Александр Чубарьян - Хакеры. Книга 2. Паутина
Он ещё много говорил про то, что они делают одно общее дело, находятся в одной лодке, связаны одной нитью и так далее. Другими словами, но смысл был именно такой — они вместе, они партнёры, они друзья.
После этой беседы Эйзентрегер позвал Лекса наружу.
— Хотите расстрелять меня из-за Интернета? — пошутил Лекс.
— Нет. Хочу, чтобы ты увидел одного человека.
Подвёл его к вездеходу, открыл дверь.
В салоне сидела Алина. В пуховике, с коротким ёжиком волос, какой обычно отрастает после недавней стрижки налысо, Лекс не сразу узнал её. Впрочем, дело было не в одежде и не в стрижке.
Ей сделали пластику, причём настолько качественную, что от ужасных шрамов не осталось и следа.
— Холодно. Не холодно. Холодно. Не холодно.
Рядом с ней сидела мордатая тётка в каком-то полувоенном комбинезоне. Тётка смотрела строго перед собой и не шевелилась, словно статуя.
— Холодно. Не холодно.
Алина чуть-чуть поёжилась, и этот жест внезапно вызвал у Лекса какие-то старые воспоминания.
Она похожа на ту девчонку, из-за которой они с Ником поругались. Как же её… Синка. Да, точно, Синка. С глазами разного цвета и характером ласковой стервы.
Только Алина выглядит моложе. Стрижка другая. И глаза…
Невольно Лекс нагнулся и посмотрел ей в глаза.
— Одинаковые, — пробормотал негромко.
— Что ты сказал? — спросил Эйзентрегер.
— Нет, ничего. Я её не узнал сразу.
— Ей делали операцию лучшие пластические хирурги. К сожалению, пока это всё, что мы смогли.
— Холодно. Не холодно. Холодно. Не холодно, — бормотала она.
— Это нельзя вылечить?
— Можно, — сказал Эйзентрегер. — Наши специалисты полагают, что эта травма вызвана искусственно.
— Что значит — искусственно?
— Черепная коробка не повреждена, однако в мозгу имеются следы, которые обычно возникают после сильного удара. Очень сильного. Но тогда у неё череп должен был разлететься вдребезги, а на нём никаких следов повреждения нет.
— И какие могут быть этому объяснения?
— Возможно, это врожденная патология. Ты давно её знаешь?
— Чуть меньше года, а что?
— Я посмотрел о ней кое-какую информацию, — сказал Эйзентрегер. — Она попала в пожар, в котором погибли её родители?
— Шесть лет назад.
— Ужасный случай.
— Там она и получила эту травму, — сказал Лекс.
— Возможно, — пробормотал Эйзентрегер.
— Это не врожденное, она была нормальной до того случая. Её тетя лучше знает подробности, она с ней шесть лет возилась.
— Да, да… её тетя, — пробормотал Эйзентрегер. — Талантливый психоаналитик.
— Евпатьевна — психоаналитик? — удивился Лекс.
— Кто? Ах, да. До того, как случился пожар, она долгое время изучала психоанализ. Автор нескольких занятных статей по прикладной психологии. Даже читала лекции в некоторых престижных университетах мира. А потом всё бросила ради больной племянницы. Разве ты не знал?
Лекс пожал плечами и не ответил. Эйзентрегер тоже посмотрел на девушку.
— Холодно. Не холодно. Холодно. Не холодно.
— Зачем вы её сюда привезли? — спросил Лекс. — То есть, я хочу сказать, что рад её видеть, но это необязательно было делать. Сеанса по голографу было бы…
— Она тут проездом. Направляется чуть севернее. Если честно, ваша встреча случайна. Надеюсь, эта случайность приятна.
— Вы везёте её в Арктику?
— Да.
— На вашу секретную базу?
— Да. Откуда ты про неё знаешь?
— Рассказал кое-кто из Синдиката.
— Этот кое-кто, похоже, занимает высокий пост в Синдикате. Информация о Четвёртом рейхе и нашей арктической базе, насколько мне известно, доступна не всем агентам этой организации.
Лекс пожал плечами. Он понятия не имел, какой Бад занимает пост.
— Зачем вы её везёте в Арктику?
— Возможно, там ей смогут помочь. Она будет находиться здесь несколько дней, потом её заберут. Выводи её, Хельга.
Статуя ожила — мордатая тётка осторожно взяла Алину за руку и произнесла несколько раз:
— Выходи. Выходи. Выходи.
Алина поднялась и, продолжая бормотать про холод, стала вылезать из вездехода при помощи Эйзентрегера. Лекс не сразу понял, что тётка разговаривала с Алиной на немецком, а слова ему перевёл переводчик.
— Херст покажет вам, где вы расположитесь, — сказал Эйзентрегер Хельге и махнул в сторону жилого блока.
