Александр Тюрин - Точка уязвимости
– Васек больше не раб, – пришел на выручку Шрагин, с тревогой ожидая новых выходок от не вовремя раскрепостившегося «педерала». – Нас осталось мало, мы да наша боль, и я, так сказать, дал ему вольную. Такое и на галерах бывало.
– Ну, тогда он побежит за водой по собственному желанию. – Даня выудил из куртки красивый американский нож с зазубринами и направился к Ваську. – Педералы, я думаю, любят щекотку.
Сережа понял, что сейчас надо кого-то или застрелить, или отлупить.
– Эй, будет вам! Приказываю немедленно полюбить друг друга, – сказал «шеф» и сразу ощутил, что уже не имеет прежнего авторитета для своих подчиненных.
Никита хотел было тоже подняться, но не тут-то было, Саит удержал его за руку.
– Ты – лишний, панимаешь, пусть эти двое пагаварят па душам.
Разговор по душам начался с того, что Даня приставил нож к горлу Васька, грозный рэмбовский нож с зубчиками, который тут же вылетел из его руки.
«Да, Васек явно очнулся, судя по проведенному приему самбо. Но слишком уж торопится, деревенщина, отыграться поскорее хочет», – в ушах у Шрагина стала гулко биться растревоженная кровь…
Даня схватился за пистолет, но применить не успел.
Васек уцепился за рукав откормленного «романтика», блокируя оружие. Бугай Даня крутанулся и ударил бунтаря свободной рукой в лицо. Но тот висел на его правой руке как бульдог.
Даня обхватил Васька левой рукой, зажал толстыми пальцами хилый подбородок экс-невольника, дернул и сам потерял равновесие. Секунду противники покачались над водопадом и…
– Эй, вы, там, петухи! – испуганно крикнул Шрагин.
Поздно. Оба «петуха» смайнали вниз, с семиметрового склона. Васек недолго пробыл свободным человеком.
– Данька-друг, ты где?– заголосил Никита, потеряв кореша из виду.
И тут снизу послышался какой-то хруст. Сережа был уверен, что это лезет Даня, и даже застонал, так перевернулось у него все внутри. Однако над обрывом показалась полуобщипанная голова Васька. Мокрый, пыхтящий, но щербатая улыбка сигнализирует о полном ничем не замутненном счастье.
– Добро пожаловать. А где Даня? Никита вот интересуется.
– Башку себе раскроил. Об камень. Его вода унесла. – Васек стал деловито отряхиваться почти на собачий манер.
Никита нервно затеребил приклад автомата, и его надо было срочно взять под контроль.
– Ввиду бездействия российских законов, а также шариатского права на той территории, где все это стряслось, я руководствуюсь дуэльным кодексом времен короля Генриха Наваррского. Уголовное дело закрыто, виноват никто… И ты, Никита, не волнуйся так, половина Данилкиной доли теперь твоя. А это, блин, верные пять кусков. Вернешься, корову себе купишь, в смысле женишься, квартирку обставишь, на каждом шагу си-ди с ди-ви-ди, плееры с рекордерами, «Сони» на пони, под окном «харлей», ну, в крайнем случае «девидсон».
Судя по морщинам, возникшим в области лба, Никита задумался о положительных сторонах исчезновения Данилы.
4
К вечеру они оказались в запланированной и помеченной красным флажком точке. Только уже не на электронной карте, а в реальном мире, над Лермонтов-Юртом.
Поселение бандитствующих хакеров и просто бандитов было затянуто сплошной тьмой.
Что ночной прицел, что инфракрасный глаз лишь поверхностно щупали тьму. Слабо выделялись только крепкие стены домов, способные противостоять артобстрелу. Да еще просматривались параболические спутниковые антенны. Одна из них, много выше по склону, обращенная на север, – явно для слежения за электронными коммуникациями федералов.
Радиосканер показывал, что, несмотря на сонный вид, аул активно шестерит в высокочастотном диапазоне – активно общаясь по цифровым каналам с геостационарным спутником на скорости десять мегабит в секунду. Почему нет, если аул «в тени» мощного «Исламсата», выведенного на орбиту бин Ладеном. Можно было домыслить, как десятки хакеров мусульманского и прочего происхождения сейчас классно отрываются, громя сайты неверных за деньги правоверных… А вот, похоже, тот дом, на который указал Руслан. Хороший дом, с башенкой. Но там ли Дашина дочка?
Попробуй он только выйти на связь с Дидрихс, при такой системе слежения аул через миллисекунду засечет его, и местные хакеры намотают его кишки на ближайший винчестер.
Можно, конечно, дождаться утра, ну и угодить на шашлык какому-нибудь шариатскому патрулю.
Тогда остается только одно: идти прямо сейчас в аул.
А ведь безнадега-то полная. Вытащить ребенка из этого гадюшника под силу только киношному супермену. Как он об этом раньше не подумал. Понадеялся, что за него Виртуэлла думает. И где она сейчас, в каком из виртуальных миров? Ку-ку.
