Мерси Шелли - Лишние детали (сборник)
Тишина со слащавыми цикадами раздражала чем дальше, тем больше. Я снова встал и, стараясь идти тихо, вернулся к ручью. В воздухе висела какая-то безнадежность и пустота. Я пнул ногой булыжник. Он скатился в ручей и булькнул в воде.
И тут меня осенило. Я поднял два плоских камешка, успев подумать, что если меня сейчас увидит Мэт… («Знаешь, Джоди, наш русский совсем того. Ошизел парень без баб совершенно. Прикинь, выхожу ночью на веранду, а он у ручья голый стоит. И в каждой руке – по здоровому камню…»)
Да хер с ним, с Мэтом. Пусть дивится на загадочную русскую душу. Я потер камни друг о друга. Нет, не так. Повернул один камень ребром и снова потер: над ручьем раздалось «шырых-шырых». Потом еще раз.
И тут в отдалении – метров пятьдесят – раздался ответ.
«Зараза!» – вслух сказал я и почувствовал, что мой рот против воли растягивается в улыбку.
Напильник шырыхнул снова, уже значительно громче. Неожиданно для самого себя я размахнулся и швырнул камень в его сторону. Звук опять смолк – и тогда я пошел спать.
ИДЕАЛЬНОЕ КАФЕ
В одно из воскресений лета 2001 года жена вытащила из шкафа футболку с надписью Blue Moose, разбудив во мне давнюю ностальгию по тому смутному и вечно ускользающему объекту желаний, что зовется «идеальным кафе». Там, где я взял эту футболку, я еще не формулировал это так явно. Не формулировал и потом, в других городах и странах. И лишь спустя пять лет, в то самое воскресенье, понял, что всегда выискивал это смутное нечто. Подсознательно, но жестко отметал множество вариантов в той же Праге, выбирая именно тот столик, где через час познакомлюсь с Мартой и Стивом – конечно, случайно, но всё же…
Если бы не футболка, я, наверное, и не признался бы себе в этих играх. Я вообще забыл, что она у меня осталась, забитая в дальний угол шкафа. И не надевал ее с тех самых пор, как вернулся из Штатов. Может быть, даже подсознательно избегал такого напоминания. А может, просто потому, что она с длинными рукавами, в отличие от моих привычных T-shirts.
На футболке даже есть адрес: 248 Walnut Street, Morgantown WV. Стеклянный угол дома, черно-белый шахматный пол и штук восемь столиков, среди которых нет двух одинаковых. Запах какао и приглушенный контрабас Мингуса из колонок. Мое главное убежище от культурного шока, от слишком чужого мира и тоски по дому.
И одновременно – нечто вроде теплицы, где прорастали деревья новых знакомств. Смешливая Эдриан, рассказавшая мне, что открытый зонтик в помещении – плохая примета: «Лучше пусть останется мокрым, ты же всё равно не надеваешь его на себя!» Мрачный Шон, решивший вдруг оправдаться перед незнакомцем за строгий черный костюм: «Настоящий американец надевает костюм лишь в трех случаях, у меня сегодня не самое страшное…» Сэм и Дженнифер, затащившие меня в свой театр. Мэт и Чесс, с которыми я поселился на следующий год.
Было бы наивно думать, что эта стекляшка-кофейня в университетском городке совершенно переключила мне голову, подсадив на беспроигрышное удовольствие от столкновения с неизвестностью. Нет, конечно. Избавиться от шелухи стереотипов – это значит еще и понять в себе то, что уже никак не изменится. Но именно там, за угловым столиком в Blue Moose, теория хаоса перестала быть темой моей диссертации и стала темой жизни.
Вечер штатовской псевдосчастливой рутины.За окном кафе шелестят машины.Сам себе напевая арию Магдалины,ты «имеешь свой кофе».
Думаешь о муравейниках, о лавинах в песочных кучах,о правильном понимании слова «случай»и о том, как сложно разгонять тучи,когда их мало.
И не думаешь: о самоубийствах и их причинах,о трехстах милях между женщиной и мужчиной,и о необходимости жить под такой-то личинойне думаешь абсолютно.
За соседним столом ржёт какая-то китаянка,из колонок льется джазовая перебранка…Что, не в кайф? – вынь свой плеер, где плачет Янка.Это жизнь в свободной стране.