— А где её тетя?
— В надёжном месте, под прикрытием нашей службы безопасности. Как будет возможность, мы отправим её к девочке.
— Она долго там будет находиться? — Лекс махнул в сторону севера.
— Не знаю, — задумчиво произнёс Эйзентрегер. — Я хотел тебя спросить. Это ведь твои соседи? Алина и её тетя.
— Да.
— Не родственники, не друзья… Просто соседи, с которыми ты знаком меньше года? Ты оплатил ей лечение в «Китано апгрейд», пятьдесят шесть тысяч евро.
Лекса разозлила такая осведомлённость Эйзентрегера.
— Вас удивляет, что можно помогать незнакомым людям? — с вызовом бросил он.
— Нет, что ты. — Эйзентрегер поднял руки. — Наши компании тоже занимаются благотворительностью, и я прекрасно понимаю…
— Это не благотворительность, — перебил его Лекс, услышав переведенное слово. — Это называется помощь.
Штурмбанфюрер улыбнулся снисходительно. Посмотрел на Лекса внимательно и, не скрывая насмешки, сказал:
— О да, извини. Конечно. Это не благотворительность. Помощь. Ты отдаёшь что-то ненужное тебе тому, кто в этом нуждается. Например, деньги. У русских это называется помощь. В остальном мире это называется благотворительностью.
— Я отдал пятьдесят тысяч, если вы про ненужное. Если перевести это во время, которое я потратил, чтобы заработать… — Лекс разозлился ещё больше, поняв, что оправдывается перед Эйзентрегером. — Вам что, надо заплатить за лечение? Сколько?
— Не надо ничего платить, — поморщился Эйзентрегер. — Я помогаю твоей знакомой, потому что ты мой партнер, мой друг. И поверь, я сделаю всё возможное, чтобы… — он посмотрел в сторону блока охраны, куда заходили немка и Алина, — чтобы помочь ей. — Он повернулся к Лексу. — И я надеюсь, что ты тоже сделаешь всё возможное, чтобы помочь мне. Ты и команда, которой ты руководишь.
— Я пока ими не руковожу, — сказал Лекс.
— Думаю, этот вопрос уже решён. Что ж, мне пора. Рад был познакомиться лично.
— Вы же соврали, когда сказали, что моя идея поисковика была украдена и использована в разработке исина, верно? — спросил Лекс. — Там совершенно другие алгоритмы и нет ничего, похожего на мой код. Ну, разве что некоторые мелкие моменты вроде…
Эйзентрегер, не став более его слушать, молча полез в вездеход.
Когда Лекс вернулся в блок, то сразу же был окружён программистами и засыпан вопросами.
Общение было совершенно иным, чем ранее. Уважение в каждом слове и заглядывание в рот.
Нескольких слов Эйзентрегера оказалось достаточным, чтобы превратить Лекса в кумира. Пусть среди нескольких человек, но эти люди теперь были готовы слушать Лекса и делать всё, что он скажет.
И Лексу это определённо нравилось.
Он не догадывался, что Эйзентрегер кое о чём умолчал. Алина действительно была здесь проездом, направляясь на арктическую базу, но дело было вовсе не в том, что ей хотели помочь. Ни один человек в мире не удостоился бы такой чести, если он не служит Четвёртому рейху.
Не должна была туда попасть и Алина. Она была нужна Эйзентрегеру только как один из инструментов воздействия на Лекса, и он, отдав Максу распоряжение отправить девушку в какую-нибудь их клинику, забыл про неё на следующий день.
А спустя некоторое время Эйзентрегер получил полный отчёт об исследовании девушки, с которой явно что-то было не так. Странные повреждения мозга, якобы полученные при пожаре, не были похожи ни на врождённую патологию, ни на травму. По некоторым признакам они явились результатом искусственного вмешательства, и по этим же признакам вмешательство было с использованием психотропных препаратов. Препаратов, похожих на те, что разрабатывались в лаборатории одной медицинской компании, принадлежащей Четвёртому рейху.
Это были лишь догадки, но не только они заинтересовали Эйзентрегера в девушке.
Помимо странной травмы мозга, у неё было обнаружено ещё несколько изменений, не свойственных обычному человеку. Например, у неё был пониженный уровень меланина. Ничем не объясняемый. При этом с пигментацией всё было в порядке — обычный цвет волос, глаз.
Меланин и всё необычное, что с ним связано, уже давно интересовали некоторых обитателей Ультима Туле, которым Эйзентрегер был очень рад оказать услугу. Сначала в Арктику были отправлены все образцы и результаты обследований, а вскоре с базы затребовали и самого носителя.
Алину отправляли туда на дальнейшее обследование, не предполагающее её возвращения на Большую землю.
