Сборник - Коллекция «Этнофана» 2011 - 2013
Профессор Громов буквально пару часов назад вернулся из Магадана, точнее из университета, в котором преподавал астрофизику. За дверями своего кабинета он провел всю ночь, работая над очередным проектом для научной конференции. Но сейчас же, поглаживая свою профессорскую бородку, Станислав Федорович сидел в любимом кресле-качалке, которое принес на кухню из комнаты. В правой руке мужчина держал чашку с горячим кофе, в левой пульт от телевизора.
С плоского экрана на профессора смотрели ведущие утренней программы. Ящерицы в террариуме за спиной, к удивлению Громова не обращали никакого внимания на телевизор. Они, забравшись на элементы декора аквариума, пристально глядели на дождь, льющий за окном, как из ведра.
— Динозавры, — позвал профессор своих питомцев и отпил кофе из чашки, — ваша любимая программа начинается.
Для верности Станислав Федорович постучал по стеклу террариума пальцем. Никакого внимания. Ящерицы хотят побегать по саду в дождливый день. Вполне логичное желание, если ты рептилия.
Поняв, что до «хладнокровных» не достучаться профессор вновь откинулся в своем великолепном плетеном кресле-качалке. Он подтянул клетчатое одеяло до груди и поднес к губам чашку с кофе, как вдруг за окном, там, куда смотрели рептилии, что-то взорвалось.
Станислав Федорович испуганно сбросил одеяло и отставил чашку на стол, так, что кофе немного расплескалось по белой скатерти.
Мужчина выбежал в прихожую, надел на ноги ботинки, затем сунул руку за шкаф с одеждой и извлек из-за него пистолет. Обычный небольшой пистолет, для самообороны. Оружие профессор хранил у себя в связи с тем, что иногда отголоски его темного прошлого напоминали о себе. Сейчас в саду произошло что-то непонятное, и весьма вероятно, что это именно они, отголоски.
Громов накинул на плечи старый плащ дождевик и, прикрыв голову капюшоном, выбежал во двор.
На улице был ужасный ливень. Капли размером с горошину били профессора по плечам и голове, но он с пистолетом наизготовку все-таки двинулся в сторону сада.
— Кто здесь?! — громко крикнул Станислав Федорович. В ответ, сквозь гул дождя раздался знакомый голос.
— Мы здесь!
Это был Влад, юноша, которого профессор воспитывал с самого детства, когда тот потерял своих родителей. Громов убрал пистолет за ремень и бросился на голос.
Среди вишневых кустов, распластавшись на траве, лежали два парня. Черные как трубочисты, они, раскинув руки, жадно вдыхали свежий сырой воздух. Чем дальше змейка переносила своего владельца, тем больше сил она у него отнимала, поэтому выглядели оба пришельца так словно пробежали марафон.
Вокруг них в радиусе полутора метров было черное выжженное пятно травы, а вишневое деревце стоящее слева медленно тлело, потушенное дождем.
Влад нашарил рядом с собой холодную фигурку змейки и поцеловал ее.
— Вот это и называется везение, — выдохнул он, поворачивая голову к Платону, который уже насквозь вымок от идущего дождя, — как не прискорбно это сообщать, но ты умер, приятель.
Платон приподнял голову, чтобы посмотреть на Сурянова. Юноша откинул с лица промокшую челку, которая липла ко лбу.
— В смысле умер?
— В прямом, Андропов Платон стал жертвой штурма и уничтожения флагманского корабля Российского космофлота.
Профессор помог обоим пришельцам подняться на ноги и повел их в дом. Платон осмотрел свою одежду. Обгорела и местами обуглилась. Видимо, во время пространственного скачка, предмет Влада случайно захватил довольно-таки большую порцию ядерного пламени.
Как потом оказалось, все, что произошло с Андроповым на «Соколе» было лишь частью идеального плана, в который не входил ядерный взрыв. И как говорил Влад, который по плану должен находиться у кого-то из родственников, Платон действительно умер. Вся эта канитель с коротким временным скачком, который позволил отыграть у судьбы пару секунд, как-то повлияла на внутреннее состояние юноши, Платон в нем действительно умер, и его место заняла другая личность.
Ким Громов. На имя этого человека, у Влада были готовы документы, подтверждающие, что Платон является кровным родственником профессору Громову. Профессор же был не против, неожиданно нашедшегося, внука.
