Александр Тюрин - Отечественная война 2012 года. Человек технозойской эры
Огастес Октавио взял небольшую эффектную паузу, потом выдал в тяжелую тишину зала:
– А вдруг сверхчеловек уже среди нас? Дамы и господа, приглянитесь друг к другу, ничего такого не замечаете?
Публика стала машинально озираться, инстинктивно высматривая сатаноида, и мне почему-то стало не по себе. Мои соседи по ряду, папуас и булемист, посмотрели на меня. Юморной представитель южных морей сказал: «Пока его не вижу. Но увижу – съем». А человек, страдающий булемией, с готовностью облизал жирные губы, а потом, что-то вспомнив, стал искать на полу потерянную куриную ногу.
– Нас не может не пугать такая перспектива. Мы привыкли вламываться в разные темные комнатки по всему миру и включать свет, громко спрашивая: «А что это вы тут делаете?» Но есть такие подвальчики, куда не влезешь, потому что мы с ними существуем как бы параллельно. Нам не раскрыть интриги, если она плетется в фейнмановской глубине, на уровне квантовых суперпозиций.
Как мне показалось, зал, состоящий из амрашей, брутов [26] и амславов, особо по этой теме переживать не стал. Они приняли доклад просто как информацию «к сведению», nice to have, но не более того. Даже байка про этого кошмарного сверхчеловека прошла по периферии их сознания, там, где гуляют страшилки из фильмов ужасов. Самые тупые из слушателей залопотали, что госсекретарь готовит общественное мнение к тотальной борьбе против нанохакеров и наноцистов. Возможно, Огастес Октавио специально подобрал такую аудиторию, чтобы не распугать тех, кто действительно может испугаться. Но, с другой стороны, уровень стратегического мышления амрашей его явно не порадовал – и на римском лице лидера напоследок отразилось некоторое неудовольствие. Или презрение. Ореол, окружающий цезаря, погас, и он исчез так же скромно, как и появился.
А затем была фуршетная часть, вызвавшая законное воодушевление у публики. Говорящие птифуры и что-то вкусное с подмигивающими глазками (глазки-то лучше не есть, как посоветовал один их жующих, они и в животе моргать будут). А вот девушки на фуршете не в кайф, все те же амрашки с деревянными лицами, рыбьими ртами и жадными глазами. Пусть их буратины-амраши удовлетворяют. Эх, если б хоть официантки были настоящими бабами. Ан нет – фольга, набитая микрочипами.
– Простите. – Левее левого уха зашелестела какая-то дама с огромной голубой прической а-ля аэродром. – А извините, я ошиблась. Но вы, пожалуй, на него похожи.
– А вы уверены, что я – это я, а не он?
– Теперь уверена, ведь он наверняка греется на солнышке в своем Нановилле. Хотя его яхта действительно здесь, на пристани.
9На пару минут меня охватила тревога, такая, что с места не сдвинуться; руки, ноги, грудь – словно пустые трубы, по которым разносится стук одинокого маленького сердца. Тревога, сравнимая с той, которую испытал я в детстве, когда понял, что ВСЕ люди смертны. Сегодня, сам или не сам, я лег на абсолютно необратимый курс. У меня нет возможности подумать, посидеть под пальмой, жуя банан, нет даже пути назад... И пусть мои действия давно за гранью кретинизма, сейчас я должен взять эту яхту на абордаж. Мне ведь сегодня фартит, я накопил столько неиспользованной удачи за пять лет, это мегатонное везение уже перебросило меня с питерской помойки на заоблачный курорт и несет все дальше...
Я сбежал по южному склону «потухшего вулкана» к лагуне и, пройдя пружинящим курортным шагом по пирсу, нашел небольшую яхту с гордой надписью на корме «Порт приписки Нановилль». Не беря никакой паузы на рассматривание и размышление, соскочил на ее палубу. В этот момент я сильно рисковал здоровьем. Но яхта не ударила меня разрядом, не скрутила антиугонной сетью! Она приняла меня как своего.
Удивительно, но на этой яхте не было никакой автоматики, управляющей отшвартовкой, якорем и парусами, что давно уже стало нормой для любого парусного сужа. Пришлось все делать руками – хорошо, что имелся некоторый навык с тех давних времен, когда я был сытым доцентом. Совсем упарился, поднимая грот. Но когда гордое полотнище развернулось над головой, «ветер кончился», словно кому-то помешал сквозняк. Я с тоской посмотрел на бессильно висящий импотентский парус, и в этот момент яхта отошла от пирса – словно под действием полтергейстов и прочих неестественных сил.
