Андрей Васильев - Гонг и чаша
— Ух ты, — ответил мне голос. — Какая честность, любезный друг? Вломился в чужой храм, пытаешься отсюда спереть хранящуюся тут веками ценность и о какой-то честности говоришь?
— Это игра, — пробубнил я. — Тут морали не место.
— Игра не игра, нечего подменять понятия, сложившиеся в человеческом обществе исторически. Что, в игре воровать — это правила хорошего тона? Или в чужой храм лезть без спроса можно?
— Конечно, — ответил я. — А если ты за вора играешь, так еще и нужно, иначе классовые умения не разовьешь.
— Софистика это все, — пробурчал голос. — Хотя не лишено, не лишено. Свет!
Раздался хлопок в ладоши, и яркое сияние померкло до умеренно-светлого и вполне пригодного для того, чтобы не слезились глаза. Я, убрав руку от лица, смог увидеть своего собеседника, стоящего шагах в пяти от меня. На меня смотрел, улыбаясь и подмигивая, человек с невероятно знакомым лицом. С чего ж ему быть незнакомым, если это был я сам, собственной персоной.
— А? — Он повертелся передо мной. — Неожиданно, да?
— Чего тут неожиданного? — Я скептически хмыкнул. — Кабы ты мне сказал что-то вроде: «Люк, я твой отец», — а так…
— Если бы я такое сказал, — сообщил мне второй я. — То это был бы плагиат. А тут вон какой нетривиальный поворот событий.
— Предсказуемый это поворот, затасканный. — Я пожал плечами. — Избитый и классический, сто раз везде было. И в кино, и в литературе.
— Откуда мне знать, что было в вашей литературе и в неведомом мне кино, я ни про что такое слыхом не слыхивал, — возразил мне он. — У нас тут такого не было еще, не изобрели.
— Про Люка ты знаешь, а про литературу — нет? — не поверил я второму мне. — Ты ведь явно в моей башке покопался, это к гадалке не ходи, раз в мою шкуру влез. И каноны жанра таковы, что должен ты все знать. Да и то, что такого не было, врешь. Наверняка уже было.
— Ну, если и было? — сварливо сообщил мне он. — Что здесь такого? Мое дело, что хочу, то и ворочу.
— Ладно, все это болтовня, — решил я не влезать в полемику с самим собой, тем более за дверью лежал раненый Лейн. — Что тебе надо? Или даже так — что ты хочешь?
— Странный вопрос, — хмыкнул мой двойник. — Могу сказать, что я не хочу. Не хочу, чтобы тебе досталось то, что лежит за этой дверцей.
Рука его показал на небольшой шкафчик, стоящий в углу зала.
— Почему? Разве это принадлежит тебе? — Я начал догадываться, с кем имею дело, и мне это не очень-то нравилось. Если я окажусь прав и смогу в этом убедиться, то надо будет Зимину звонить, сразу же, как из игры выйду: в курсе он или нет, что в этом храме вообще творится. По логике вещей, квест под особым контролем, и, наверное, разработчики все же в курсе, но все это очень и очень странно.
— Нет, не принадлежит, — заулыбался другой я. — Но и тебе он не принадлежит тоже.
— А-а-а, — произнес я и помахал пальцем перед носом у двойника. — Не принадлежит. Что да, то да. Но вот задание на этот предмет у меня есть, и я должен вернуть его истинной владелице.
— Ну, какая же она этому предмету владелица? Ее еще и в помине не было, когда он уже был.
— Слушай, давай потихоньку заканчивать эту достаточно бесперспективную дискуссию. Ты мне гонг отдашь сам, доброй волей, или мне насилие применять придется?
— Гонг? — Клянусь всеми святыми, мой собеседник был изрядно удивлен. — Почему гонг?
— Потому что мне нужен гонг! Гонг мне нужен! — Я начал выходить из себя. Если я и впрямь по жизни такой зануда и тупорез, да еще и с невероятно дебильным выражением лица, то я понимаю Элину, вечно на меня злящуюся, и мне искренне жаль малышку Вику. Как она со мной живет только?
— Н-да, гонг… Но и гонг я тебе тоже не дам.
— Потому что у меня документов нет? — Я начал звереть.
— Нет, — очень дружелюбно ответил мне двойник. — Потому что ты мертв, а мертвецам имущество вроде как и не к чему.
И он, даже не договорив, попытался нанести мне удар мечом, причем меч у него тоже был мой, по крайней мере выглядел он точно так же, как Меч колеса времени.
Не скажу, что ждал этого удара, но в целом я во время разговора все-таки сдавал потихоньку назад, что в результате и спасло мою шкуру. Меч просвистел рядом с моим животом и чудом не задел лицо.
— Вот ты гнида, — заорал я и тоже выхватил оружие.
