Виктор Бурцев - Алмазная реальность

— Ничего, Абе… — ответил я и начал спускаться, Под ногами затрещали ветки.

— Осторожней, мой генерал…

Я спрыгнул на землю. Снял очки-координаторы.

— Ничего. До горизонта чисто. Что, собственно говоря, ничего не значит, как ты сам понимаешь.

— Я так понимаю, что мы в серьезном положении, мой генерал. Со спутниками связи нет?

«Хороший ты парень…»

Я ничего не ответил. Ну что я ему скажу?.. Что мы, вырвавшись из окружения, находимся черт-те где? И шансов на спасение у нас, как у слепой мухи под мухобойкой… Потеряв разведгруппу, мы фактически подписали себе смертный приговор. Единственный канал связи, которому можно доверять, это прямой нейроканал спутниковой связи, вмонтированный в разведчика. Все остальное на девяносто процентов дезинформация. Даже старые добрые пластиковые карты местности. Доверять нельзя ничему.

В Виртуальности сейчас идет схватка, по жесткости не уступающая реальной. Все эти чертовы компьютерные гении висят в созданном их же воображением мире, стараясь переподключить вражеские каналы и попутно выжигая друг другу мозги. Никогда бы не подумал, что через Виртуальность можно убивать… Оказывается, все мои представления об этом деле устарели.

Послышалось негромкое покашливание.

Денщик выжидающе смотрел на меня.

Чего-то ждет… Ах да.

— Позови сержанта.

Абе тут же сорвался с места и побежал в сторону причудливо разросшихся кустов, в тени которых валялось все мое белое мясо, которое гордо именовалось взводом «Бешеный Носорог».

Носороги хреновы… Этот сброд даже в кабаны бы не приняли. Хряки! Как они уцелели?.. Трусы.

С досады я плюнул на песок.

Плевок шлепнулся на нос ботинка.

«Твою же мать!!!»

Кровь мигом прилила к лицу… Ох что я сейчас сделаю с этим мерзавцем! Вон он бежит.

Увязая в песке — кретин, ходить так и не научился, — ко мне бежит сержант. Бежит — это очень громко сказано, топчется вразвалочку.

Ну и ладно.

Хорошо хоть до открытого неповиновения еще не дошло. Эта бледнорожая сволочь явно метит занять мое место. И только тот факт, что без меня они издохнут гораздо быстрее, чем со мной, удерживает это быдло от бунта.

— Сержант! Бегом! — Что-то в глотке пересохло…

— Есть. — Сержант, загребая ногами песок, изображает усердие.

— Быстрее!

— Есть!

«Все-таки добежал. Вот влепить бы тебе пулю в яйца! Чтобы сбить эту нагленькую улыбочку с твоей морды, паскуда. А потом по зубам, по зубам…» От одной только мысли об экзекуции у меня начинает теплеть на душе, и, чтобы сержант не увидел обуревающих меня чувств, я поворачиваюсь к нему спиной.

— Итак, доложите мне обстановку в отряде. — Я постарался придать своему голосу максимум жесткости.

— Карлито сожрал какого-то паука, теперь его тошнит, — ничуть не смутившись, начал сержант. — Лесовский стер ноги, а у рядового Чиконе не прекращается понос. Лекарства не действуют, мне кажется, еще один день в таком ритме, и ему крышка. Из него скоро внутренности повалятся. У Ламбразони отобрал пистолет. Попытка суицида. У двоих, кажется, лихорадка, точнее определить не могу. Мед комплекс обслуживает Чиконе, а он сейчас не может даже сидеть. И лежать, впрочем, тоже.

Итальяшки. С первого же дня с ними были какие-то проблемы. Сначала они передрались между собой. Оказалось, что эти недоноски являются членами соперничающих мафиозных кланов. Вероятно, крестные отцы в далекой Италии, раздираемой гражданской войной, вздохнули с облегчением, когда отослали этот позор подальше от родных берегов. Потом эти макаронники учинили настоящее побоище в туземной деревне… И не постарайся я и Абе, мы бы не дошли до пункта назначения, прибитые гвоздями к тотемному столбу. Чертова Африка!

Вспомнив о «пункте назначения», я зажмурился и скрипнул зубами. Более половины отряда. За пять минут боя. Бегство. Окружение… Лучше и не вспоминать.

Плюс проваленное задание. Ракетный расчет Мозамбика как стоял, прикрытый электронным колпаком, так и стоит. А террор-группа «Бешеный Носорог» мается поносом… Маршал Нкелеле меня на органы разберет за такую работу.

Конечно, если я вообще доберусь.

— Что еще?

— Еще…

Я понял, что он сейчас скажет, и напрягся.

— Еще люди устали…

Классическая формула для начала переворота.