И лишь выйдя на улицу, где холодно и неприятно,ловишь образ: прошлое, куда не вернешься обратно,как бельё перед стиркой – везде какие-то пятна.И черничные среди них.
Наверное, после возвращения я автоматически начал искать то же самое у нас. Но вскоре стало ясно, что Blue Moose Cafe – лишь модель. Оно не было идеальным. Тем более что Питер – город кафе, и здешней кулинарно-архитектурной музе есть чем завлечь прохожего. Попадались заведения, которые в чем-то были даже лучше того, американского. Но в чем-то другом по-прежнему не догоняли. И вот наконец футболка, извлеченная из шкафа, в свою очередь вытащила из памяти всю цепочку моих поисков и вынудила собрать все эти смутные «что-то» в более-менее цельную картинку.
* * *Итак, каким должно быть идеальное кафе? Во-первых, светлым. Даже прозрачным. Большие окна: разглядывание прохожих является одной из важнейших компонент кафешного времяпрепровождения.
Лучше всего, если кафе находится на площади или в угловом доме на перекрестке, а окон как таковых и нет – их заменяют полностью прозрачные стеклянные стены. В любом случае, кафе не должно быть в подвале: хватит этой мрачной достоевщины, скиньте этого шизофреника с парохода и топор его бросьте вслед ему!
Идеальное кафе должно быть чистым, включая воздух и атмосферу вообще. Сюда же относится и дизайн: у меня нет к нему особых требований, и модное ныне развешивание на стенах всяких странных предметов меня не особенно интересует. Другое дело, что в хорошо оформленных кафе и за чистотой обычно следят. Не знаю, входит ли название в понятие дизайна. Однако кафе, названные в честь экзотических животных, почему-то оказываются аккуратнее.
Но еще больше это зависит от меню. В идеальном кафе должны подавать хороший чай и кофе, а также разнообразные пирожные и торты. Чем разнообразнее, тем лучше – тогда можно будет, наблюдая за посетителями, проверить теорию о том, что люди чем-то похожи на десерты, которые они заказывают.
Неплохо, если в кафе подают коньяк и вино. А вот пива там не должно быть. Я не против хороших пивных, но это отдельная песня. То же самое – насчет еды. В наших широтах словом «кафе» часто называют маленькие рестораны и закусочные, где в основном едят и выпивают. И в принципе, хорошо, когда в кафе можно поесть. Но во многих подобных местах неизбежно селится некий дух столовки, чего не хотелось бы.
Идеальное кафе, которое я имею в виду, – совсем другого происхождения. Это больше похоже на открытые кафе южных стран, где принято медитировать за чашечкой кофе, пережидая сиесту или наблюдая, как ленивый официант сметает осень с твоей половины стола. Но «наше северное лето – карикатура южных зим», и прямой перенос к нам открытых кафе обычно тоже выглядит карикатурно. В них то мерзнешь, то попадаешь под дождь, не говоря уже о ветре, который норовит унести весь стол.
Другое дело, когда создается особый северный вариант такого места. Всё то же самое, только отделено от улицы стеклом. Здесь и медитация совсем другая: взглядом ты еще остаешься на промозглой улице, но сам уже находишься там, где тебе тепло и неспешно. И на этом контрасте, в этой тихой паузе «выхода из игры», всё видится совсем иначе.
не замечаешьили стараешься не замечатьчто дождьпадает всё медленнеечто людистановятся больше похожина птица деревья наоборотно ты
не замечаешьсопротивляешься или простослишком занят гербариямипока наконецвсё накопившееся не сваливаетсяразом —
однажды утром касаешьсястакана с горячим чаеми вздрагиваешьувидав за окном
белый автомобильзасыпанный снегома сверхуеще зеленымилистьями
Идеальное кафе должно быть маленьким, не больше десятка столиков. Большие скопления людей вообще отвратительны; худший вид одиночества – одиночество в толпе.
Правда, из того, что было сказано о медитации, можно сделать вывод, что я ищу в кафе одиночества. Отчасти это верно. Но речь идет об одиночестве особого рода. Если угодно, об управляемом одиночестве. Вот столик, у которого стоит только один стул. Он выглядит слишком пустым, голым. Я сажусь за такой столик только в крайнем случае. Даже если я один, пусть будет еще парочка стульев по бокам. На плечи одного из них вешаешь куртку, и словно бы делишься надвое – тут тебе и собеседник рядом сидит, и сам ты без куртки расправил плечи, другой человек совсем.
