Алексей Иванов - Комьюнити
— Зарядил, — кивнул толстяк. — Бахилы надевайте.
В больничных бахилах Глеб и Борька переступили массивный порог металлической герметичной двери и оказались в обширном помещении, заставленном ровными рядами стеллажей с аппаратурой, словно в каком-нибудь научно-фантастическом фильме эпохи первых «Star Wars». На потолке в шахматном порядке ровным белым сиянием лучились квадратные светодиодные плафоны. По голым бетонным стенам, прихваченные скобами или уложенные на кронштейны, тянулись провода и шланги. Гудели кондиционеры.
— У нас микроклимат, — пояснял толстяк. — Следим и за уровнем вибрации, и за уровнем шума, и за влажностью, запылённостью…
— Тут мозги «ДиКСи», — сказал Борька Глебу. — Здесь изолированные контуры и многоступенчатая защита.
— Я понимаю, не впервые здесь, — сухо ответил Глеб.
— Ты меня куда посадишь? — спросил Борька у толстяка.
— Вон с этого терминала можно.
— Что значит — посадишь? — не понял Глеб.
— Я здесь останусь поработать, — пояснил Борька. — А тебе Скрудж покажет, куда надо пройти, чтобы увидеть ту херню.
— Один я, что ли, пойду? — изумился Глеб.
— Один, — согласился Борька. — Слушай, мне вот так надо. — Борька провёл пальцем себе по горлу. — Кое-какие функции можно править только отсюда. С Инета или по внутренней сети к ним не подлезть, там ви-пэ-эн-шлюзы и межсетевые экраны не пустят. Можно только прийти сюда личной харей и всунуться через местный ю-эс-би-порт. Так что ты пока посмотри, чего там Скрудж нашёл, а я тут пошаманю. О’кей?
Борька сунул в рот, как свисток, заранее приготовленную флешку и уселся на вертящийся табурет перед экраном, стоящим на какой-то боковой стойке. Толстый Скрудж вежливо взял Глеба за локоть.
— Осторожнее тут, пожалуйста, — попросил он. — Пойдёмте. Я дам вам фонарь, чтобы вы осмотрели дальний коридор…
И вскоре Глеб уже стоял в тёмном коридоре, освещая себе путь фонарём. Всё это напоминало дешёвый ужастик. Скрудж просто открыл перед Глебом какую-то другую герметичную дверь, за которой был полный мрак, и сказал, что надо идти по коридору, а в конце и будет то, о чём говорил Боря Крохин. А о чём говорил Боря Крохин? — тупо подумал Глеб. — Боря Крохин ни о чём конкретно не говорил…
Похоже, дата-центр занял далеко не все подвальные помещения институтского комплекса. Огромная часть подвалов не использовалась вообще никак. Не мудрено: окон нет, доступного прохода тоже нет, ни под офис, ни под склад не приспособить. Дата-центр отгородил эти катакомбы герметичной дверью, да и всё.
Глеб медленно пошёл вперёд. Рефлектор фонаря был подкручен на рассеивающий свет, поэтому Глеб видел всё. Длинный коридор. Направо и налево — комнаты. Кое-где громоздится какая-то рухлядь: ветхие деревянные стулья без сидений, хромоногие шкафы, столы без ящиков и с обломанными углами столешниц. На потолке — ржавые сетчатые намордники от ламп. На полу в бетон утоплены рельсы. По стенам, выкрашенным синей краской, висят толстые связки проводов с отвалившейся изоляцией. Всюду пыль, холодно, грязно.
Глеб чувствовал какой-то обман. Не то чтобы ему пообещали показать секретную лабораторию, а показали слесарный цех, нет… Но как-то ловко его, Глеба, выкупил Бобс. Навалил кучу всякой несвязной чуши… Он сам здесь что-то нашёл или этот Скрудж нашёл? Какие, на хер, чумные разработки ЦРУ, тайная миссия Гермеса?.. Какие у Бобса документы по «Лихоборке-2», по чумному институту Кена Алибека?..
Глеб вспоминал разговор с Борькой.
— Там какие-то камеры, печи, что ли, трансформаторы, баки такие железные, чтобы сделать чуму, оцифровать её…
— Борька, ты сам бак железный! — бесился Глеб. — Что за пургу ты несёшь? Чума — не сумасшествие! Это зараза! Вирус! Распространяется как грипп, как сифилис, как СПИД! Чего ты там оцифруешь? Харчок на сайт пришлёшь? Трахнешь по е-мейлу? Ты понимаешь разницу между компьютерным вирусом и обычным, биологическим? У человека в башке не софт, чтобы посмотреть на экран — и зарасти бубонами!
Борька будто не слышал Глеба:
— Подвал там хер знает какой длины! Рельсы в нём! Наверное, он соединяется с Метро-два, и через него можно всю Москву по метро чумой заразить! Поэтому КГБ отдало это здание для института Кену Алибеку, а теперь ЦРУ помогло приватизировать Гермесу!
— Метро-два — миф! И даже в мифе оно находится не в этой части Москвы! НИИ построен в семидесятые годы, а Серпуховская ветка проложена в конце восьмидесятых — начале девяностых! Борька, у тебя вообще ничего друг с другом не бьётся, не срастается!
