Виталий Вавикин - Техно-Корп. Свободный Токио
Проект был настолько масштабным, а Бентли так сильно уверен в своем биоэлектронном программировании, что предлагал создать синергиков, которые были бы точными копиями погибших на островах людей.
– Так мы сможем поднять планку проекта до максимальной сложности и максимального результата, а также скрыть последствия инцидента.
– Как вы планируете скрыть подмену от родственников? – спросил председатель заседания.
– У нас есть деньги. У нас есть коррекционные камеры… Хотя денег и повышения социального статуса будет достаточно. Оставим коррекционные решения Северу…
Архитекторы мира совещались чуть больше часа, затем решили принять предложение Скипа Бентли.
– Одно условие, мистер Бентли, – сказал председатель, указывая пальцем на молодого тек-инженера. – Вы лично будете курировать проект.
– Без вопросов, – сказал Бентли.
– Не удаленно, – уточнил председатель. – Вы лично отправитесь на острова Океании и возглавите проект.
– Без вопросов, – сказал Бентли, но на этот раз уже не так уверенно.
– Сомневаетесь в успехе? – тут же спросил председатель.
– Сомневаюсь, что мои любовницы согласятся отправиться на острова со мной, – широко улыбнулся Скип Бентли.
Председатель неодобрительно нахмурился, но счел объяснение удовлетворительным.
В действительности Скип Бентли нервничал. Он поднимал ставки и не знал, сможет ли выдержать такой вес, сможет ли устоять. Потому что проект был не просто масштабным, он предполагал стать смыслом жизни, а когда тебе нет тридцати, сложно принимать решения, которые определят твой жизненный путь, особенно если до этого ты никогда не делал ничего подобного. И если бы Скип Бентли мог в тот день отказаться, то он бы отказался. Может быть, архитекторы мира ждали, что он проявит слабость, признает ошибки и попросит прощения. Так у них был бы шанс спрятать за этим признанием свои собственные просчеты, превратив Бентли в козла отпущения, но он переиграл их.
«Разбил наголову, но какой ценой?» – думал он, покидая пронизанные нейронными сетями мегаполисы, чтобы затеряться на богом забытых островах Океании, которые обещали сожрать его карьеру и лучшие годы жизни.
Кстати, о любовницах Бентли. Его слова оказались провидческими, и ни одна из них действительно не согласилась отправиться с ним. Не то чтобы это расстроило Бентли, просто он уже успел привыкнуть к гламуру Олимпа, получать от жизни все, а острова… Острова обещали уединение и концентрацию на работе – вот к этому Бентли, казалось ему, никогда не сможет привыкнуть. «Но если невозможно забрать глянец с собой, почему нельзя создать его самому?» – задался вопросом Бентли.
С первого дня своего прибытия он работает над тем, чтобы превратить залитые кровью острова в затерявшийся в океане крохотный электронный рай – место, где нет запретов и ограничений, где воплощаются в жизнь все мечты… ну, или хотя бы мечты Бентли. Проект имеет неограниченный бюджет, что позволяет ему в свободное время планировать архитектуру нового дома, нового мира. Он строит его, не стесняясь называть себя Творцом, Создателем.
Обслуживающий персонал не любит Бентли за его заносчивость, хотя в первые годы он почти не появляется на людях, увлеченный своим проектом. Кто-то говорит, что Бентли свихнулся, кто-то говорит, что науку ждет небывалый прорыв, но большинство людей на островах просто живут, стараясь не замечать синергиков вокруг. Но синергиков становится все больше и больше. Для придания им человеческого облика на острова вызвана тек-инженер Клодин Райслер. Под ее руководством манекеноподобные лица оживают, обретают мимику, эмоции. Какое-то время жители островов шепчутся, что у Клодин и Бентли роман, но потом Клодин появляется в компании своей сексапильной подруги и всем становится ясно, что Бентли не светит.
– Почему ей можно привозить сюда женщин, а мне нет? – недоумевает Бентли, хотя до этого, впрочем, на острове нет никому дела.
Он один. Он сам по себе. Покинутый всеми Творец земного рая. В каком-то гневном экстазе Бентли начинает работать исключительно над боевыми синергиками, в то время как сотни рабочих-синергиков возводят его новый мир, а Клодин Райслер и ее любовница Алана Готье оживляют лица мирных синергиков, биоэлектронный мозг которых разработал Бентли. Они позволяют синергикам улыбаться, грустить. Они создают сложную систему синтетических желез, чтобы научить манекенов плакать. Под их руководством строится новая фабрика, где выращиваются дополнительные биологические запчасти для синергиков. Они будут созревать и изнашиваться, как у человека. Изменена формула кожного покрова синергиков. Теперь у них растут волосы, есть возможность активации потоотделения. Чуть сложнее обстоят дела с ростом ногтей, но Клодин Райслер справляется и с этой задачей. Ее проект разрастается, и вместе с ним растет аппетит необходимого пространства.
