Александр Шакилов - Профессионалы
– Мама, а передачи мои… Передают?
– Да. Спасибо.
– А может, надо что-нибудь? Покушать может? Дим сум горяченькие? Самсу?! Мама, ты так любишь самсу! Давай, я принесу в следующий раз самсу! Или чебуреки?..
– Не стоит. Спасибо.
Она отказалась от сына, когда сын нарушил целостность Семьи. Основное Положение Демографических Статутов вольного города Вавилона всегда было священно для неё: «Семья есть: один муж, одна жена, один ребёнок. Вместе. Едины». Она даже пыталась сомкнуть вас в локальную сеть, она называла это «одна душа – три тела». Она хотела, чтобы ячейка общества сохраняла полное соответствие мыслеобразов и ощущений. Юрий Петрович, её муж и новый отец Акиры, категорически воспротивился. Мама «шутку» не оценила – плакала даже, в ванной. Акира же отчима очень понял. Да и как не понять? Кто такой Юрий Петрович? Прежде всего, гражданин. А до? гражданства? Правильно, биомех «от джингла до бенса». Специально обработанный кусок людской плоти. Кусок вора, убийцы или растлителя грудных младенцев. Ампутированный согласно приговору суда орган – вот что такое биомех: функциональный огрызок. Асоциальному элементу делают пункцию мозга и вправляют «умную» вытяжку отрезанному органу. Сложная технология: клетки головного мозга в качестве биопроцессора. Ведущие шаманы агентства «Белый Ульген» телепатически связывают преступника с биомехом, отбывающим наказание вместо «хозяина»: все ощущения биомеханизма – боль, страх, дискомфорт – транслируются преступнику. Постоянно. Круглосуточно: биомехи не спят. Ощущать себя половичком, о который и в жару и в холод вытирают ноги… И мало того, чувствовать то, что не может воспринимать твой передатчик – унижение, ненависть, злобу и бессилие… Потом, спустя срок, указанный в постановлении суда, биомеханизм трансформируют обратно, например, в ногу и возвращают законному владельцу. Если владелец не против. Чаще именно против – зачем кому-то нужна нога, обладающая зачатками интеллекта? У которой имеется собственное мнение по поводу того, куда поставить стопу: на бордюр или на бровку, шагать шире или вообще объявить перерыв посреди перекрёстка. Бывшие осуждённые предпочитают протезы – меньше проблем. Некоторые, шутки ради, платят клонофермам корпорации «Деус-Самсунг» – и специалисты-генетики выращивают из возвратных ушных раковин и простат полноценные людские организмы, обладающие половыми признаками и безусловными рефлексами. Потом стандартная процедура ускоренного гипнообучения и торжественное присвоение гражданства. Законом не запрещается, даже наоборот.
Интересно, кем был донор Юрия Николаевича? Кем был сам Юрий Николаевич? – компостером в трамвае или писсуаром в общественной уборной?..
– Что там на воле? Какая погода? – Вот это маму действительно интересует.
– Нормально, Солнышко, праздник недавно был – уамабуши. Весело, тихо-мирно.
Последовать за недоделком-мужем, примерить чип слежения, спрятаться за лазерной колючей проволокой? – мама воспринимала это как данность, как само собой разумеется, иначе и быть не может. Да, каждый член семьи, скрашивающий одиночество осуждённого, увеличивает срок искупления на количество лет, присуждённого «виновнику торжества». Два года? – пардон-простите, сударыня, с Вами, милейшая, четыре годка. Таков Закон. Суровый и справедливый. А если бы Акира согласился сохранить Единство Тройки, то полноценной ячейке общества пришлось бы «сидеть» шесть лет. На суде Акира выкрикнул категорическое нет, от маминого взгляда убегая по Конъюнктиве за тысячи километров – в бешеные зрачки ямайского растаманы… не переубедила, не заставила… – нет!!
Был ещё вариант – биомех из биомеха – но надо ли говорить, что Юрий Николаевич отказался. Наотрез. Выделить кусок себя, часть своих мышц, кожи, нервов на поругание в качестве бессловесного «козла отпущения»? – да у Юрия Николаевича истерика случилась от такого предложения Акиры.
– А ещё что? Там? Снаружи? – похоже, маме действительно любопытно.
– Да всё как обычно. Война на Венере; цены на нефть и опий-сырец опять подскочили; русские в очередной раз грозятся аннексировать Вавилон; американцы обещают русским вкрутить фитилей с термоядерными боеголовками; китайцы, как и сто лет назад, готовят Великое Переселение на Марс… Всё как всегда, всё по старому. Разве что популяция кынсы в этом году непомерно увеличилась. Умные ребята из Содружества Сибирских Народов новую породу вывели. А эти пташки модифицированные плодятся аналогично кроликам и гадят где попало, в основном на прохожих, ДВС-авто и пневмокары. Мэрия деньги выделила, говорят солидную сумму, и что? – полицейские снайперы просто не успевают отстреливать новые выводки, мне Джамал говорил.