— Что?

После непродолжительной паузы он повторил более твердо:

— Люди устали.

Я повернулся к нему лицом:

— Сержант! Здесь я буду решать, когда люди устали, а когда нет. Я понятно выражаюсь?

Позади сержанта замаячил Абе. Черный, верный до мозга костей. Независимый черный. Таких бы десяток, и сейчас над мозамбикским ракетным расчетом уже остывала бы зола.

Но времена изменились…

— Люди устали. — На лице сержанта кислое выражение, из нагрудного кармана торчит зубочистка. Он мне физически противен. — Более того, многие считают, что все происшедшее — это ошибка руководства. Ваша ошибка, генерал.

Плохо дело. Эта сволочь знает что-то, чего не знаю я. Ну и черт с ним…

— Вернитесь в строй, сержант, — Я сломлен, я подавлен…

Он поворачивается. Уходит.

Никакого козыряния ручкой к сердцу. Никакого «Есть, мой генерал!» Он считает, что победил, и поэтому имеет право поворачиваться к черному спиной. К Независимому черному, прошу заметить.

Солнце отражается от его бритого затылка. Дурацкая мода, патлы по краям и бритый затылок…

Я киваю Абе, и он, как на учениях, коротко бьет сержанта прикладом автомата в этот солнечный блик.

Сержант Дюбуа бесшумно валится как подкошенный. Прямо наглой мордой в песок.

— Гейнц, Дитрих!

Из кустов выбегают два немца.

— Унесите. У сержанта солнечный удар. Суток на трое им этого хватит. Дойти бы до базы…

Куда идет военный корреспондент, когда прибывает к месту военных действий?

В пресс-центр.

Правильно. Но это нормальный корреспондент. Таковым у нас почитался Войт, какового я и послал в пресс-центр, вручив все наши бумажки. А мы с Федором двинулись на поиск приключений и развлечений. Мне хотелось пуститься в настоящую фронтовую авантюру, особенно после рафинированного сервиса на острове Реюньон, до которого отсюда рукой подать.

Портье сменился — теперь это был пожилой негр, который с радостью спрятал в карман кредитку и посоветовал идти в «Обезьяну».

— Там можно есть и пить без опаски, — пояснил он свой выбор, и мы согласились, что это резонный довод.

«Обезьяна» помещалась в трех кварталах от гостиницы, мы двинулись туда пешком. Нас никто не останавливал, хотя патрули попадались. По-моему, патрульные во главе с сержантами были хорошо выпивши, но, может, у них просто морды оказались такие…

Если в столице и соблюдалась светомаскировка, то не в «Обезьяне». Вход был ярко освещен. Стояло несколько армейских вездеходов, маленький разведывательный танк «Шива» индийского производства и с десяток легковушек — преимущественно модели десятилетней давности. Слева от стеклянных дверей спали двое нищих в набедренных повязках, справа сидела жирная проститутка с татуированной грудью.

— Дают жизни… — пробормотал Федор, когда мы открыли дверь и мимо нас просвистел вышвырнутый из зала мозамбикский лейтенант.

Вышибала — кстати, вполне белый — радостно осклабился нам навстречу и указал на столик возле бамбуковой колонны.

Африканская экзотика в клубе удачно сочеталась с достижениями цивилизации. Бамбуковые колонны, украшенные плетеными циновками и головными уборами из перьев, — и матово-черные небьющиеся столики. Чучела попугаев и зебр — и сияющая металлом стойка бара. Копченые головы туземцев на полках — и огромный экран, демонстрирующий порно категории «Е» с квадрозвуком…

Основная масса посетителей, как и мы, носила военную форму. Три четверти были черные. Особняком держалось несколько китайцев, очевидно, военные советники.

Появилась официантка, миловидная негритянка лет тридцати в белоснежном фартучке и кружевной наколке на курчавых волосах. Излишне добавлять, что больше на ней ничего не было.

— Пиво, — сказал я. — Два. Для начала.

— Если господин хочет то, чего нет в меню… — начала официантка, переводя разговор на привычные наркотики и релаксанты.

Я отрицательно помахал рукой. Пожав плечами, она удалилась.

— С бабами здесь хорошо, — прокомментировал Федор, озираясь.

— И с болезнями тоже. Так что если ты нашел свой хрен на свалке, можешь приступать.

— Что, так плохо? — Он, кажется, расстроился всерьез, и я поспешил его утешить:

— Не совсем. Подцепи кого-нибудь из армии, у них там санитария, профилактика… Хотя бы наших соседок-лесбиянок из противовоздушной обороны.

— Кстати, — отвлекся Федор, — как-то у них тут все по-детски. Кругом зенитки — и свет горит, как на карнавале. Война — и патрули пьяные, никого не трогают…