Уильям Гибсон - Мона Лиза Овердрайв
Чёрный человек стоял рядом с тем местом, где раньше суетился паук — теперь тот не шевелился.
Когда её туфли заскрежетали по стальной платформе, чёрный поднял глаза. И в лице его было что-то настолько печальное, когда он её увидел… Выражение, мелькнув, пропало, и он стал медленно подниматься вверх по металлическим ступенькам. Когда он подошёл ближе, у Моны появилось сомнение, а настоящий ли этот негр негр? Ладно бы цвет кожи — по цвету он определённо был негр, — но что-то скрывалось в форме голого черепа, в чертах угловатого лица, не совсем таких, какие она привыкла видеть у негров. Он был высоким, очень высоким. На нём было длинное чёрное кожаное пальто — из такой тонкой кожи, что струится, как шёлк.
— Здравствуй, мисси, — сказал, оказавшись перед ней, чёрный человек и двумя пальцами приподнял её подбородок так, что она теперь смотрела прямо в агатовые с золотыми искорками глаза, каких не бывает на свете. И длинные пальцы у неё на подбородке были такие лёгкие…
— Мисси, — спросил незнакомец, — сколько тебе лет?
— Шестнадцать…
— Тебе нужна стрижка, — сказал он, и что-то такое трогательно серьёзное было в том, как он это сказал.
— Энджи там, наверху, — сказала она, когда вновь обрела голос. — Она…
— Т-с-с.
Из глубины огромного старого здания донёсся грохот металла о металл, потом шум заводимого мотора. «Ховер, — подумала Мона, — тот, в котором нас привезла Молли».
Чёрный человек задрал брови — вернее, сделал так, будто их задрал, потому что у него не было бровей.
— Друзья? — Он опустил руку.
Она кивнула.
— Хорошо. — Он взял её за руку, чтобы помочь сойти с лестницы.
Благополучно спустившись вниз, они обогнули обломки подвесного моста. Там лежал кто-то мёртвый — в камуфляже и с громкоговорителем, какие бывают у копов.
— Свифт, — позвал чёрный человек через всё это гулкое пустое пространство с чёрными решётками пустых окон — чёрные линии на фоне белого неба, зимнего утра. — Двигай сюда. Я её нашёл.
— Но я — не она…
И там, где на фоне неба, снега и ржавчины стояли настежь огромные ворота, она увидела идущего к ним пиджака: пальто нараспашку, галстук хлопает на ветру. А Молли разгоняет мимо него свой ховер, и машина выскакивает из тех же самых ворот. А пиджак даже не оборачивается, потому что смотрит на Мону.
— Я — не Энджи, — повторила она ещё раз, подумав, не рассказать ли им о том, что она видела. Об Энджи и об этом молодом парне, обнявшихся на маленьком экранчике за мгновение до того, как погасло изображение.
— Я знаю, — сказал чёрный человек, — но всё ещё впереди.
Вознесение. Вознесение грядёт.
Глава 43
Судья
Женщина повела их к ховеру, припаркованному внутри Фабрики, если можно назвать припаркованной машину, передок которой смят о бетонный выступ, где раньше стоял станок. Это был белый грузовик с надписью «КИТАЙСКИЕ КАТОДЫ» на задних дверях, и Слик ещё удивился, как ей удалось заехать сюда так, чтобы они не слышали. Должно быть, это произошло в тот момент, когда Бобби Граф производил свой отвлекающий манёвр.
«Алеф» оттягивал руки, как будто он нёс небольшой моторный блок.
Ему не хотелось смотреть на Ведьму, потому что на её лезвиях была кровь — не для того он её создавал. Рядом лежали два трупа, вернее то, что от них осталось, — на это тоже не хотелось смотреть.
Слик перевёл взгляд на блок биософта и привинченные к нему батареи и задумался, там ли ещё всё это, серый дом, и Мексика, и глаза 3-Джейн.
— Подожди, — приказала женщина.
Они проходили мимо пандуса, ведущего к каморке, где он держал свои автоматы; Судья был ещё там, Трупожор…
Пушку женщина по-прежнему держала на виду.
— Она сказала подождать. — Слик положил Черри руку на плечо.
— Эта штука, которую я видела вчера ночью, — сказала женщина, — однорукий робот, он работает?
— Ага…
— Он сильный? Унесёт груз? По пересечённой местности?
— Да.
— Давай его сюда.
— А?
— Заведи его в кузов. Шевелись.
Черри почти висела на Слике, колени у неё подкашивались после того, что дала ей эта девчонка.
— Ты, — Молли пушкой указала на Черри, — в ховер.
