Станислав Шульга - Диспетчер атаки (сборник)
- Здесь база-Восток. Все, ребята, третий файерволл лег. - Здесь ди-эм-два, понял. - Здесь Фидлер. Продукт в стеке, готов к передаче. Подготовлена цепь пятен. Вступаем в зону через полторы минуты. - Активизируй "жука" на стволе связи его "чероки". Закачка через второй канал. - Витя, если он поймет, в чем дело, он тут же слезет со "штыря". - Для того чтобы понять, у него будет минуты две. Вряд ли он сообразит так быстро. Фидлер, не забудь пустить за нейрофагом диагностический софт. Мне нужно знать, какое у него давление. - Понял, ди-эм-два. - Какие у него шансы? - Какие у всех. Пятьдесят на пятьдесят. Отслеживай его состояние. - Понял. - Здесь Фидлер. Count down. Ten, nine, eight...
Вначале Славик подумал, что это глюкнул софт, но таких сбоев не могло быть по определению.
Граница между консолью и графикой Си-Джея поплыла. Многоцветная палитра начала проваливаться в черно-белую половину экрана, сливаясь с буквами. Буквы стекали как капли по стеклу, так, как будто начался дождь. Сначала одна, потом другая - и все, за струями воды уже не видно реальности. Которая осталась там, снаружи. Но тут все было наоборот. Струи из белых букв текли наверх, смывая с монитора изображение кластера. Что-то было не так, что-то было совсем не так. Он поднял руку, чтобы выдернуть "штырь" из разъема, но рука поднималась медленно, слишком медленно. Он услышал, как отключился автопилот джипа. Грудь сдавило. Тяжелая, тупая, пульсирующая боль началась где-то в самой середине тела, поднялась выше и остановилась плотным комком, мешающим дышать.
- У него повысилось давление. - Это нормально. - Сто восемьдесят на сто двадцать - это уже не нормально. - Это нормальный побочный эффект. Фидлер, что у нас с "жуками" на борту? - Сигнал нормальный. Закачка ровная. - Отлично. - Темно-зеленая полоса статуса закачки перевалила за половину. - Давай, давай... - Витя, давление не падает. - Понял тебя, товарисч шуруп...
Ковецкий надел "стекла". Перед глазами опять появилась голограмма внутренностей кабины "чероки".
- Я уже в седле. Что у него? - Все по-прежнему. Сто двадцать на сто восемьдесят. - Ну дай бог...
Статус закачки приблизился к трем четвертым.
Консоль разъела графику Си-Джея, превратившись в сплошное серое пятно. Славик увидел, что дорога впереди пропала. Осталась серая пустота, глухо бьющая внутри тела тяжелым неровным пульсом.
- Витя, он теряет сознание. - Вижу... - Две клавиши под пальцами левой руки. Лич активизировал интерфейс управления. Голограмма перестала быть прозрачной.
Машина резко вильнула вправо, Катя видела это. Потом ей показалось, что джип сбавил скорость. Она два раза щелкнула рукавицей. Да, зеленый индикатор скорости, появившийся на мониторе рядом с джипом, показывал снижение скорости. Машина перестроилась в третий ряд.
- Все, он в отключке. - Давление? - У него приступ. - Фидлер, что с югами? - Минут двадцать. Может быть... - Мало... Они не успеют. - Даже если успеют, то вряд ли поймут, что делать. - Что будем мы делать? - Пока тормозить. Ближний край, обгоняйте его и уходите на пересечение с Е-67. Все, встретимся там. Ближний край, конец связи. - Конец связи, ди-эм-два.
Джип перешел во второй ряд. "Ирокезы" догнали его, и ей на мгновение показалось, что сейчас они начнут ту игру, которую уже вели с ним. Но они обошли его и ушли дальше, а "чероки" ушел в первый ряд и притормозил на обочине.
Индикатор статуса закачки остановился.
- Где у тебя аптека?
- Под твоим сиденьем.
Ковецкий остановил "чероки".
- Тормози.
"Ирокез" Васильича остановился, не доехав до "чероки" полсотни метров.
- Здесь все? - спросил лич, показывая на черный чемоданчик.
- Да, не тяни...
Ковецкий открыл кейс. Потертый "пульверизатор" для внутренних инъекций, ряды пластиковых ампул, наноустановка с набором катетеров. Ртутный градусник и два бинта. Он закрыл кейс и вышел из машины.
Она видела, как одинокий "ирокез" притормозил невдалеке от остановившегося джипа. Из него вышел человек. Она увеличила изображение по максимуму.
Ковецкий надел "стекла" и вставил микрофон в ухо.
- Первый борт, как слышишь? - Нормально. Витя, у тебя есть минут пятнадцать, не больше. Если юги застукают нас здесь, мало не покажется.
Лич посмотрел на поднимающееся солнце и быстрым шагом пошел к джипу.