Но идти придется. Ночь – его единственный союзник.
И тут хлынул дождь. Через свой коммуникатор Шрагин регулярно снимал информацию с погодных серверов и заранее знал о непогоде, но таких потоков он не ожидал.
Пока его бродячее бандформирование доставало плащи, те стали совершенно бесполезными. Под ними было мокрее, чем снаружи.
За шиворот лилась струя не хуже, чем из твоего крана, на черепной крышке крупные капли выбивали бойкий чечеточный танец.
И именно в этот непогожий момент радиосканер засек сигналы, не похожие на обычные интернетовские трассы, тянущиеся из Лермонтов-Юрта.
Засек, оцифровал, очистил, снова перевел в аналог, и кое-что удалось разобрать. Люди договаривались о приеме-сдаче какого-то груза. Говорили с помощью маскиратора, но слабенького – через обычный «мотороллер»[28], как и принято у себя дома. Но зачем прием-сдача в такое-то ненастье!
Шрагин спустился по склону метров на пятьдесят, кое-как цепляясь за корни и ветки, и снова посмотрел сквозь слегка унявшийся ливень на аул.
В одном из дворов – неподалеку от западной окраины – двое мужиков вытаскивали что-то из ямы во дворе. Мешок не мешок, но похоже «что-то» шевелится. Может, это заложник? Наверное, его вытаскивают, чтобы не захлебнулся в яме. И сейчас, наверное, сунут в подвал, который в доме.
Вон, понесли уже. Точно, человека несут, небольшого такого человека, малолетнего. Дашина дочка?
Вот люди со своей ношей скрылись в доме.
А если это и есть тот самый груз, который надо сдать? Сейчас подъедет машина и заберет.
Что же они так всполошились? Как будто дошли до них слухи о приближении Тугаева номер два, страшного и изворотливого.
Возможно, подумали они, что раз настоящий Тугаев был не сахар, то поддельный и вовсе шайтан.
Девочку сейчас увезут пес знает куда. Получается, надо немедленно ее отбивать: переться в лобовую атаку, взрывать и стрелять направо и налево.
И если срочно не ввязаться в бой, то другого шанса не будет.
Эх-ма, шанс-то совсем хиленький, тщедушный такой. Вероятность успеха – ноль целых хрен десятых…
Скажем аккуратнее, один к тысяче. Один к десяти тысячам, если учесть прилет вертушки.
Интересно, а передал ли одессит Беня госпоже Дидрихс пакетик с деньжатами?
Будем считать, что передал. Зачем ему связываться с этими бабками и подставлять всю свою межпуху под удар?..
А вот почему надо верить Даше, когда она говорит, что маленькая кавказская пленница в Лермонтов-Юрте на самом деле ее дочка? Слишком уж много непоняток связано с этой дамочкой. Что ей стоило соврать в очередной раз? Вдруг и ребенок не тот, и цель операции не та?
Вытащить заложника из этого селения крайне сложно, а вот шандарахнуть ракетой по указанной цели, по точке, где находится какой-нибудь человечек, – проще пареной репы.
Да, врать не хорошо, не интеллигентно – могла вам внушать мама, сидя в квартире общей площадью десять квадратных метров с крысиными дырами в полу и оконцем с видом на дворовый туалет. Нет, не так, мамаша дорогая, если кто умеет врать, то ему будет хорошо…
Голова болит от этих капель и от этих мыслей, и от того, что он, Шрагин, может быть, просто псих.
Где-то выше зашумело, как-то по-новому, странно. Это напоминало берег моря при некотором волнении.
Шрагин рванулся наверх, к своему опорному пункту, и ухватил Ваську за драную куртку – чтобы не унесло. Сквозь ливень не говорить, а кричать пришлось.
– Васек, что это шумит так?
– Это вы так шумите. Можно и потише, я услышу.
– Да нет, болван, что там наверху шумит?
– Это грязь, просто грязь, которой дамба мешает пролиться вниз.
– Ну тогда я болван. А что значит «вниз»? На аул?
– Если точнее, на восточную его часть. Кажется, так. Нам лейтенант показывал.
– А твое подразделение не собиралось, часом, эту дамбу взорвать?
– Нет, конечно. Нам вообще Лермонтов-Юрт был побоку. И, кроме того, это ж гражданский объект, вы разве не понимаете? Да за такое под трибунал можно попасть. Это же военное преступление.
Парень мыслил государственными глупостями. То, что его фактически сдали на убой свои генералы, военным преступлением он не считал.
А если? Если мыслить нестандартно, как это принято у хороших террористов? Если взорвать дамбу, то сель бросится на восточную часть аула. Так, по крайней мере, показывает модель, срочно построенная бровекомпьютером и спроецированная в левый шрагинский глаз. Подрыв дамбы – конечно же преступление. Но здесь, в горах, без преступлений нельзя, здесь преступление – не исключение, а норма и правило общежития.
