Алексей Кунин - Бэкап
Гранжан секунд двадцать подозрительно разглядывал меня. Почти физически можно было ощутить, как у него в голове, кубиком Рубика, проворачиваются мысли, раскладывая ситуацию то так, то эдак. Наконец он пожал плечами, потянулся куда-то в сторону и алые цифры на стене вдруг сменили цвет на нежно-бирюзовый. Через двенадцать минут все выходы из «Церебрума» будут разблокированы.
– Так что? – спросил он. – Вы принимаете мое предложение?
– Нет, – ответил я.
– Нет? – поднял бровь Гранжан. – Ах, да. Вы, наверно, хотите дополнительную компенсацию за доставленные вам неприятности?
– Нет. Я разрываю контракт.
Бомонт и Накадзава с недоумением уставились на меня.
– Разрываете? – швейцарец явно был обескуражен. – Но почему?
– Формально – из-за ваших ошибок при операции. Это если у вас вдруг возникнет желание пойти в суд. Вряд ли вы захотите, чтобы там рассматривали все перипетии последних суток… Особенно факты передачи в распоряжение моей копии доступа к арсеналам японской армии и спецслужб.
Я удовлетворенно кивнул. Кислое выражение лица Гранжана свидетельствовала, что мысль о судебном разбирательстве его не порадовала.
– Что касается истинных причин… – Я сделал вид, что задумался, снова кинув взгляд на циферблат: десять минут.
– Я видел, как буквально за сутки Петр превратился из моей копии в абсолютно чужого человека. И пусть бы только это. Но он отказался от клона. Не говоря уже о его бредовых пророчествах про захват Гипернета. А проблемы ваших клиентов с СВД?
– Откуда вы знаете? – посуровел Гранжан.
– От Петра, представьте себе. Но даже не это главное. – Я все больше горячился, даже забывая смотреть на циферблат. – Я часто спрашивал бабушку, которая осталась в Советском союзе, почему она не согласилась уехать вместе с родителями. Обычно она отвечала мне русской пословицей: где родился – там и пригодился. Никогда не мог понять этой странной поговорки, но теперь, кажется, понимаю. Ваш проект с продлением жизни – тупик. Никто из ваших клиентов не захочет покидать виртуальный мир после двадцати лет срастания с ним. Но я не хочу стать цифровым рабом Гипернета, слышите вы – не хочу! Даже понимая, что я с равнодушием, без страданий и сожалений, буду вспоминать реальную жизнь – радость побед и горечь поражений, достижения и разочарования, я знаю, что такая жизнь мне не нужна. Лучше один раз переспать с женщиной из плоти и крови, чем тысячу раз – с самой лучшей секс-куклой.
– Мне кажется, вы делаете ошибку, мистер Рыкоф, – сказал Гранжан, спрятав руки за пределами видимости. Лицо его заострилось, а белозубая улыбка стала больше походить на оскал. – У некоторых клиентов действительно есть проблемы с СДВ, но это все преодолимо, поверьте. Сам Окадо воспользовался созданным им методом. «Церебрум» – шанс человечества на вечную жизнь, как бы пафосно это не звучало.
– Кладбище науки уставлено надгробиями исследователей, которые испытывали на себе собственные изобретения, – мрачно отозвался я. – К тому же, не думаю, что у каждой единицы из названного вами человечества найдется десять миллиардов для оплаты операции.
– Бессмертие – удел избранных, – пожал плечами Гранжан. – В конце концов, это просто бизнес – ничего личного.
– Люди – это не бизнес, Рене. Именно это – личное. – Я усмехнулся: вряд ли до швейцарца дошла моя внезапная литературная шутка. – Давайте прекратим этот спор, – я снова взглянул на циферблат: три минуты до отключения. – Я принял решение, вы, как я понимаю, оспаривать его не будете, так что завтра мои адвокаты свяжутся с вами по срокам возврата десяти миллиардов.
– Вы все равно вернетесь к нам, – хмуро сказал Гранжан, едва скрывая рвущееся наружу раздражение. – Вы точно знаете, что вам осталось – максимум три года. И знаете что? Когда вы придете, на моих дверях будет висеть новый ценник – двадцать миллиардов. Так что советую вам крепко подумать, мистер Рыкоф, прежде чем вы покинете территорию комплекса.
– Я рискну проверить теорию Окадо о генетическом пределе на себе, – кивнул я. – О вашем совете я обязательно подумаю, а вы не забудьте про те четыре миллиарда, обязательство об уплате которых лежит сейчас в архиве МРБО. – Я улыбнулся, видя как вытягивается лицо швейцарца. Он явно не ожидал от меня осведомленности об этой стороне его сделки с Петром.