Уже после своей «смерти» Платон составил завещание, в котором все сбережения он отдавал Сурянову Владиславу. Один из работающих на пиратов нотариусов фальсифицировал дату, словно бы Андропов составил этот документ, еще, будучи живым. Подпись же подделывать не пришлось, потому что ее обладатель был еще жив и здоров. Таким образом, в течение сентября на банковском счету Кима Громова появилась довольно-таки приличная сумма, часть которой естественно отошла Сурянову, за провернутое дело.
Теперь для всего мира Андропов Платон Аристархович был мертвее всех мертвых. Для звездных борцов, для правительства объединенного человечества, даже для своих родителей он навсегда канул в небытие вместе со своим даром и тем знанием, которое было зашифровано в его разуме. И лишь несколько человек знали, что представитель Московской аристократии жив. По сути это были Влад и профессор.
Станислав Федорович по документам являлся опекуном Влада, в связи с тем, что тот потерял обоих родителей. И естественно профессор был посвящен во все, что делает его подопечный.
Кто Влад такой? Он не пират, нет, но и против правительства тоже. Сам себя он как-то раз назвал «свободный охотник», но чаще, конечно, говорил, что он анархист. Против всех. У Сурянова с самого начала была своя правда, свой план, в котором Восход являлся лишь подручным средством. Ох, как же ему пришлось покрутиться перед Павлом, чтобы убедить всех звездных борцов в смерти Андропова и своем чудесном спасении. К счастью в кармане это анархиста лежала еще какая-то фигурка, помогшая убедить в своей искренности даже товарища Альфу.
Павел рвал и метал, узнав о гибели единственного из людей, кто расшифровал все надписи оставленные некими инопланетными посланцами. Он буквально не знал, куда себя деть, и тогда сболтнул Сурянову немного лишнего.
— Ты ведь даже не представляешь, насколько был важен для нас этот паренек! — воскликнул Павел, мечась туда-сюда по своему кабинету на «Евфрате», — он был обладателем такой силы, какая даже не снилась никому из нас. Все эти предметы, — он швырнул свою фигурку на стол, — они ничего не значат по сравнению с тем, чем обладал Платон. Черт! Ну ладно эти военные смогли похитить его с «Сотого парсека», но ты, как ты мог не углядеть за ним?!
— А разве такое вообще возможно? Вспомни, сколько раз он обводил всех нас вокруг пальца, да еще и этот предмет, прячущий его от чужих глаз, — парировал Влад, вальяжно раскинувшись в кресле перед столом.
— И то, правда, — согласился Павел и не в самом лучшем расположении духа вернулся за стол…
Проснувшись однажды Кимом Громовым, юноша понял, что Платон в его душе, все то, что связывало его с внешним миром, все это умерло, освободив место, новым привычкам, новым принципам, новым нитям оплетающим сознание юноши с его окружением. Хотя и от Андропова Киму досталось довольно-таки много. Всякого рода повадки и модели поведения, например ничем не убиваемая любовь к дорогому кофе, Громов не мог от этого отказаться, так же как не мог это сделать Платон. Но самым главным подарком из прошлого, толстым канатом, связывающим две жизни одного человека, являлась невероятная способность видеть. Видеть числа, считать их с невероятной скоростью. Десятки, нет миллионы чисел. Видеть все окружающие предметы, все процессы и действия которые можно совершить — лишь в виде числовых выражений. «Радар» в голове Громова был необычайной по своим свойствам структурой, позволяющей с точки зрения точных чисел выразить все что угодно.
Три месяца юноша жил в новой «шкуре» и ничуть не сожалел, что его первое «я» умерло. С каждым днем связь между Громовым и Андроповым становилась все тоньше и тоньше. Самым главным было то, что характеры двух парней представляли собой абсолютно разные вещи. Если расчетливый Платон был сангвиником, то взрывной Ким был явным холериком.
Профессор Станислав Федорович, которого за пару месяцев Ким полюбил, как своего настоящего деда, помог юноше поступить в Магаданский Государственный Университет, на факультет астрофизики. Благодаря врожденной способности к точным наукам, космическую физику Ким осваивал семимильными шагами, в связи с чем деду пришлось дополнительно заниматься с внуком, дабы развивать его безграничные способности. Иногда Станислав Федорович советовался с Кимом на счет той или иной задачи, которую хотел предложить своим студентам. Чтобы каждый день не летать из Лунного в Магадан, Громовы первое время жили на квартире профессора, которая одновременно являлась и лабораторией.
