Андрей Фролов - Бинарная плащаница
Информацию чип-шпион не воровал, в сеть не вмешивался, а лишь дублировал данные на еще один, так сказать бонусный, «раллер». А это означало, что сетевики СБА не получат ни единого повода бить тревогу.
– Что там с новостью? – спросил Хуго.
– Началось обсуждение, но до виртуального мордобоя далеко. В основном критикуют, высмеивают существование кладов, предлагают предать имя Сорок Два забвению… Кстати, одна клуша из «Кляйнес Центрума» нам невольно помогла. Утверждает, что до Инцидента вокруг инкубатора ошивалось нереально много безов. Она, дескать, это запомнила и легко поверит в существование тайных мастерских…
– Отлично! Через пару минут крутанешь беседу на новый виток, чтобы не затухала. Поднимаемся…
Не торопясь обнажать оружие, они осторожно зашагали по лестнице. Уже четыре года ею почти не пользовались, отчего на ступенях скопились мохнатые пыльные валики, взрывающиеся при малейшем прикосновении.
На втором и третьем этажах группа сделала короткие остановки, прислушиваясь к происходящему за дверьми черного хода и проверяя надежность запертых замков. А между третьим и четвертым, что было разведано заранее, уперлась в тупик.
Несколько листов железа, спаянные между собой внахлест, наглухо перегораживали лестницу, как бы намекая, что выше прохода нет. Возможно, навсегда.
Проход блокировали в спешке, а оттого нарочито брутально, чтобы не выбить и тараном – для усиления грубую конструкцию даже приварили к штырям стенной арматуры. В центре импровизированной ширмы виднелась дверь, запертая на массивный висячий замок. Тот, впрочем, был зачем-то залит сварочной пеной, сплавившись в овальный кусок металла. Но «горностаи» и не собирались его вскрывать.
Назанин вернулась на полпролета вниз, заняв позицию сбоку от аварийного выхода. Энквист еще раз связался с машинистом, проверяя качество связи. Ирландец вынул из-за пояса короткий лом.
Потратил несколько секунд на осмотр створки, обнаружил подходящую щель. Вставив ломик, Бакли несколько раз шумно вздохнул, а затем потянул рычаг, подключая свою немалую массу и мощь ручных протезов.
Металл оглушительно заскрипел. Еще раз, рождая эхо и заставляя невольно морщиться. Не мешкая, Гордон перенес усилия на новую щель, образовавшуюся только что. Снова рванул, отгибая дверную створку чуть сильнее. Снова. И новый рывок. И еще один…
Даже если на швейной фабрике услышали странные звуки с неиспользуемой лестницы, проверять не отправился никто. Поэтому, когда эхо перестало гулять по пролетам, «горностаи» один за другим нырнули в раскуроченный здоровяком лаз, куда без труда протиснулся и он сам.
Выше четвертого этажа лестница оказалась загажена еще сильнее.
Виднелся мусор, брошенные еще во время Инцидента вещи офисных сотрудников, куски осыпавшейся со стен штукатурки и обломки потолочных панелей. Этажи с седьмого по одиннадцатый, как оказалось, вообще выгорели в пожаре, отчего на лестнице до сих пор разило гарью и плавленой пластмассой.
На шестнадцатом Хуго приказал остановиться.
– Невроз, как связь?
– Отлично, шеф. Чем выше вы поднимаетесь, тем меньше помех.
– Обстановка?
– Холл опустел, в здании начинается отключение электричества. Снаружи пока тихо.
Не спеша соваться на первый из этажей, когда-то занимаемых тритонами Сорок Два, Энквист предупреждающе поднял руку.
– Их там нет, – негромко сказал он напарникам. – Давно. Прошла уйма времени, и я готов ставить деньги, что их там нет. Существует минимальная вероятность, что после заморозки проекта его последователи смирились. Бросили все к чертям, закрыли дверь на засовчик и ушли, наплевав на разработки. А еще есть вероятность, что перед уходом они заминировали лабу, как это сделали их монреальские коллеги. Так что смотрим в оба и не удивляемся гранатной растяжке или химической мине…
Назанин и Бакли, не совсем уместно смотревшиеся во тьме лестничной площадки в черных очках на лицах, коротко кивнули. О том, как проводить осмотр уровней «Джадвы-4» и на каком именно из них приступать к финальной части плана, сговорились заранее, а потому вопросов не задал никто.
Вышли с лестницы на этаж, забросив пустые кейсы за спины и выставив перед собой «дрели». Шанс обнаружения на верхних уровнях инкубатора бездомной анклавной швали был ничтожен, но рисковать впустую Хуго не любил.
Однажды, еще на заре карьеры, он чуть не погорел на подобной небрежности.