Она сделала запрос на сервер "депозитария" и получила запись со спутника за последние четыре минуты. Человек, поднимающий голову. Максимальный зум. Это был тот же человек, который нашел ее вчера в аэропорту. Катя свернула окно и перешла на камеру спутника.
Лич не мог открыть дверь. Из черного ящика он достал что-то серебристое и, судя по всему, тяжелое. Боковое окно разлетелось вдребезги.
- Витя, что у тебя? - Твои херовы отмычки...
Ковецкий открыл правую дверь и залез в кабину. Желтая ампула утонула в затворе "пульверизатора". Лич отстегнул ремень безопасности и разорвал рубашку на груди Славика. Он отмерил четыре пальца ниже левой ключицы. Глухой треск, и желтая капсула мгновенно опустела.
- Что у тебя? - Погоди, не так быстро...
Катя выключила экран и закрыла глаза ладонями. Кто-то тряс ее за плечо, уже почти выкрикивая отрывистые фразы на английском.
Боль ушла, став гулким эхом поезда, уходящего в темноту туннеля. Она уходила все дальше, отдавая место обрывкам воспоминаний, которые не были связаны между собой ни местом, ни временем. То, что случилось с тобой когда-то давно, приблизилось ко дню вчерашнему. На несколько мгновений окружающее наполнилось резкими звуками. Воздух резался на части корпусами проезжающих мимо них автомобилей. Магистраль. Лента Мебиуса, у которой нет ни конца ни края и всего одна сторона. Та, по которой едут туда и обратно. Он уцепился за этот образ, вокруг которого начали наматываться события последних трех дней, но вслед за ним неожиданно навалилась усталость и как долгожданное спасение пришел сон. Утренний сон-обманщик, который приходит иногда после сна ночного. И в этом утреннем сне время растягивается от плюс до минус бесконечности, тормозя время реальности. В этом сне можно прожить полжизни, чтобы потом, посмотрев на будильник, обнаружить, что прошло всего минут двадцать. И в этом сне не было ничего. Ничего, что могло бы заставить проснуться и вспомнить о том, что было вчера, позавчера или месяц назад.
Потом темнота рассеялась и стала тепло-красной. Он открыл веки. Свет солнца, идущего к полудню, ударил в глаза, и он прищурился.
Рубашка была разорвана. Одна из пуговиц висела на длинной тонкой нитке. Он оторвал ее и зачем-то положил во внутренний карман. Кто-то, сидевший рядом, говорил на чешском. Славик повернул голову и увидел человека со "стеклами" на массивном носу. Человек перебирал черные четки. Короткая пауза, и человек заговорил на русском:
- Я вызвал "скорую". Да... да... хорошо... Ты говорил с ними?.. Ну они не пальцем деланные, понимают что к чему. Да, Мирослав неплохо говорит по-украински... Ну ладно, все, жди, я сейчас.
Хакер поправил разорванную рубашку и приподнялся в кресле.
Солнце било в глаза, белое, раздувшееся до краев горизонта. Ковецкий повернулся в его сторону:
- Я вызвал "скорую".
- Да, я слышал.
Славик открыл бардачок и вытащил из него черные солнцезащитные очки.
- Зачем?
- Какое из "зачем" тебя интересует?
- Зачем все это? - Славик указал на "пульверизатор", лежавший на коленях Ковецкого.
- Скажем так, пополнять сводку новостей еще одним несчастным случаем не входило в наши планы.
- Планы... Ваши планы... Ну... ну и что дальше?
Ковецкий снял "стекла", отключил, и они переместились на лысину, окруженную проседью. Он открыл черный кейс и положил туда инъектор. Две защелки с облупившейся краской глухо щелкнули.
- Завтра солнце тоже взойдет, парень.
Раздался звонок мобильного.
Ковецкий открыл дверь джипа и выбрался наружу. В кабину ворвался пыльный осенний ветер.
Мобильный продолжал звонить, пытаясь перекричать многоголосый шум Магистрали.
- Возьми, это тебя.
ПОЗДНИЙ НОЯБРЬ 2.0.1.2
Рынок. Длинные торговые ряды, скроенные из железных рам и листов жести. Рынок тянется от входа на станцию метро, вдоль железной дороги, по которой бесконечной гремящей цепью ползут торговые составы и электрички, нафаршированные жителями пригородов. Шум проходящих мимо составов сливается со звуковым рядом рынка, смонтированным из обрывков мелодий, попавших в ротацию этого сезона, и прерывистой многоголосицы. Ряды, которые ближе к входу в метро, застеклены. Мутное пластиковое стекло, которое моют раз в полгода. Ноябрьский дождь просачивается сюда, монотонно капая через трещины и плохо подогнанные стыки конструкций. В дырах в асфальте скапливается вода, и продавцы тихо клянут администрацию, регулярно взимающую дань, но палец о палец не ударившую для того, чтобы залатать покрытие. Вечная история.
