Андрей Фролов - Бинарная плащаница

– Видишь это манто? Я хочу такое же… Нет, зайчик, не на Новый год, а завтра же!

– Нет, что вы, президент Моратти немедленно поставит их на место. Уверяю вас, друзья, они и пикнуть не успеют…

Гамба задумчив. Он почти не поел, едва прикоснулся к кофе и шербету. Гамба теребит край салфетки, исподлобья наблюдая за окружающими…

Что же узнал мальчишка, бросившись на поиски таинственного сокровища, будто персонаж из пиратского романа? Тайну вечной молодости? Секрет обращения свинца в золото? Чертеж волшебной стрелы, способной нанести удар самому страшному и могущественному человеку на планете?

Что-то, связанное с машинистами.

С их прошлым, таким мерзким и пугающим.

Что-то, к чему приложил руку сам Сорок Два, будь он проклят вовеки!

Отложив несчастную салфетку, дон взял на заметку ознакомиться с положением дел в современном нейкизме. Потеряв Пророка, потеряв океаны «синдина» и вседозволенность глобальной сети, тритоны и им подобные вырождались.

Но вырождаться можно по-разному.

Можно, безвозвратно вымирая. А можно – ловко видоизменяясь, мутируя, приспосабливаясь под текучие условия окружающего мира.

Чем сегодня дышат машинисты? Кому поклоняются, на кого уповают? Чьи книги считают откровением, а кого записали во враги? Эта сфера жизни никогда не касалась Раймундо. Но если Витторио так рьяно гоняется по планете за призраками Сорок Два, старик обязательно вникнет в курс дела…

Зал продолжает негромко гудеть, как разбуженный посреди зимы улей.

– И тогда я действительно ухватился за эту идею! Более того, официально объявил о научной экспедиции на следующее лето, ее финансирует сам султан! А почему бы и нет, друзья? География мира изменилась, на дно ушли целые побережья и острова… Уверен, что, опираясь на всю собранную историками и археологами информацию, я обязательно…

– Гиляров найдет нефть? Забыли, что произошло с Печорской республикой? Нет-нет, только опираясь на китайцев, иначе ему не поздоровится…

– А я считала, что это уже вышло из моды. Вот, смотрите… импланто-инкрустация изумрудами и агатами… Сначала немного непривычно, голову оттягивает и запрокидывает назад, но в сочетании с короткой стрижкой…

– Лживый ублюдок… Еще вчера утром он смотрел мне прямо в глаза, убеждая сливать и не идти на активные операции. А теперь взгляни на это! Сорок пунктов! Сорок долбаных пунктов, о которых он вчера утром знал!

Огромная комната на верхнем этаже «Бриллиантового Монблана» ворчит на одной ноте, как работающий трансформатор. Смеются женщины, скалят белоснежные зубы их спутники и кавалеры. Слуги, дрожа от напряжения, ловят каждый жест, готовые подкладывать, подливать, вытирать, уносить и отвечать на вопросы.

Пауки сыты, они готовы расползтись по норам дворца – кто-то уйдет слушать музыку, кто-то курить кальяны, кто-то отправится на огромный балкон наслаждаться истомой осеннего вечера. Змеи сыты и довольны, они не станут пожирать прислуживающих мышек…

Выяснив, что до сих пор не отдал «балалайке» распоряжение уйти в режим сна, старший Гамба развернул календарь, делая пометку на одном из ноябрьских чисел. Если к тому времени их отношения с племянником не дадут еще большую течь, в этот день он призовет Витторио к себе и даст официальное разрешение продолжать исследования «плаценты».

Более того, к этому времени он обеспечит молодого человека первым списком потенциальных заказчиков, часть которых нашел на этом скучном, хоть и ярком банкете…

Однако пока что он попытается остаться в тени и все же вызнать, чего именно жаждет кладоискатель, юркой ищейкой рыскающий по континентам и не жалеющий денег. И что-то – острое чутье старого хищника, что же еще? – подсказывало Раймундо: на этот раз речь идет не о религиозных безделушках, коллекционированием которых племянник бредит со времен учебы в семинарии Латеранского университета.

На этот раз речь идет о чем-то куда более важном.

О чем-то уникальном, крайне любопытном, таинственном.

О чем-то, чем не прочь завладеть сам Раймундо – Гамба.

Бинарный код 1111

Одной из страшнейших ошибок нейкизма стало безмерное увлечение «синдином». В мире существует немало религий, использующих алкоголь, наркотики или иные психотропные средства для выхода за рамки обыденной реальности, общения с предками или приумножения своих сил.

