Морис Дантек - Фактор «ноль» (сборник)
Предпоследний из них, наверное, самый важный. Он синтезирует исключительно рассудочную «политику равновесия», характеризующую панику в квадрате.
Если вы оставите лампу включенной, кислород постепенно закончится, и вы приблизитесь к асфиксии еще более скорой, чем та, которую провоцируют ваши собственные легкие.
Если вы погасите лампу, вы обречете себя, а также, несомненно, и своего соседа на полное заключение, на сенсорную изоляцию, на безумие. И следовательно, скорее всего, на смерть. В темноте убивать труднее.
Следовательно, нужно найти оптимальную степень накаливания нити. Не сомневаюсь в том, что испытание будет тяжким для их одержимого интеллекта.
А маятник продолжает качаться: в этом заключается его красота. Пока свет горит, у них остается возможность выйти наружу. Но чтобы найти этот выход, нужно либо прооперировать себя самого при помощи швейцарского ножа, либо прооперировать своего соседа, с его разрешения или без такового. Спустя некоторое, посвященное поискам, время напрашивается очевидный факт: ключ от входной двери спрятан там, где находятся атрибуты их мужественности. На полсантиметра выше, если быть точнее. А точным быть придется.
Возникает следующий вопрос: кто дотянется до ножа первым? Темнота превращается иногда в преимущество, не так ли?
Но маятник продолжает свое движение: необходимо, чтобы кто-то из них двоих воспользовался штопором ножа и открыл единственную бутылку воды, которую я надлежащим образом заткнул пробкой и запечатал восковым колпачком. Разделить пищу поровну они не смогут. Им придется постоянно пить по очереди общую воду и использовать общую сталь ножа, то есть они будут вынуждены в какой-то степени доверять друг другу, чтобы общее действие получило возможность свершиться, но ни на долю секунды они не будут терять друг друга из вида. Возможность уснуть для каждого может обернуться смертью.
Библия будет с ними, напоминая о смысле слова «причастие», и мы уже знаем, что они сделают с ней перед тем, как прикончить себя со всем блеском.
Ведь мы заранее планируем все до мельчайших подробностей.
Им будет необходимо сосредоточиться перед принятием каждого решения. Возможно, им придется тянуть жребий, соломинку, хотя растительная жизнь в какой бы то ни было форме в бункере отсутствует.
Маятник беспрерывно качается между этими двумя людьми, которых все объединяет и разделяет одновременно, или, точнее, между двумя людьми, объединенными тем, что их разделяет, и разделенными тем, что их объединяет. Рабство в стиле моего Брата.
Расскажем немного, друзья по Интернету, об этих людях. Людях, находящихся рядом и узнающих друг друга в лицо.
Поскольку они известны каждый в своей области. И они инстинктивно узнают друг друга потому, что на самом-то деле они очень точно поделили на две соседствующие части одну и ту же «область».
Алан Уильям МакИнтайр. Нацист родом из Онтарио. Некоторое время руководил канадским крылом американской национал-социалистической партии, затем основал свою собственную группу, White Supremacy Revolutionnary Army[70]. Несет ответственность за многочисленные теракты и убийства нескольких чернокожих, латиноамериканцев и индийцев, не говоря уже о разных правонарушениях типа взломов, угроз смертью, нанесений побоев и ран, вооруженных нападений и т. п.
Бабрак Джонсон Мактатади. Афроканадец смешанного, нигерийско-американского, происхождения. Родился в Квебеке, но практически всю жизнь прожил в Ванкувере. Афро-центрист, негационист[71]. Он создал «Revue de l’Africanite combattante»[72] на французском языке и «Holocaust Mythologies International Rewiew»[73] для англофонов. Затем он основал свое политическое расистское, антибелое и антисемитское движение под названием «African American Coalition for Immediate Justice»[74], убил трех человек иудейского вероисповедания, дьякона католической церкви, старого диссидента с постсоветского пространства и пьяного человека в баре, хвалившегося своими ирландско-шотландскими корнями.
Но улик, достаточно весомых для того, чтобы разные полицейские подразделения, занимающиеся расследованиями, отправили их под суд, нет. Полиции известны только их мелкие правонарушения.
Но для нас мелких правонарушений нет. Для нас с Братом нет никакой другой связи между преступлением и наказанием, преступником и виновным, кроме нашей бессмысленной логики.
