Алексей Кирсанов - Первый судья Лабиринта
Звонил уехавший на дачу муж.
Обрадованная Вера нажала кнопку.
— Да, Пашенька?
— Верунчик! Прости меня, а? Я был не прав. Все моя глупая ревность, но ты же знаешь, как я тебя люблю! Давай мириться!
— Да! Да! Давай! — почти закричала девушка с облегчением. — Я тебя тоже очень, очень люблю!
Слава богу! Не придется коротать вечер в одиночестве.
— Я сейчас приеду! — обрадовался Паша.
— Нет-нет! — испугалась Вера.
Надо было сначала решить проблему с Андреем.
Неизвестно, каким образом…
— Почему? — удивился муж.
— Я тут в пробке, Пашенька! Меня нет дома! Давай я сама приеду? Собственно, я уже еду! — застрекотала девушка, не давая мужу опомниться.
Наконец машины тронулись.
— Едешь? Ко мне? Да ты моя прелесть! — растаял Паша.
Вера ехала в противоположном направлении.
— Только тут очень-очень большая пробка! Встала, как проклятая! — продолжала кричать Вера, влетая в город на скорости сто километров в час.
— Ничего, дорогая. Я пока…
Связь прервалась.
Вера проехала развилку и остановилась у обочины.
Она перегнулась в промежуток между передними сиденьями, пытаясь растормошить эссенса.
— Андрей! Андрей, проснись! Ты где живешь?
Андрей лежал, как мертвый.
Вера задумалась.
…Тогда они подвозили Стаса. Где обитает Андрей, осталось неизвестным.
А Стас живет на улице Юности, в новой высотке…
Вера еще не приняла никакого решения, но ключ в зажигании уже повернула.
Выехала на центральный проспект, затем — на улицу Юности. Отвезти Андрея к Стасу проще, чем подвозить в больницу. Там не избежать объяснений.
Квартиру она, конечно, не знает. Знает лишь то, что Стас живет на последнем этаже.
Но в башне не меньше четырех квартир на площадке. На что она надеется?
Вот и дом. Вера завернула во двор, к самому подъезду.
Остановив автомобиль, вновь взглянула на Андрея.
Все глухо.
Она вышла из машины и задрала голову.
Вон он, последний двадцать третий этаж. Замок на входе, конечно, кодовый.
Время позднее, и вероятность, что кто-то выйдет или войдет, — призрачно мала.
«Думай, Вера, думай»! — энергично потирая виски, забормотала девушка.
Вспомнила! Стас говорил, что с балкончика видно новый город. Значит, две квартиры отпадают: из их окон четырнадцатый-двадцатый районы не увидишь…
Вера нерешительно подошла к двери.
«Квартиры 1 — 192», — прочитала она.
Разделить в уме сто девяносто два на двадцать три было делом нереальным. Пришлось действовать методом подбора, и «четыре» через несколько минут получилось.
— Значит, сто девяносто первую и сто девяносто вторую, без вида на новые районы, отметаем… Остаются две…
Вера отошла на несколько шагов и еще раз задрала голову.
Ну да, все правильно. У тех окна на правую сторону, а надо — на левую…
Если, конечно, расположение квартир по часовой стрелке. А то сейчас строят так, что…
И время — двенадцатый час. Люди ведь и спать могут.
Вера на секунду зажмурилась, потом решительно вернулась к подъезду и набрала «189». Она готовилась услышать долгие гудки, а потом сонное бормотание и отборную ругань.
«Если не получится, поеду в больницу», — вздохнула девушка. Времени мало, Паша опять начнет подозревать ее во всех смертных грехах…
— Да-а? — услышала она довольно бодрый мужской голос.
— Здравствуйте! Я ищу Стаса!
— Его дома нет, — заявил тот же голос.
Какая удача! Она угадала квартиру! С первого раза! Но что дальше?
Что делать?!
— Ой, мне он очень, очень нужен! Вы даже не представляете — как!
— А вы кто?
— А вы?
В домофоне хрюкнули.
— Его брат!
Вера на миг запнулась. Братья ведь могут и не знать всех приятелей друг друга.
— Понимаете, у меня тут… проблема. Тут его друг, в машине, Андрей. Вы знаете Андрея?
Домофон задумался.
— По-моему, нет. А что случилось-то?
Вера в отчаянии топнула ногой.
— Да разве сразу объяснишь…
— Поднимайтесь! — согласился брат, домофон запиликал. Вера потянула за ручку и проскользнула в подъезд.
Скоростной лифт быстро домчал ее на последний этаж. Дверь квартиры «189» была приоткрыта, из нее выглядывал молодой светловолосый парень в очках, весьма похожий на Стаса.
— Заходите…
Вера вошла в прихожую, здороваясь с высокой, довольно полненькой темноволосой девушкой.