— Давай, — легонько подтолкнул Черри Слик. Поставив «алеф» на пол, он поднялся по пандусу туда, где в темноте поджидал Судья. Левая рука лежала рядом на брезенте, там, где Слик оставил её несколько дней назад. Ему уже никогда не наладить её так, чтобы пила работала как следует. Тут же на пыльной и проржавевшей металлической полке лежал пульт дистанционного управления. Взяв его, он подал в Судью ток, и коричневый панцирь автомата слегка задрожал.
Он заставил Судью шагнуть вперёд, потом — шаг за шагом — свёл его вниз по пандусу; гироскопы компенсировали отсутствие руки. Женщина уже успела открыть задние двери ховера, и Слик повёл Судью прямо туда. Женщина чуть подалась назад, когда робот навис над ней. Серебристые стёкла отразили полированную ржавчину. Слик подошёл следом за Судьёй и начал прикидывать, как бы втиснуть автомат внутрь. Он не видел в этом никакого смысла, но, должно быть, у неё имелась какая-нибудь задумка на этот счёт. Да какая разница, будь что будет, только бы не оставаться теперь на Фабрике, где повсюду трупы. Он вспомнил о Джентри, оставшемся там наверху со своими книгами и этими телами. На чердаке были ещё две девушки, и обе они выглядели как Энджи Митчелл. Теперь одна из них мертва — он не знал, как это получилось, — а второй женщина с пушкой приказала ждать…
— Ну давай же, загоняй этот чёртов механизм внутрь, нам пора сваливать…
Когда ему удалось уложить Судью в кузове ховера — на бок, ноги подогнуты, — он захлопнул двери, обежал вокруг и забрался в кабину со стороны пассажира. «Алеф» помещался между передними сиденьями. Черри, дрожа, свернулась на заднем сиденье под огромной оранжевой паркой с логотипом «Сенснета» на рукаве.
Женщина запустила турбину и подала воздух в подушку. Слик подумал, что они могут застрять, зацепившись за бетонный выступ, но когда женщина дала задний ход, с лязгом оторвалась только хромированная полоска, и они высвободились. Развернув ховер, она направила машину к воротам.
Выезжая наружу, они проехали мимо человека в костюме, галстуке и пальто из твида, который, казалось, их даже не заметил.
— Это ещё кто?
Женщина пожала плечами.
— Возьмёшь ховер? — спросила она.
Они уже успели отъехать километров на десять от Фабрики, а Слик за всё это время даже ни разу не оглянулся.
— Ты его украла?
— Конечно.
— Я — пас.
— Да?
— Я сидел. За угон машин.
— А как там твоя подружка?
— Спит. И она не моя подружка.
— Нет?
— Я всё хочу спросить: а ты кто?
— Деловая женщина.
— И что за бизнес?
— Трудно сказать.
Небо над Пустошью было чистым и ярко-белым.
— Ты приехала за этим? — Он похлопал по «алефу».
— Вроде того.
— А что теперь?
— Я заключила сделку. Доставила Митчелл к ящику.
— Так это была она, та, что откинулась?
— Да, это была она.
— Но она умерла…
— Есть смерть и смерть.
— Как 3-Джейн?
Её голова качнулась, будто она бросила на него беглый взгляд.
— Что ты об этом знаешь?
— Я её однажды видел. Там, внутри.
— Ну она по-прежнему там, но ведь и Энджи тоже.
— И Бобби.
— Ньюмарк? Да уж.
— Так что ты собираешься с этим делать?
— Это ведь ты построил все эти штуки? Ту, что сейчас в кузове, и остальные?
Слик обернулся через плечо туда, где в грузовом отсеке, как большая ржавая кукла без головы, свернулся Судья.
— Да.
— Значит, с инструментами обращаться умеешь?
— Наверное.
— О’кей. У меня есть для тебя работа.
Она затормозила возле рыхлого гребня из прикрытого снегом мусора и плавно съехала под уклон. Мотор заглох.
— Там где-то есть набор инструментов на случай аварии. Достань их, заберись на крышу, сними ячейки солнечных батарей и провода. Мне нужно, чтобы эти ячейки подзаряжали батареи «алефа». Сможешь это сделать?
— Наверно. А зачем?
Она откинулась на спинку сиденья, и Слик вдруг понял, что она гораздо старше, чем кажется, и очень-очень устала.
— Митчелл теперь там. Они хотят дать ей какое-то время, вот и всё…
— Они?
— Бог его знает. Что-то. То, с чем я заключила сделку. Как по-твоему, сколько протянут батареи, если ячейки работают?
— Пару месяцев. Может, год.
— Сойдёт. Я это спрячу где-нибудь, где ячейки всегда смогут быть на солнце.
— А что будет, если просто отключить ток?
Протянув руку, она провела кончиком указательного пальца вдоль тонкого кабеля, соединяющего «алеф» с батареей. Слик увидел её ногти в утреннем свете; ногти выглядели искусственными.