— Да иди ты! — отмахивался Борька.
Можно было плюнуть на Бобса, но Глеба смущала уверенность Борьки в том, что идти в подвал необходимо. С чего он так уверен? Он же не дурак, чтобы соглашаться с собственными аргументами про ЦРУ и Метро-два. Либо у Бобса есть ещё какие-то доводы, о которых он не сообщает, либо эти бредни маскируют истинную — и весьма вескую — причину, по которой Глебу надо побывать в подвале.
И вот теперь Глеб, как дурак, как какой-то сумасшедший диггер, шёл по заброшенному и засранному подвалу с фонарём в руке, тоже мне, блин, хипстер недоделанный! И надо было повернуть назад, но ежели уж оказался здесь — так разумнее дойти до финиша. Вряд ли подвальный коридор из-под «ДиКСи» впадает в Метро-два или даже в Метро-2033, чтобы бродить здесь, пока не отрастёт борода до пупа!
Что он ожидал здесь увидеть? Странные и страшные следы чумы из пробирки, как на полигоне Контубек? Отсеки, забитые до потолка расчленёнными манекенами, чьи руки, ноги и торсы будут блестеть в луче фонаря, словно костяные? Бункеры, полные слежавшегося и окаменевшего пепла от кремированных жертв? Оплавленные ёмкости автоклавов и пустые инкубаторы с потемневшими стёклами?
Да и вообще: здания НИИ, занятые ныне «ДиКСи», — это институт «Лихоборка-2», подразделение Академии боевой чумы, или вовсе нет?
В коридоре было очень тихо. Глеб слышал, как бахила хрустит под подошвой его модного ботинка. Всё абсолютно неподвижно. Движение теней от фонаря только подчёркивало неподвижность брошенных и поломанных вещей. Сквозняк не шелестел обрывками бумаги, не шуршали мыши, не капала вода. Это пространство точно в обмороке.
И конечно, тотчас послышался тихий лязг. Глеб не сомневался: он непременно обнаружит что-нибудь, едва решит, что ничего нет.
Он остановился у дверного проёма и посветил вглубь боковой комнаты. В углу, спиной к Глебу, лежал человек в грязной серой одежде и в рваных мятых ботинках. Лежал этот человек, похоже, в луже собственной мочи. Выбраться из этой лужи он не мог, потому что на шее у него был ошейник, а от ошейника к скобе в стене тянулась цепь. Привязь не позволяла человеку поменять место. В нос Глебу шибанула вонь нечистот и немытого тела. Узник смердел, как труп.
Глеб стоял, светил на узника, не подходил ближе. Он и боялся, и брезговал. Что это за человек? Бомж, что ли? Вдруг у него чума?
Узник застонал и начал приподниматься. Глебу почудилось что-то знакомое в толстом круглом плече, в бычьей шее… Узник заелозил ногами, опёрся о стену рукой с чёрными ногтями и обернулся на свет. Отросшие волосы, усы и борода укрывали лицо, но Глеб узнал вислый крупный нос и глаза. Это был Лев Гурвич.
— Вы?.. — охнул Глеб.
Гурвич жив?! Он не умер?!
В голове у Глеба моментально выстроилась схема: Гурвич жив, похороны — имитация, Гурвич сидит на цепи в подвале, потому что он нужен Гермесу, потому что без Гурвича протоколы «ДиКСи» протухнут и портал сдохнет… Гермес убрал Гурвича из игры, но не убивал…
— Вы живы? — потрясённо прошептал Глеб.
А Гурвич вдруг улыбнулся и покачал головой.
— Не бойся, я умер, — глухо сказал он. — Это я мёртвый вот такой.
И Глеб сразу понял, сразу поверил, что перед ним — не Гурвич.
— Кто вы?..
— Я-то?.. — Узник задумчиво почесал пятернёй в паху и закряхтел от удовольствия. — Я — чума. Я здесь, чтобы всё сожрать, а «ДиКСи» — прекрасный механизм потребления мира!
Узник засмеялся, и в тишине подвала зазвенела его цепь.
— Ты потребляешь мир с помощью «ДиКСи», — наклоняясь вперёд, прохрипел Гурвич. — А мир потребляет тебя с помощью чумы!
Рот Гурвича внутри был затянут паутиной.
31
Kuporos: Как я понимаю, тут собрались люди занятые, им некогда читать большие матереалы по сноскам. Я сделал сводку по теореям чумы сам, хотя не люблю, когда выступают неспецеалисты. И таких теорей, оказывается, всего две.
Глеба уже тянуло в комьюнити, как домохозяйку на сериал или как девочку-подростка к очередной порции «Дома-2». Возможно, как тюремного охранника к глазку в двери камеры смертников. Глеб не готовил ужин, а просто сидел на кухне и скролил айпэд.
Kuporos: Первая теорея чумы «крысиная». Она утверждает, что чума существует постоянно, а не вспышками, и распространяется она всегда до максимальных пределов, докуда только сумеет. Если она еще не унечтожела все человечество, то лишь потому, что ее что-то останавливало: преграды в виде морей, холодов, малого населения или искуственных карантинов, устроенных людьми.