— Понимаете, там внизу друг Стаса. Он без сознания и не может сказать, где живет. А мне домой надо, меня муж ждет…
Кирилл мало что понял из этой каши, кроме одного: Стас действительно не помешал бы.
— Сейчас я ему наберу, — прервал он Верины причитания, вынимая телефон. Все с надеждой ждали.
— Короткие гудки! Это уже что-то. Четверо суток был недоступен… Пошли посмотрим на этого Андрея.
Вера, Кирилл и девушка спустились во двор.
В машине, которую Вера даже не закрыла, все так же полулежал на заднем сиденье эссенс.
Кирилл распахнул дверцу и просунул голову в салон.
— Поджатый, что ли?
— Нет, он трезвый. Он… чуть не утонул. Я его не очень хорошо знаю, всего один раз видела со Стасом…
Стаса, впрочем, Вера видела ничуть не больше.
— Я бы его в больницу отвез. Сейчас еще раз попробую Стаса набрать…
Кирилл снова поколдовал с телефоном и через некоторое время уже орал в трубку:
— Ну где тебя носит, а? Да щас еще, очень надо мне волноваться. Тебя здесь девушка ждет и парень…
— Андрей, скажите, что — Андрей, — Вера прыгала вокруг, пытаясь крикнуть прямо в телефон.
— Да не знаю я его, Андрей какой-то… Андрей, да… Да чего ты орешь, кретин? Приезжай и забирай своего друга, ты где? А… Ну, давай, ждем. Сейчас будет, минут через пятнадцать…
Последнее было сказано уже Вере.
…Когда ровно через четырнадцать минут к подъезду подлетела зеленая «Мазда» одного из служащих Конторы, доставившая Стаса и Артура, Андрей был еще жив.
ГЛАВА 11
Рождение и смерть
Нить за нитью, за цветом цвет, радугой — бесконечность,И становится тканью свет, сея себя беспечно…Нить за нитью, за стоном стон, мягкий узор вплетаю,Станет частью живого он, центром, началом и краем…Нить за нитью, за гранью грань плавно перетекает,Нет таких глубоких ран, что терпением не сшивают…Мир за миром, за нитью нить, путь в лабиринте снов.Тот, кого нельзя воскресить, может родиться вновь.Нить за нитью, плетется шелк, волшебен его узор.За плотиной речной поток, спокойствие вечных гор,Сила того, что не дать не мог…Жизнь — это просто шелк…[1]
…Мы привезли Андрюху в абсолютно бессознательном состоянии, я даже подумал — все, не успели. Не было ни пульса, ни дыхания, и Петер — я видел — открыл уже рот, чтобы сказать, что…
Но Артур заявил, что ему наплевать. Он — Как был, в камуфляже — уселся перед лежащим на полу Андреем в позу лотоса и соединил руки над головой. По его телу словно пробежала молния. Электрический разряд. А потом в правой руке откуда-то появился длинный тонкий предмет. Словно светящийся луч. И он этим лучом…
Уверяю вас: зрелище не для слабонервных, когда человека на твоих глазах прошивают насквозь. Никаких нитей на этот раз я не видел, зато луч в руках Артура так и мелькал, проходя через бездыханное тело эссенциалиста.
Чисто фэнтези…
И хотя маг молчал, я слышал его слова про шелк…
А потом — клянусь, не вру — услышал уже два голоса.
«Что ты видишь»?
«Горы, черная-черная вода и белые лотосы. Я плыву»…
«А сейчас»?
«Ночное небо и месяц. Пытаюсь достать его…»
«Что слышишь»?
«Серебряный песок пересыпается в часах…»
«Где ты»?
«Не вижу себя…»
«Смотри лучше, ну»!
«Я — песок…»
«Хорошо. Дальше?»
«Горы сомкнулись в кольцо».
«Что внутри кольца?»
«Город. Лабиринт».
«Какого цвета?»
«Бирюзовый. Бирюзово-серебристый».
«Как тебя зовут?»
«Андрей».
«Хорошо, Андрей. Здесь Артур, возвращайся».
Андрей открыл глаза.
— Ура-а-а! — грянул ликующий вопль сразу нескольких голосов.
Артур. Петер. И я.
И Андрей.
Когда он очнулся наконец, с меня такая тяжесть свалилась!
Андрюха — менеджер, спортсмен, любитель музыки, кумир девчонок. Эссенциалист.
Мой друг.
Артур возился с ним час или больше, «сшивал паутину», как он сказал. Вязать узлы нельзя, можно только вплетать нити. С самого Артура градом льется пот, но счастлив, как ненормальный. Нарушил он Стандарт или нет — теперь уже неважно.
Не у кого спрашивать…
Андрей мне тоже ужасно обрадовался. Да и не только мне. Он, кажется, упивался сознанием того, что просто живет, все время тряс нам с Артуром руки и твердил: «Спасибо, парни!»