Как и между этими двумя бедными жертвами нашей ядовитой лжи, нашего токсичного бреда и их добровольной слепоты.
Один ненавидит чернокожих. Другой ненавидит белых. По одной и той же причине. Из-за идеологической отравы, которую мой Брат сумел так хорошо им привить.
Они смертельно опасны друг для друга. Двое людей, зараженных чумой, пусть и разными формами, никогда не смогут помочь друг другу.
Но они должны преуспеть в этом, если хотят выжить.
Между ними стоит стена, и это не ненависть, которую они испытывают друг к другу.
Стена – это то, что их объединяет.
Конечно, они испытывают ненависть и полны сопровождающей ее глупости, но ненависть разъединяет их и сама разъединяется на две части, каждая из которых диалектически фокусируется одна на другой. То, что их объединяет, – это физическое перевертывание гнусного интеллектуального микширования, которым мой Брат сумел их щедро наделить. То, что их объединяет, – это Библия и маленький швейцарский нож, лежащие между ними.
То, что их объединяет, – это способ выйти из Подземелья, который находится внутри своего собственного тела у каждого из них.
Если они не полные идиоты, то быстро поймут, для чего нужен нож.
Библия – это одновременно вопрос-загадка и объяснение их присутствия в этом помещении.
Она не только связана со всем остальным, она есть связь всего остального между собой.
Ах, друзья-читатели, друзья великого братства Интернета, вы не понимаете, какой удачей для вас является возможность наблюдать за всем этим в режиме реального времени.
Поскольку эти люди являются вершителями бесконечно повторяемого убийства Того, Кого мы им предложили в качестве жертвы, им обоим для выживания предоставлены все те же приметы чуда, которого они не увидят. Бутылка емкостью дважды в один литр – универсальная единица измерения, наполненная чистой водой из Тивериадского озера[75], где мой Брат наблюдал за чудесами Того, который победит нас в конце Времен. К бутылке воды я добавил два больших хлеба и четыре сырые рыбы. Знак умножения с драконовскими ограничениями в еде, яростными приверженцами которых мы являемся.
Есть еще и швейцарский нож.
Швейцарский нож очень удобен. Он тоже универсален в своем применении. Это – слово, которое два идиота выучат без посторонней помощи как раз перед смертью.
Что же касается Библии в издании короля Иакова, которую они оба в состоянии прочитать, ее использование, как я вам уже говорил, таинственно по сути. Оно заключает в себе все, что отделяет рабов моего Брата от настоящего Света, который они променяли на третьестепенную иллюминацию, продаваемую моим Братом буквально за бесценок всем этим бедным чертякам-дилетантам.
Понаблюдаем же за происходящим вблизи. Мы будем с ними, мы увидим все по ту и по другую сторону от шкатулки, вольфрамовой лампы и невидимой демаркационной стены, которая разделяет и одновременно объединяет их.
Здесь все сосредоточено, все сплочено, все страшно логично.
Два человека в бункере, ключ от которого вшит внутрь тела каждого их них – вот типичный пример ситуации гораздо более концентрационной, чем массовая бойня, недавно организованная мной.
Будьте внимательней к парадоксальной многозначности слов, тогда вы не так легко попадетесь в наши сети.
Коммюнике номер одиннадцать
Я должен признать, что для того, чтобы подогреть интерес нашей аудитории, очевидно все более и более многочисленной (если судить по отметкам на стартовой странице, вас уже сотни тысяч, и кривая неудержимо растет вверх), я позволил себе на этот раз несколько изменить правила игры с целью немного продлить «тревожное ожидание». Надо привносить новое и не надо бояться шуток! Жизнь – игра! Мир – праздник!
Да. Поэтому я подождал четыре дня. Это время мне понадобилось для того, чтобы все смонтировать, сутки за сутками.
Я должен был идти до конца в своей концентрационной логике. Я предоставлял вам возможность ежедневно увидеть несколько «flashes»[76] прямой трансляции, только для того, чтобы разжечь в вас аппетит. Остальное я не давал в эфир, занимаясь параллельно монтажом.
Ночь.
Каждое утро я начинал с того, что просматривал происходившее накануне, пока изображение, приходившее из бункера, записывалось в режиме реального времени.
Время от времени я включал навигатор и показывал вам отрывками дальнейшее развитие ситуации.
