Великий и Ужасный (СИ) - Евгений Адгурович Капба
Первая мысль была такая: они красивые, но нихрена не в моем вкусе. Ну, то есть кому-то, наверное, нравятся бойцы из женской лиги ММА или там начинающие кроссфит-маньячки из тренажерок… Но это не мой вариант. Они были поджарые, высокие, спортивные, с тем же самым огнем в глазах, что и у меня, с такими же черными, как смоль, волосами, как у меня и с той самой бойцовской хищной грацией, что отличает настоящих воинов от клоунов типа меня… И у каждой на предплечье имелась татау с несколькими черепами… Однако! Вроде как только-только перешагнули порог урукского совершеннолетия, судя по внешнему виду, а уже успели прикончить по полдюжины врагов!
— Это Шира и Мара, из табора Маухура Поджигателя. Они поживут у тебя до Рождества, пока война не закончится.
До Рождества, пока война не закончится? Тут было Рождество? Да и фраза про конец войны до Рождества была такой ужасной, что мне аж поплохело.
— И нахрена мне эти Шерочка с Машерочкой? — уточнил я.
— Неужели ты не знаешь, что я тебе отвечу? Пра-виль-но! Мне до сраки. Делай с ними что хочешь, они должны жить под присмотром мужика-урука до Рождества. У князя нет никакого другого мужика-урука на примете кроме тебя, а обязательства есть, — невнятно ответил вахмистр. — Да если и сдохнут — тоже невелика потеря, главное — чтобы доблестно сдохли! Ну, это ты им обеспечишь, да?
— Да, — автоматически ответил я. А потом спохватился: — Нет! Что за нахер вообще? Э, ку-да-а-а? А тренировка? Эй, не садитесь в машину, не смейте уез… Ять! Сука! Падла! Великий сракопад! Так… — мне нужно было пару минут, чтобы собраться, но снага, почувствовав мою растерянность, зашевелились и попытались воспрять, а мне нахрен не нужно было, чтобы они воспряли, и потому я начал тыкать в них ломом.
И не заметил, как девчоночки-орчанки подобрались поближе. А когда обернулся — они уже во все глаза пялились на мое тату.
— Резчик, — сказала одна из них, та, которая была малость посимпатичнее и посветлее лицом, кажется — Шира. — Полукровка. Сархан. Тот самый ублюдок, о ком все говорят.
— Прям крутой, да? — кивнула вторая, с более резкими чертами лица. Кажется, Мара. — Черепа-а-а… У него много черепов. Я думала, нашим опекуном будет какой-нибудь старый маньяк. Нормально. Болван какой-то на вид и вообще на бабу похож, клыки никакущие, но Резчик и кровожадный убийца. Интересный, да?
Они меня нахрен игнорировали! Говорили друг с другом так, будто я — пустое место! Вздорные бабы!
— Гляди, у него ручные снага! — откликнулась Шира. — А можно погладить? Они не кусаются? А чем их кормишь? С рук едят? Любят, когда за ухом чешешь?
Я-а-а-ать, я только-только встретился с соплеменниками и уже начал понимать, почему все ненавидят уруков!
— Так! Вы! Шерочка, ять, с Машерочкой! Построились рядами! Смир-р-рна! Руки по швам! Слушай мою, ять, команду! — а потом вспомнил, что при женщинах ругаться неприлично, и немножко сбавил тон: — Значит, пойдете замыкающими. В «Орде» со всем разберемся. К сведению: что пожрать, где поспать, как поднять денег и кому отрубить башку — это решаемо. С этим проблем не будет.
— Толковый, да? — повернулась Шерочка к Машерочке. — Мне нравится. Будем слушаться?
— Ну, вечером попробуем его побить, и потом порешаем уже, — кивнула Машерочка. — Но в целом да, полезный мужчина. Давай, будем делать вид, что мы его слушаемся.
И пошли в конец колонны. И, ять, таки почесали какого-то снагу за ухом, как будто это реально было домашнее животное!
* * *
В «Орде» нас встретили радостно. А что? Босс вернулся с победой! Враг повержен, есть пленные, даже кое-какие трофеи — судя по туго набитым мешкам на плечах снага. Но радость тут же сменилась настороженностью.
— Витенька-а-а-а-а… — жалобным голосом проговороил Хуеморген. — А это что там — еще два новых урука?
— Это, кажется, урукские девчонки, — неуверенно кивнул осьминог. — Но они какие-то опасные.
