда я снова почувствовал то свежее дуновение… Я рефлекторно вздохнул. По жилам пробежалась прохлада… Я еще раз вздохнул и чуть не захлебнулся свежайшей и чистейшей энергией: мозги уже включились, и я понял, что на самом деле это не воздух, а и правда энергия. Виделась она внутренним взором как переливающийся разными красками сгусток… Чем-то похожий на ауру, вернее, на то, во что может превратиться аура, если ее взболтать миксером и выжать в ауровыжималке… Структура этой энергии была очень сложной. Соединение переливов, частот, пиков, узелков… Бред, но тогда мне все казалось логичным.

Наконец я полностью осознал себя и смог открыть глаза. В теле все так же чувствовалась слабость, пошевелить рукой удалось с огромным трудом, но мысли уже не растворялись в небытии, а уверенно цеплялись за реальность. Почему-то я не лежал, а полусидел, опершись о пологий бок огромного валуна, у которого мы сделали привал. На коленях передо мной расположилась Карина и с сосредоточенным видом, даже помогая себе жестами, направляла в меня ту живительную силу, что привела меня в чувство. Рядом с ней лежала туша большого горного козла. Я решил, что это глюк, и перестал обращать на него внимание.

Вот и последние капли энергии впитались моей аурой. Не сказать, что я вылечился, но те слои ауры, что не отвечали за магию, явно стали плотнее. Пусть все еще перекореженные, но по крайней мере они остались со мной, а не растворились. По ходу, эти разрушения – подарочек от бога: его энергия, так и не вычищенная из организма, усиленно рушила мою ауру. Самой божественной заразы почти не осталось, но следы ее разрушительной силы – как бревно в глазу. И что делать, я не знаю.

Карина

Как все хорошо начиналось и как все плохо закончилось! Карина на самом деле очень испугалась, обнаружив себя утром в объятиях Никоса. Нет, ее испугало не то, что она спала рядом с мужчиной (видела бы воспитательница Хлора!), тем более что это она его обнимала, уютно устроившись головой у него на руке. Никос лежал совершенно безвольно, и от него шел нестерпимый жар. На все попытки его разбудить он никак не реагировал.

После того, что Никос учудил у кордосцев в городе: драка с богом, усыпление огромного количества людей, – полет за пределы города девушка уже восприняла как нечто само собой разумеющееся. А само впечатление от полета – восторг на всю жизнь! И даже то, что пришлось срочно искать место посадки из-за неизвестной Карине опасности, не сильно обеспокоило ее.

А вот перспектива остаться одной, посреди гор, неизвестно где, ее страшила. Но еще больше испугало то, что Никос может не проснуться. За минувшее время, незаметно для нее самой, этот искусник-чародей стал ей очень дорог. И не раз ее посещало крамольное желание близости с ним, но всегда останавливало воспоминание о женихе, оставшемся дома. Ждет ли он ее? Правда, Карина сама себе боялась признаться, что давным-давно не думает о Рекордо, но точно так же она боялась всерьез подумать об измене – остатки воспитания бдительно блюли ее нравственность.

И вот теперь бешено скачущие мысли никак не могли успокоиться. Карина попыталась растормошить Никоса, но это не помогло. Пощечины на короткое время привели его в чувство, однако вряд ли он осознавал себя. Карина взяла себя в руки и стала вспоминать все, что знала из целительского раздела чародейства. Непонятно, что происходит с Никосом: жизнь из него просто утекала. Это хорошо было видно по ауре. Ее части, не связанные с маной (ее-то было у него вдоволь, хотя еще вчера почти ничего не оставалось), постепенно бледнели, высыхая. Еще немного – и произойдет необратимое разрушение тонкого тела. И тогда все…

Карина попыталась подсадить ему конструкт, обычно используемый для стабилизации состояния пациента: конструкт должен был контролировать отток, перехватывая энергию и возвращая ее обратно. Для здоровых людей он бесполезен, но у больных часто происходят утечки жизненной силы, и подобные конструкты замедляют разрушительные процессы. Однако, к удивлению чародейки, крохотное лечебное создание, соприкоснувшись с аурой Никоса, просто растворилось. Причем так быстро, что девушка сначала даже не поняла, куда оно делось. И только на третьей попытке сообразила, что они банально перестают существовать. К счастью, Карина смогла заметить, что ее действия все же привели к положительному результату: разрушившись, конструкты отдали Нику частичку своей жизненной энергии, которую девушка использовала вместо маны, чтобы как можно быстрее их создать. И тут Карина поняла, что надо делать.

Очнувшийся Никос сумел понять просьбу чародейки и снял защитный шар, окружавший их. Карина тут же пробежалась по плато, нашла ручеек, набрала воды во фляжку, вытащенную из тюка с вещами, и напоила больного, остатки просто вылив ему на голову, чтобы хоть как-то сбить жар. Но он уже успел к тому времени снова потерять сознание. Карина уселась рядом и постаралась выбросить из головы все лишнее. Хоть управление живыми существами ей давалось с трудом, последние события в тюрьме показали, что не зря наставник вбивал в нее знания и натаскивал на этом поприще. Получилось вчера – получится и сейчас.