– Всего доброго, господин Гранжан, – пожелал я и отключился. Обратный отсчет вышел на финальные шестьдесят секунд.
Пришло время поторопиться. Если я правильно оценивал швейцарца, а за прошедшие сутки я узнал о нем достаточно, услышав о моем отказе от контракта он не мог не задуматься о соблазнительном варианте моего исчезновения. Согласись я на повторную операцию – и окажусь под его контролем как минимум на следующие двадцать лет, так что он мог не волноваться, что его тайная сделка с Петром выйдет наружу. В противном случае, до самой моей смерти ему придется жить под страхом обвинений в незаконном доступе к оружейному арсеналу Японии.
Сейчас у него был единственный шанс добраться до меня, пока я не добрался до места, где меня прикроет мощь собственной военно-финансовой империи. Поэтому я и тянул с признанием о разрыве контракта. Вряд ли у Гранжана хватит времени организовать убийство или похищение за пять минут, отделявшие мое заявление от прекращения протокола «Фукусима».
– Вы действительно хотите отказаться от контракта? – недоуменно спросил Накдазава, наблюдая за моими сборами. – Но почему?
– Извините, Акихиро, – ответил я, надевая халат, позаимствованный вчера у Мику, – но у меня сейчас совершенно нет времени. Возможно, мы с вами еще встретимся и поговорим об этом, но потом. Все потом.
Я проверил карманы. Все мое нехитрое богатство составляли «Тайпан», уже привычно устроившийся в заднем кармане комбеза, коробочка с последней дозой лекарств, магнитная ключ-карта Тетсуо и обнаруженная в том же комбезе карта проезда в токийском сабвэе. Затем я распорол подкладку пиджака, твердого от засохшей крови, и вытащил тонкую пластинку интелфона. Один из первых пунктов инструкции по безопасности, разработанной мною самолично для топ-менеджеров «MTR Inc.», гласил: всегда иметь при себе скрытый резервный источник связи.
Цифры на табло мигнули, сложились в нули и по всему зданию разнесся гулкий вой сирены. Из-под потолка раздался механический голос: «Протокол «Фукусима» прекращен. Просьба персоналу покинуть территорию комплекса в целях проведения посткарантинных мероприятий. Протокол «Фукусима» прекращен…»
– Прощайте, Акихиро. Всего доброго, Амели. Простите за доставленные неприятности. – Я посмотрел на прикованную к креслам парочку, немало пережившую вместе со мной за прошедшие сутки, и попытался ободряюще улыбнуться. Судя по всему, не очень удачно.
Накадзава лишь меланхолично кивнул, бельгийка улыбнулась: возможно, она рассматривала меня как потенциального работодателя? Я подошел к двери, сейчас распахнутой, как и все двери здания, и хотел уже шагнуть из комнаты, как вспомнил мысль, пришедшую ко мне во время разговора с Гранжаном.
– Кстати, Акихиро, – повернулся я к встрепенувшемуся японцу. – Вы ведь уже запустили процесс клонирования? Что будет с биологическим материалом?
– Утилизация, – пожал тот плечами после недолгого раздумья.
– Тогда я прошу вас не прерывать процесс и сообщить мне, как только пройдут роды. Я пришлю людей и они заберут ребенка. Если Гранжан вдруг вмешается в процесс, скажите ему, что я буду крайне недоволен. Он поймет.
Я повернулся и, не дожидаясь новых расспросов, шагнул в коридор.
51
Я шел по развороченному парку, огибая воронки от ракетных взрывов и вдыхая вечернюю прохладу. Сейчас, в халате, я растворился среди сотен таких же сотрудников центра, спешащих на волю из суточного заточения. Ни один полицейский или сотрудник безопасности не смог бы вычислить меня в этой толпе. Где-то сбоку мелькнули лица Мику и ее друга.
Приближался главный выход с территории парка. Каким-то чудом Гранжан успел организовать там пост: трое человек в униформе службы безопасности «Церебрума» стояли неподалеку от ограды, пытаясь высмотреть меня среди множества белых халатов.
Многие вокруг меня держали руки возле уха, в желании как можно быстрее донести до родных и близких весть об освобождении. Что ж, неплохой повод закрыть лицо, тем более, что и позвонить есть кому. Я набрал номер на интелфоне, приложил к уху: выход из ограды был уже совсем близко.
– Алло.
– Привет, Харви, это опять я.
– Я все передал Анджею, он уже выехал. У тебя там все в порядке?
– В абсолютном, – я скособочился, подходя к распахнутым воротам. Между мной и наблюдателями было не меньше двух десятков человек.
– Приглашение на завтрашний обед в силе? Не терпится услышать о твоих приключениях.
– Конечно, все в силе. Хотел попросить, чтобы ты заодно захватил мое завещание, хочу его переделать.