Теперь ее фабрики занимают целый остров, и нет гарантии, что это предел. Фабрики, где выращивают биологические запчасти синергиков. Фабрики крови и плоти, напоминающие Бентли мясокомбинаты прошлого, где конвейер нес подвешенные на крюках туши животных в разделочный цех. И еще этот запах! Несмотря на всю стерильность, весь остров пропах мясом и кровью. Остров стал открытой раной в электронном раю Бентли. Он ненавидит этот остров, который видно из окон его лаборатории в хорошую погоду. Иногда ветер приносит оттуда металлический запах крови.
«Это ад, – думает Бентли. – Ад в центре моего земного рая». Но именно «ад» Клодин Райслер и Аланы Гутье оживляет его бездушный электронный рай, населяя его притворной жизнью штатских синергиков. Их кожа идеальна. Она способна загорать, на ней появляются царапины, которые потом заживают так же, как у человека. Проект в целом еще принадлежит Скипу Бентли, но сейчас главным Творцом этого микромира становится Клодин – такой же «голем», как Бентли. Ее слепили из черни, только в отличие от Бентли ее дорога к Олимпу была менее тернистой.
Сначала школа, потом ряд учебных заведений. Она была тек-инженером, сосредоточившимся на изучении биологических возможностей нового времени. И никаких шокирующих теорий. Изучая жизнь Клодин, Бентли думал, что такие, как она, никогда бы не запустили много лет назад человека в космос, но, как бы ему ни хотелось это отрицать, подобные ей люди могли доработать ракетные двигатели, улучшить надежность систем жизнеобеспечения. Именно благодаря им миссия завершается успехом. Сейчас благодаря Клодин и ее любовнице Алане этот маленький рай оживает.
Бентли все чаще начинает выбираться из своей лаборатории. Ему нравится бродить по улицам, нравится видеть, как синергики, которые почти ничем не отличаются от людей, суетятся, притворяясь живыми. Но что-то все равно не так. Штатские синергики устраивают карнавалы, разыгрывают любовные драмы, принимают участие в строительстве новых пирсов и зданий. Они работают на нейронных станциях, помогая создавать новую сеть, способную транслировать в режиме двухуровневого языка восприятия. Последние месяцы Бентли работает именно над этой сетью, над способностью биоэлектронных мозгов синергиков принять участие в проекте. Идей и наработок много, но Бентли не может организовать и упорядочить весь этот плодотворный хаос мыслей.
«Если бы найти еще кого-нибудь, как Клодин», – думает Бентли. Но попросить о помощи – значит признать свою слабость, а этого Бентли не может себе позволить. Поэтому он решает просто немного отдохнуть и подумать о чем-то отвлеченном, начиная чаще выбираться из своей лаборатории. Но чем больше он смотрит на штатских синергиков, тем сильнее становится чувство, что с ними что-то не так. Возможно, он не может настроить их биоэлектронный мозг на восприятие двухуровневого языка общения не потому, что не способен разработать подходящий алгоритм, а потому, что их мозг просто еще не готов к подобному? Как если пещерному человеку показать картину, то он увидит лишь набор красок. Нужно что-то добавить в основные протоколы восприятия. Но что? Они и так уже до жути похожи на людей. Если не знать, то отличий не найти. По крайней мере, на первый взгляд. Если пообщаться чуть подольше, то…
– Все дело в том, что они не ощущают время так, как мы, – говорит Бентли, встречаясь с Клодин.
Она молчит, не пытаясь скрывать, что Бентли не нравится ей. Но Бентли плевать. Он уже привык, что никому не нравится.
– Ты должна сделать так, чтобы их тела старели, а я заставлю стареть их сознание, – говорит он.
– Зачем разрушать эту красоту? – кисло спрашивает Клодин.
– Затем, что цель проекта – создать синергиков, которые будут похожи на людей, а не бессмертные статуи. Ты уже заставила их волосы расти, а глаза слезиться, сделай так, чтобы они старели.
– Мне нужно подумать.
– Не о чем думать. Я уже пишу алгоритм старения для их биоэлектронных мозгов.