Я обыскал всю яхту, чуть не разобрал ее на ходу, но не нашел ничего похожего на мотор. Даже каютка нашлась, а вот машинное отделение – нет. Но яхта же так или иначе выполняет какую-то навигационную программу. И если у нее нет собственного двигателя и парус висит, как полотенце на крючке, значит... ее несет внешняя гидродинамика. Я свесился через леер – теперь заметна полоса более темной, как будто маслянистой жидкости, которая не смешивается с остальной водой. Эта полоска, наверное, и есть фарватер для моего суденушка.
На голографическом дисплее, возникшем в районе фактически декоративного румпеля, появилась карта с проложенным курсом. Яхту несло к ажурному акведуку, который уходил на соседний космический остров Самоа-2.
Я стал лихорадочно искать маршрутный чип, по новой перерывая яхту. Догадался свинтить медную табличку «Порт приписки Нановилль» – а за ней скромная пластиночка, украшенная шевелюрой из световодов. Вырвал ее с «волосами», швырнул за борт, как Стенька Разин свою княжну.
Яхта перестала плыть куда не надо. Минут на двадцать она застыла, как дохлая муха в киселе. Потом, похоже, началось проветривание острова и парус слегка надулся. Ну что ж, вперед! К белому пятну на карте, обозначенному как «Владение Нановилль». Я неловко переложил гик, едва не вылетев за борт, и поплыл по тихой затянутой маревом воде, что навевало ассоциации с Бермудским треугольником и его сюрпризами...
– Простите, сэр. Это граница частного владения. Если вы приглашены к обеду, покажите вашу визитку и переоденьтесь в смокинг.
Слова исходили не от лодки, а от фоглетового «лучезарного существа», которое скоагулировало [27] над поверхностью воды. Очертания туманного существа были зыбкими, нечеткими, но угадывались бакенбарды и ливрея лакея. Значит, я попал по адресу. Однако, если я не покажу смокинг и визитку, система безопасности может выплюнуть на меня стаю кровососущих орнитоптеров и парочку сторожевых акул в придачу.
На несколько секунд меня ослепила вспышка. Дыма нет, значит, это не взрыв, а сканирование моей сетчатки.
– Простите, сэр, что не сразу распознал вас. Доступ открыт, – сказал фоглетовый лакей и рассеялся, чтобы не выглядеть назойливым. «Распознал»? Опять я кого-то напоминаю?
Вскоре из марева появился дом на сваях в полинезийском стиле. Над домом витало еще одно аэрозольное облачко, по форме и цвету, как зефир, с кремовой надписью «Усадьба Нановилль». Я завел швартовый конец на одну из свай, и он мигом примагнитился. А дальше нестыковочка: пришлось долго карабкаться по облепленному водорослями столбу – пирс был предназначен для причаливания королевских яхт с высокими бортами.
Отдышавшись, я выпятил нижнюю челюсть утюгом и дунул в дом. Сперва прошел через большую комнату, обставленную по принципу всех нуворишей: «Смотри, чувак, чего у меня есть». Иначе говоря, в обстановке четко просматривалось коллекционное направление.
Полинезийские и папуасские демоны. Идолы с членами, что твоя монтировка. Высушенные головы. Среди этих «сухофруктов» видна звезда коллекции – голова белого господина, душу которого сейчас всласть терзают туземные божки. Повсюду лежат ассегаи и всякие ножики, которыми дикари пытались поддеть цивилизаторов. По углам разложены калебасы-барабасы, курильницы-кадильницы и прочие вещи, насилующие мой сверхчувствительный нос. Крыша лежит на полинезийских столбах с резьбой фаллическо-языческого типа – сплошное порно снизу доверху.
Когда я перестал глазеть на бесстыжие столбы, то сразу почувствовал – за мной внимательно наблюдают. Это быстро перевело мои нервы в состояние натянутых до предела струн. А потом кто-то метнулся за тростниковой перегородкой. Я вздрогнул и, подхватив ближайший ассегай, швырнул его в тень, мелькающую за тростником. Ну, здравствуй, Грамматиков, и прощай. Копье легко пробило шаткую преграду, а следом уже я разнес ее в клочья своим корпусом.
В соседнем помещении было сумрачно, но и сумрака хватало, чтобы различить фольклорное убранство – огромные глиняные сосуды и висящие рыболовные снасти. А также стоящего передо мной человека, в руках у которого было короткое копьецо. Тот самый ассегай. Человек этот был так близко, что протяни я руки и мои пальцы вцепятся ему в глотку. А в самом ли деле это – хозяин? Сейчас, когда приступ страха прошел, я оказался в состоянии глубокой задумчивости, где между моими руками и моими же мозгами был километр пути. И хоть я уже швырял в этого человека один сильно колющий предмет, только сейчас меня пронзила мысль. Я оказался здесь, чтобы УБИТЬ Грамматикова. Я должен уничтожить его – за Глеба и Веру, за Бабаяна и за себя. Я должен...
