Виктор Точинов - Непостижимая концепция (антология)
– Я не пойду в медпункт! – выкрикнул Терпилин, пытаясь вырваться из объятий Зеленого.
– И не нужно, – сказал Горяинов.
– Но вы же… он сказал… – Терпилин перестал дергаться.
– Мало ли что он сказал. И мало ли что я говорил… Отпусти его, Зеленый. Отбери оружие и отпусти.
– Какое оружие? – вскрикнул администратор, но Зеленый уже вытащил у него из-под пальто «рудобой» и протянул его Гору.
– Тот, из которого вы убили Крозе? – спросил Горяинов, выщелкнул из «дыродела» магазин, передернул затвор. Патрон со щелчком ударился о пластик пола, закрутился, словно волчок.
– Значит, таскаем оружие на боевом взводе? – спросил Горяинов. – В меня собирались стрелять?
– Кто ты такой, чтобы в тебя стрелять? – процедил Терпилин, оправляя одежду. – Это не для тебя…
– А для кого? Последнюю неделю, похоже, вы единственный живой человек на этой станции… По призракам стрелять хотели? Так это бессмысленно…
– По… по каким призракам? – спросил растерянно Терпилин. – А, это фигура речи…
– Какая фигура речи? – спокойно улыбнулся Горяинов. – Самые настоящие. Ученые их как-то по-своему называют, а мы – призраками.
Терпилин посмотрел в глаза Горяинову, обвел взглядом лица стоящих вокруг бойцов группы.
– Так это не я сумасшедший, – сказал Терпилин. – Это вы все сошли с ума.
Джошуа засмеялся.
– Понимаете, Ильмар Генрихович…
– Не понимаю! – крикнул Терпилин и попятился к стене. – И не желаю понимать! Я хочу улететь отсюда. Почему вы меня не пропустили в вертолет? Я не хочу здесь оставаться. Не могу здесь оставаться…
– А контракт? – поинтересовался Дэн. – На сколько у вас контракт подписан? На год? А прошло сколько? Сколько вы на станции?
– Четыре месяца… – сказал Терпилин.
– Даже если вас на органы разобрать, то не хватит денег, чтобы оплатить неустойку, – усмехнулся Дэн. – Там же все прописано в контракте. Преждевременный разрыв одной из сторон – неустойка другой стороне в размере пятисот процентов, кажется? Вы, небось, когда прочитали, решили, что это для вас гарантия, что «Науком» не станет расторгать договор… А если даже расторгнет, то вы сможете неплохо устроиться в любом из анклавов. А тут такой облом…
– Даже так… Значит, мы про контракт заговорили… – Терпилин ощерился, будто хотел зубами вцепиться Дэну в глотку. – Значит, я не могу прервать контракт, даже если это угрожает моей жизни? Так?
– Успокойтесь, Ильмар Генрихович, – начал Горяинов, но Терпилин не дал ему закончить.
– Вы не поняли… Вы так ничего и не поняли… Я убил десять человек. Я убил десять человек своими руками. Понимаете? Вот этими, – Терпилин протянул вперед руки ладонями вверх. Растопыренные пальцы дрожали. – Вы обязаны меня арестовать. По всем правилам и инструкциям – вы обязаны меня арестовать и доставить на базу для расследования… Я требую, в конце концов…
– Сумерки наступили, – сообщил Зеленый, посмотрев сквозь дверь наружу.
Воздух за стеклом двери стал лиловым, словно кто-то промыл в стакане воды кисточку, испачканную акварелью. Легкий, но отчетливый оттенок.
– Все, – прошептал Терпилин. – Они не вернутся… В сумерках даже беспилотники не летают…
– Они бы и не вернулись, – сказал Горяинов. – Будем устраиваться на ночлег. Нужно включить «молотки» по периметру. Разобрались, что к чему там?
– Леонид все восстановил. Сейчас на пульте ждет команды, – Дэн поправил ремень «дрели» на плече. – Что с этим делать будем?
– С этим? – переспросил Горяинов. – Ничего не будем. Он, в конце концов, хозяин станции…
– Может, пожрать организует хозяин? – спросил Джошуа.
– А ты сам займись, – приказал Горяинов. – Зеленый, передай Ленечке команду врубать периметр. Разрыв в ограждении – под контроль. Пусть сидит и пялится. Если что заметит – призрака, человека, голема…
– Неужели стрелять? – удивился Джошуа.
– С яростью и настойчивостью, – подтвердил Горяинов.
– Не может быть… – поцокал языком Джошуа.
– Разговоры прекратить, – Горяинов посмотрел на Зеленого, тот кивнул и ушел в сторону информационного центра.
– Ухожу, – сказал Джошуа. – Ужин через сорок минут. Если Дэн поможет…
– Дэн пройдется по станции и заблокирует слабые места. Выбитые окна, сорванные двери. Минируем, не стесняясь, но без фанатизма. Так?
– Само собой, – Дэн подхватил стоявшую возле стены упаковку зарядов. – Начинаем с входной двери. Прошу зрителей покинуть помещение.