Сталь зазвенела о сталь, скрежетнули клинки, сцепившиеся у гард, заскрипели зубы, и два одинаковых лица приблизились друг к другу.
Расцепив мечи, мы еще покружились, я попытался достать его в нижней атаке, которая была мгновенно отбита, потом он решил, что я не просчитаю его желание пробить мне в верхнюю часть туловища, предварительно сбив меня с толку ложным выпадом.
— Это мы еще долго будем так развлекаться, — заметил я.
— Не-а, недолго, не больше часа, — хладнокровно ответил мне двойник. — Потом ты начнешь уставать, я подловлю момент и выпущу тебе кишки.
— Экий ты кровожадный, — возмутился я.
— Справедливый, — пояснил двойник. — Это не я пришел к тебе, а ты пришел ко мне, я уже говорил. И справедливо будет, если ты погибнешь от своей же руки.
Я сделал еще пару шагов назад и, внимательно следя за острием меча в руке моего близнеца, стал думать, что именно меня только что смутило в его словах.
«Ты должен погибнуть от своей же руки». А почему не от его? Потому что он сам не может меня убить? Он, скорее всего, не слишком-то и материален. Тем более большинство богов во всех мифологиях не имеют право убивать смертных! Если только смертные сами не…
— Ты прав, — заявил я своему двойнику. — Ты прав во всем, согласен.
— Чего? — вытаращил глаза двойник.
— Я сам приперся в твой храм, я пытался забрать принадлежащие тебе вещи, натоптал вот… Давай, убивай меня!
Вот будет облом, если он сейчас мне в бочину со всей дури клинком заедет.
— А, елки-палки! — Второй я с огорчением на лице швырнул зазвеневший клинок на пол. — Догадался, да?
— О задании или о том, кто ты такой? — уточнил я.
— И о том, и о другом. — Двойник начал потихоньку растворяться в воздухе.
— Об одном — почти сразу, о втором — только что, — честно ответил я.
— А ты молодец! Одно плохо — не того бога в поклонение выбрал. — Двойник стал почти прозрачным, мои черты лица расплылись, сначала став гротескными, а после все более и более начали напоминать обезьянью мордочку. — Выбрал бы меня! Ух, мы б с тобой дел наворотили!
— Ну, как есть уж, теперь не переделаешь и не перевыберешь, — развел я руками.
— Это вопрос очень спорный, потом как-нибудь обсудим. И вот еще что, это важно, запомни. — Ханнуман практически растворился. — Не слишком верь им всем: что богам, что их слугам. За все, что они тебе дадут, спросят с тебя как минимум вдвое. Я сам такой.
Бом-м-м — громыхнул звон колокола.
— Испытание пройдено, вы можете забрать свою награду, — как всегда бесстрастно отрапортовал голос.
Ага! Все-таки я и тут добрался до финала. Хотя, если бы меня не озарила мысль о том, что это именно сам Ханнуман, ох, не знаю, чем бы кончилось это все. А окончательно уверился я в этом, глядя на пластику второго меня, больно уж напоминавшую обезьянью и совершенно не похожую на мою собственную. Да еще и статуя на крыше храма… От богов, причем от всех без исключения, не осталось ничего, кроме каких-то камней, которых они когда-то касались, да глубоко и надежно запрятанных храмов, куда не всякий и войдет. А тут на тебе — целая статуя, да еще и из золота. Не бывает так, не бывает, раз бог ушедший. Ну а дальше выстраивать логический ряд было проще. Только вот что Ханнуман делает здесь? Почему он остался в пределах Файролла, если все остальные ушли? Тот еще вопрос. И надо бы получить на него ответ, по крайней мере неплохо бы попробовать.
Я подошел к шкафчику, на который указал Обезьяний бог, и открыл его. Представьте себе, на нем не было ни крючка, ни замка, ни вообще хоть чего-то, даже ручки.
В шкафчике на полочках лежали разные предметы: осколок хрусталя, веер, забавная штуковина, похожая на плетеную фенечку, ожерелье из клыков, причем, судя по размеру клыков, зверюга была еще тех размеров, собачий ошейник, каменная палка, покрытая рунами, переливающийся жидким ярко-кровавым огнем рубин… Да много чего там лежало.
«Все заберу, все мое», — алчно решил я, осознавая, что эти предметы, надо полагать, не только артефакты немалой мощи, но и источник моего благополучия и в этом, и в том мире.
— Да щас! — шепнул мне в уши знакомый голос, в котором в данный момент неуловимо смешались сарказм и угроза. — Бери свой гонг, и чтобы я тебя больше в своем храме не видел никогда. В другом месте увидимся. Потом, если захочешь.
Предметы в шкафчике шевельнулись, как будто их кто-то раздвинул рукой, и я увидел гонг, притулившийся у одной из стенок. Небольшой, медный такой кругляш на подставке, висящий на двух колечках. Я протянул руку и схватил его.