— Нам кабздец ваще-то, — шмыгнул носом Кузя и печально пошевелил ушами. — Три урука — это уже урук-хай. Маяку жопа, всё. Тут и с одним нашим полукровкой совсем плохо стало, а с тремя вообще — всё прахом пойдет…
Шерочка с Машерочкой осматривали следы пожара и недавнего боя с явным удовольствием. Их ноздри трепетали, руки сжимались на рукоятях кардов, которые в женском варианте национального костюма почему-то носили у правого бедра.
— Друзья и соратники ордынцы — это Шерочка и Машерочка. Они у нас поживут какое-то время, нужно найти им подходящее занятие, работу. В конце концов, — я кивнул на тележки-хотдожницы, обвел руками весь окружающий бардак. — Работы у нас полно, врагов — тоже. Всем найдется дело. А пока — накормите, напоите, проведите по зданию — пусть найдут себе берлогу по душе. Витенька — ты ответственный.
Повернувшись к орчанкам, я обвел их взглядом — снизу вверх и вдоль, и поперек. Потом тяжко вздохнул и проговорил:
— Слышали? Обещаю — я закончу со снага, и мы с вами отлично подеремся.
— До крови? — спросила Шерочка.
— На мечах? — спросила Машерочка.
— До крови, на мечах, — пообещал я. — Но если вы устроите тут безобразие, пока меня не будет — я вас просто отлуплю и в угол поставлю. Честное слово.
* * *
Снага я зашугал до невозможности. Завел их в подвал, в один из свободных отсеков, привязал стяжками к неработающим водосточным трубам, а потом сходил за ящичком со стилом и прочими татуировочными приблудами.
— Поскольку вы те еще дебилы, то я вас буду перевоспитывать, — пояснял я все свои действия, открывая шкатулку и уже привычно подставляя ладонь под укол шипа в рукояти стилуса. — Вы — неорганизованное, тупое быдло. Несмотря на неплохие природные данные, отличную живучесть, многочисленность и в целом приемлемые умственные способности, ничего путного за всё время пребывания на Маяке я от вашего племени не увидел. Те редкие экземпляры, которые занимаются ремеслом и торговлей — это случаи исключительные, лишь подтверждающие правило. Эти орки сумели вырваться из привычной среды, поверили в свои силы и занялись делом. Им за это — почет и уважение, они — паровозик, который смог. Вы — нет. Нет, нет, никакого расизма — понимаете ли, у людей, например, тоже есть те, кто пашет за бутылку у кого-то на стройке, и есть те, кто их этой бутылкой снабжает, и еще одни — те, кому дом будет принадлежать, когда его построят первые и вторые. Но мне как-то обидно за то, что и меня, и тех мужиков-снага, которые честно трудятся на своих рабочих местах, и даже Кузю, и Шерочку с Машерочкой — всех нас оценивают и судят по таким бестолковым утыркам, как вы. Вы — позор орочьего рода и, кажется, вас никак не меньше половины. Это очень-очень печально. Я с этим мириться не намерен. Так что придется искусственным образом сложившуюся ситуацию как-то исправлять. Хотя бы в отдельно взятом сервитуте. Я создаю «Орду», знаете ли, а никто, кроме орков, костяком Орды стать не может по определению…
Снага слушали и дрожали. Я наконец закончил заряжать стило колорами, пощелкал выключателем и спросил:
— Кто самый смелый? Кто будет первым моим подопытным кроликом?
— Он-ять! — вдруг пятеро снага ткнули пальцами в самого худого и самого высокого орка.
Вот же подлый народ!
— А почему он? — поднял бровь я.
— Он-нах дохера трендить-врот! Сильно-ять умный-нах!
— А! Так он-то и будет у вас бригадиром. И звать его будут Единица, — я разрезал Единице стяжки на ногах и притянул его поближе к центру помещения. — Лежи ровно и тогда останешься жив. Понятно?
— Д-да-нах! Бабай, — он вдруг обратился ко мне по имени. — Что-врот с нами будет-нах?
Действительно, какой-то снага с зачаточными проблесками разума. Надо его взять на заметочку.
— Я сделаю из вас настоящих стахановцев, вы всё почините… Всё, что тут испортили вы и ваши подельники. А потом пойдете нести свет истинной веры в темные орочьи массы. Понятно?
— Понятно, нах… А по жрачке что? — ого, какой ушлый тип! Этот Единица определенно мне подходит.
— Двухразовое питание, сытное, растительное, в основном — каши, иногда с салом, костями и ливером. И мармеладки в качестве бонуса. Но если вы, суки и падлы, будете меня бесить… — я понизил голос до инфразвука.
— Не-не-не, — сказал Единица. — Лучше-ять мармеладки-врот.