– Вернемся в ваш кабинет? – спросил Горяинов администратора.
– Вы…
– Я, – подтвердил Горяинов. – Я должен ужаснуться тому, что вы убили десять человек? А наши любимые начальники должны по этому поводу вас вывезти отсюда? Чушь! Как-то вы плохо понимаете наше начальство…
– Я хочу отсюда улететь… – продолжал говорить Терпилин, глядя перед собой стеклянными глазами. – Я хочу улететь… Для меня это очень важно… Я убил десять человек для того, чтобы выжить и выбраться отсюда. И что – это все напрасно?
– Вы убили десять человек – это, наверняка, плохо. Я когда свою первую десятку оприходовал… – Горяинов задумался на мгновение, потом покачал головой. – Вру. Когда десятого убил, ничего не испытал. Все закончилось на третьем – все страдания и сомнения. Первого не прочувствовал совсем, убил и прошел мимо, удивился слегка, что ничего такого в душе не шевельнулось… Может, потому, что убить пришлось совсем уж ублюдка. Курьер с грузом синдина, мы его перехватили, он стал стрелять зачем-то, вот и пришлось… А второго – да, второго я переживал сильно. Думал вообще уйти… сбежать… Но психологи поработали, да и выбирали меня не просто так – с особо хрупкой психикой в нашу структуру не брали. К десятому я успокоился… И вы мне тут не врите, что каждого из десяти убитых вот так уж сильно вспоминаете. Не нужно!
– Каждого! – крикнул Терпилин. – Это ты такой деревянный, а я… Я их постоянно вижу. Иду по станции, а из двери выходит Феликс Царев… Из своей комнаты. Выходит, улыбается… Его я не убивал, его я хоронил там, за Линией, но он все равно приходит ко мне… А вот Крозе и Сорокин…
– Не Крозе и не Сорокин? – уточнил Горяинов.
Дэн закончил возиться у входной двери и ушел в лабораторный корпус. Не оглядываясь. Дэн человек простой, он не стал бы вести такие вот душевные разговоры с выжившими. Рубанул бы всю правду и оставил переваривать. Потом глянул бы на результат и подвел черту – пусть живет дальше или всадил бы пулю. Дэн человек простой. И, возможно, он прав. Но Горяинов не может иначе. Человеку нужно помочь.
– Нет… – сказал Терпилин. – Или – да… Их я, если вдуматься, убил дважды. Каждого… Мы остались втроем. Я и эти… Они пытались делать вид, что все нормально. Они люди… Они – люди? Нет, люди остались там, за Линией. Оба они остались за линией, не могли оттуда вернуться, никак не могли… Понимаешь, Клим?
– Нет.
Терпилин оглянулся на окно. Сумерки снаружи становились плотнее, лиловый цвет – насыщеннее. Будто кто-то вливал в воду краску. Воздух окрашивался неравномерно, струйки краски не сразу растворялись, плавали капельками, размазывались рваными ошметками, висли в воде клочками лиловой кисеи…
Терпилин резко отвернулся от окна, передернув плечами.
– Мы можем вернуться в мой кабинет? – спросил администратор глухо.
– Не нравится цвет?
– Я хочу и вернусь к себе – с вами или без вас.
– Хорошо, – сказал Горяинов.
За окном вдруг полыхнуло, ярко-пурпурный сгусток проплыл по двору, вынырнув из-за ангара и скрывшись за лабораторным корпусом.
– Красиво, – сказал Горяинов. – Ярко. В районе вашей станции картинки яркие. В других местах около Линии не так красиво. Звуки – да. Звуки, скажем, у третьей станции куда интереснее. Когда начинает звенеть небо – заслушаешься… Но тут…
Снова полыхнуло – пурпурным и алым. Несколько вспышек – одна за другой. Перед самым окном возник громадный – метров десять в диаметре – шар.
– Оп-па! – воскликнул восхищенно Горяинов. – И каждый вечер у вас такое?
Терпилин не ответил. Терпилин ушел к себе в кабинет и захлопнул дверь, не дожидаясь Горяинова. Когда Гор вошел следом, в кабинете уже были включены все светильники и задернута штора. Ильмар Генрихович сидел в своем кресле, спрятав лицо в меховом воротнике пальто.
– Как вас… – покачал головой Горяинов.
– Смешно? – спросил Терпилин. – Тебе смешно? Что ты можешь понимать? Прилетел, навел порядок, обеспечил эвакуацию имущества и ждешь отправки домой? Там тебе выдадут премию, оплату внеурочных… До следующего раза будешь пиво жрать в баре? «Науком» умеет прикармливать дурачков.
– Но своем примере убедились?
– На своем! – с вызовом произнес Терпилин. – Я работал в Университете. Неплохое место. Я, конечно, не был ученым, я обеспечивал процесс, следил, чтобы ученые имели все необходимое, но не зарывались… Я не был верхолазом, мне не светила головокружительная карьера, но и скатиться в Болото мне тоже не грозило. Ты когда-нибудь бывал на Болоте?