Но ни одно из писаний или устных шаманистских преданий не велит за считаные месяцы упороться священными травами до состояния физической зависимости, превращающей человека в безвольный овощ. Священные корешки, размолотые в порошок, остаются для священников инструментом, но не целью. Оставшиеся в забвении братья-нейкисты, а имя им – легион, ошибочно решили заменить «синдином» кровь, наплевав на передозировки и приближавшуюся смерть.

«Синдин» стал нашей ловушкой. Искушением Дьявола. Яблоком Эдема, вкусив которое, мы стали могучими и умелыми, но были навеки изгнаны из Сада. Были преданы забвению, порицаемы и презираемы. Не зря считается, что легкий путь – самый опасный. А мы самозабвенно шагнули на него, потому что узрели ложный свет.

Эммануэль Нейк очень близко подошла к определению настоящей сути вещей. Но она заблудилась. Тот же, кто именовался Пророком, и вовсе превратился в искусителя, незаметно оборвав нить Ариадны и еще глубже заведя своих последователей в лабиринт, где живут чудовища…

Иногда, задумываясь над действиями человека, которого когда-то боготворил, я задаюсь вопросом – а не хотел ли Пророк намеренного уничтожения нейкизма и всех его последователей? Словно гамельнский крысолов, он вел нас в бездонное море, откуда нет возврата. Заманивал к черте, из-за которой спаслись совсем немногие.

Если же Сорок Два не был предателем, искренне желая для своей паствы нового цифрового Рая, то кто вооружил его отравой, тысячами выкашивающей машинистов по всему миру? Эту сущность – человека, корпорацию или верование – лично я отныне почитаю за Первого Врага, месть которому должна стать долгом не одного поколения наших последователей…

Своей магией на Земле обладает любая вещь. Любой предмет, любая мелочь.

Пузатый керамический горшочек терракотового цвета гладок и приятен на ощупь, он будит в душе что-то уютное, домашнее, даже если ни разу не использовался по назначению. Блестящие обводы пианино так и манят присесть за клавиши с видом матерого музыканта, даже если приглашенный совершенно не умеет играть. Свои истории, такие неповторимые и загадочные, рассказывают драгоценные украшения, в особенности старинные и видавшие виды, с легкими потертостями и сколами.

Все это магия изготовленных человеком вещей. Их генокод. Их тайный голос, неразличимый большинством потребителей и доступный немногим, решившимся раскрыть уши.

Но если дюжий ирландец Гордон Бакли считал, что истинная магия цивилизации заключена в деньгах, то его командир был совершенно уверен, что ее оболочками и пристанищами является оружие. Является и всегда являлось. Холодное, огнестрельное, дистанционное и ближнего боя.

Протирая промасленной тряпочкой детали свежеприобретенной «дрели», Хуго размышлял о силе оружия. Его сакральном предназначении отнимать людские жизни и сохранять их. О таланте добывать провизию и власть, делать слабого сильнее, возвышать государства и отстаивать границы.

Мысли Энквиста текли плавно, руки сами по себе выполняли привычную работу.

Оружие было всегда. Появилось раньше, чем домашние животные или богатая одежда. Мифы, эпосы, саги и иные религиозные писания немало рассказывают, как именно на свет появился человек и его род. Но, что занятно, уже на второй странице перворожденный вдруг пускает в ход меч, кинжал или копье. И ни у кого из читателей не возникает даже шальной мысли поинтересоваться, откуда же взялась хищная сталь. Потому что оружие было всегда. Оно было даром богов.

Существует ли на свете мужчина, способный прикоснуться к рукояти меча XV века и не испытать благоговейного трепета? Или равнодушно сжать в пальцах револьвер времен Первой Гражданской в США? Или встать перед танком, презрительно отказываясь поражаться его лютой подвижной мощи? Хуго знал, что такие мужчины существуют, но не хотел даже помышлять о них…

Три химические лампы мягкого света, стоящие по краям стола, бросали на разложенное оружие таинственные тени. Сегодня веерное отключение жилого района началось чуть раньше обычного, но и оно не помешало группе завершить приготовления.

Закончив протирку и сборку, швед зафиксировал затворную планку и защелки, без стука возвращая вороненую «дрель» на столешницу. Бакли и Назанин, разместившиеся напротив, с чисткой тоже закруглялись.

Осмотрев небогатый арсенал группы, Энквист удержался от вздоха. По сравнению с покупками ирландца рогом изобилия казались даже тесные трюмы «Нобунаги», вынужденного перед выходом в океан придирчиво оценивать каждый килограмм груза.