– Кынсы?
– Кынсы.
– Это такие симпатичные, беленькие?
– Да, такие грязные, крылья перепончатые, и ещё от них воняет неимоверно. Уродцы редкостные.
– А чего ж их тогда разводят?
– Так ведь национальный сибирский монстр. Согласно Биллю о Правах Нацбольшинств ребята из Содружества могут себе позволить два биосимвола-тотема. Кынсы – один. А второй… – к Новому Году грозятся мамонтов воспроизвести. В натуральную величину.
– Мамонтов? – Мама заметно оживилась. – А ты говорил, новостей никаких нет. К Новому Году? Мы уже выйдем тогда, хорошо…
Родителям осталось чуть меньше четырёх месяцев. Наверняка Юрий Петрович грезит о свободе и прохладном саперави из хрустальных бокалов, о котлетах по-киевски и прогулках по тенистым пальмовым аллеям… А мама мечтает о культпоходах в пекинскую оперу – как же, как же, она давно не наслаждалась пьесой «Когда краснели листья ликвадатора формозского», совершенно заслуженно отмеченной премией имени Цао Юя.
Чуть меньше четырёх месяцев…
– Мама?
– Что?
Перед лицом Акиры вспухает игриво розовенькая голограмма «Свидание окончено». Электрический разряд режет бедро сквозь кожу штанины – подъём!
– До свидания, мама.
– Счастливо, сынок.
Это будет сюрприз, Акира так решил.
О-очень тяжело жить, осознавая, что самый близкий, самый родной человек сердится на тебя. Сюрприз. Будет. К тому же, Акире надо отдохнуть, полечиться бездельем – в профсоюзной поликлинике седенький врач так и сказал: «Молодой человек, вы работаете фениксом? Почётная профессия. Да-да, почётная. Так вот, молодой человек, у вас совершенно запушенный трудоголизм. В последней стадии». И добавил: «Вам нужно помириться с Семьёй, молодой человек», – подытожил приём доктор. И добавил: «И очень нужно отдохнуть. Если хотите остаться человеком».
Зарплата, плюс сверхурочные, плюс премии – Акира Ода запросто может позволить себе нанять парочку хороших сетевых адвокатов. За юрист-модератором тоже дело не станет. Пересмотреть условия лишения свободы? Назначить повторное слушание? Бить кулаком в грудь перед веб-камерой и рисовать в прокурорском чате бесконечные смайлики?
Запросто!
Сегодня утром, перед тем как покинуть Гаражи, Акира с помощью мобильника вошёл в Сеть оформил все необходимые документы.
Это будет сюрприз, мама, приятный, очень приятный сюрприз. Подожди, мама, чуть меньше четырёх месяцев – подожди. И целых два года семья проведёт вместе. Только мама, её муж и сынок. В одной камере.
Акира отдохнёт, залечит обострившуюся хворобу, мама простит его, и он, наконец, поладит с отчимом, с настоящим сильным и добрым ПАПОЙ. И однажды, от избытка чувств на серой вертикали тюремной стены Акира нацарапает казённой ложкой: «БИОМЕХ + МАМА + Я = ЛЮБОВЬ = СЕМЬЯ».
Домой, что ли, заглянуть? Как там, что? Фернандо-сапёра за руку подержать, с бабульками Орестовной и Петровной поздороваться.
На трамвае – домой. А куда ещё? В Гаражи? – не смешно!
…дождался таки: вот оно, громыхающее красное чудовище нужного маршрута. Естественно, Акира запрыгнул в вагон для курящих и воткнул несчастливый билетик в зубастую пасть биокомпостера – еле пальцы успел убрать – у-у, пакостная тварь!!
Смачно, долго задерживая в бронхах пахучий дымок, насладился сигареткой.
…любовь. Семья. Вместе…
…скоро, мама, скоро…
Обугленный фильтр потушил о слуховое отверстие компостера – привычка, знаете ли, просто привычка.
33. ИНКУБАТОРЫ
Джамал извлёк из внутреннего кармана форменной куртки-хамелеона пол-литровый пузырь с «лекарством».
Похоже, со времён войны здесь так ничего и не строили, а пустующие помещения никто не догадался использовать в качестве складов и офисов. И жить здесь тоже не пытались. Снести «памятник истории» у Совета Сёгунов руки не поднимались, а реставрировать тоже как-то… – кощунство? стыдно? излишняя трата фондов? Правильно, лучше забыть, каким женским местом Вавилон добыл свободу. И не вспоминать. Никогда.
Ни черта не видно. Глаза приходится прочищать скребками, морщась от боли и постоянно прикладываясь к бутылочке с текилой.