Выбрал стрелковую позицию на нефункционирующей мачте для швартовки дирижабля. Не одну минуту поднимался, обливаясь потом и даже не предполагая кого-то встретить. И внезапно обнаружил на навигационной площадке местного копа и его подружку.
Романтик, видите ли, захотел предаться страсти на фоне ночного Майями, за что поплатился жизнью. Перед этим, нужно отдать ему должное, все же успев дотянуться до табельного оружия, и чуть не отняв эту жизнь у юного наемника…
Рассредоточившись, «горностаи» медленно двинулись через пустой ярус, внимательно осматриваясь и не обделяя вниманием ни одну мелочь. Однако семнадцатый этаж – самый нижний из когда-то занимаемых «Кромлехом», – оказался совершенно пуст. Уже после Инцидента кто-то демонтировал все, включая даже внутренние перегородки, превратив уровень в гигантский пустырь с рядами бетонных колонн.
Прилепив еще одну камеру, нацеленную на мертвые лифты и лестницы неподалеку, группа продолжила подъем.
Восемнадцатый этаж был поделен на комнаты, коридоры и холлы, наиболее подходящие для задуманного Энквистом. Но никаких следов «Кромлеха» также не выдал, пустынный и запыленный. Ловушек или каких-либо свидетельств того, что когда-то они здесь были установлены, тоже обнаружить не удалось.
Дважды прочесав уровень от стены к стене, «горностаи» не нашли ни остатков оборудования, ни брошенной мебели. Зато успели кратко обсудить позиции и скорректировать план возможного боя, установив еще несколько камер…
– Картинка четкая, сигнал подтверждаю, – тут же сообщил Невроз. – Снаружи спокойно, подступы чисты.
– Принято. Продолжаем осмотр.
Девятнадцатый – самый верхний этаж «Джадвы-4» – тоже был размежеван на отсеки и кабинеты, однако следы пребывания человека все еще хранил. В первую очередь о нем напоминало неприличное количество мусора – рекламные проспекты с разряженными батареями и от этого посеревшими, банки из-под энергетических напитков, пустые бутылки крепкого алкоголя и медицинские ампулки, хрустящие под ногами.
Попадались помещения, в которых определенно работали граверы – об этом красноречиво сообщали не до конца демонтированные системы потолочной вентиляции и короба герметичных шлюзов, через которые инженеры попадали на рабочие места. Нашлась комната отдыха с мишенью для дротиков на стене и двумя продавленными диванами. Обеденная зона с поломанным кухонным комбайном. Зал для брифингов с десятком раскладных стульев и рисовальной доской, лежащей на полу под слоем потолочных обломков.
И центральный зал, где в свое время определенно происходило что-то интересное.
Из несущих стен, концентрируясь в обнаруженном холле, сходились десятки силовых кабелей, сейчас безжизненных и погребенных под пылью. Не меньше таковых дохлыми змеями свисало с фальшпотолка в середине просторной комнаты, где когда-то находилось нечто очень важное и энергоемкое.
Хуго догадывался, что именно…
– Наза, Бакли, спускайтесь и занимайте позиции, – распорядился швед, опуская «дрель» на грудь и удрученно осматриваясь. – Я еще покручусь тут…
Слушая, как напарники удаляются в сторону лестницы, он помассировал виски. Внимательно осмотрел помещение. Прошел в центр, присел на корточки под мертвыми силовыми кабелями.
Оставшиеся на этаже предметы были просто обязаны что-то рассказать. Намекнуть, дать ему новую зацепку, вывести на след. Не оставляет отпечатков лишь тот, кто выжигает за собой напалстером. И даже тогда он может ошибиться, оставить намек, слабый путеводный свет, по которому умный человек всегда продолжит путе-шествие.
Хуго Энквист считал себя умным человеком…
Прошелся по периметру зала, где тритоны когда-то собирали свою чудо-машину. Разгреб стулья, набросанные грудой; проверил колонны на наличие крепежей или стальных растяжек, пытаясь хоть примерно определить габариты разработки «Кромлеха».
Заинтересовался свалкой в одном из углов.
Подошел, не переставая внимательно прислушиваться к отчетам Жицкого и переговорам Назанин и Гордона. Заснял на «балалайку» деревянные рамы у стены, причем выполненные из натурального материала, почти квадратные, примерно по полтора метра высотой. Там же громоздилась гора чего-то рассохшегося и бесформенного, в юности бывшего картоном, но сейчас безнадежно догнивающего.
Побарабанив по приятной на ощупь, хоть и жутко пыльной поверхности деревянного каркаса, Хуго задумчиво прикусил губу. Присел, поднимая из кучи мусора и пыли треугольный обрывок материи. Грубой ткани, расползавшейся на отдельные фрагменты.
