Скотт Вестерфельд - Левиафан
Алек взял себя в руки и сказал по-английски:
— Мы охотно предоставим провиант. Какого рода пища нужна вашему кораблю?
— Лучше всего сырое мясо и фрукты, — ответила доктор Барлоу. — Все, чем можно накормить птиц. Сахар и мед подойдут в пищу пчелам. А муку мы сможем разбросать прямо в желудочном канале.
— Сколько всего требуется? — спросил Алек.
— Шесть-семь тонн.
Алек поднял бровь, пытаясь вспомнить, что такое «тонна». Около семи тысяч килограммов?! Господи, ну и прожорливая тварь этот корабль!
— Боюсь, у нас нет меда, но мука, сахар и мясо найдутся. Подойдут ли вашим птицам сухофрукты?
Доктор Барлоу кивнула.
— Наши летучие мыши их обожают!
Летучие мыши? Алек содрогнулся, переводя ответ Фольгеру.
— Ваша ночная прогулка дорого нам обходится, Алек, — сказал вильдграф. — Но мы это уладим, а взамен заберем вас отсюда, прямо сейчас.
Алек повернулся к капитану:
— Предлагаем обмен: пища на мою свободу. Капитан нахмурился.
— Мы охотно отошлем тебя домой, как только получим пищу.
— Думаю, вам следует освободить меня сейчас, — сказал Алек, бросив быстрый взгляд на Фольгера. — Моя семья не согласится на меньшее.
Доктор Барлоу улыбнулась.
— Какая трогательная забота, Алек! Но есть одна проблема: как только ты покинешь «Левиафан», штурмовик легко разнесет нас в пыль.
— Логично, — кивнул Алек и сказал Фольгеру по-немецки: — Они хотят удержать меня как заложника.
— Предложите им обмен, — сказал граф. — Меня вместо вас.
— Нет, граф, я не могу! Это моя вина, и я должен искупить ее сам!
— С этим сложно поспорить, но, чтобы доставить сюда такое количество груза, нам потребуются два опытных пилота.
Алек насупился. Он подозревал, что истинная цель графа — сохранить его жизнь для трона Австро-Венгрии, однако отчасти тот был прав: старому Клоппу будет сложно вести нагруженный шагоход по снегу туда и обратно, да еще на таком холоде. Разумеется, граф задумал все это заранее, потому и притворялся, что не говорит по-английски. Оставаясь в заложниках, он собирался шпионить за ничего не подозревающими дарвинистами.
— Ладно, договорились. Я скажу, что нам нужен прицеп.
Граф поднял руку.
— Погодите. Это еще не все. Скажите им, что нам тоже нужен заложник, на случай если по заключении сделки у хозяев пропадет желание со мной расстаться.
Алек ухмыльнулся. Всю эту ночь дарвинисты помыкали им, как хотели. Теперь настал его черед.
— Вместо меня останется Фольгер, — сказал он. — Но в обмен нам тоже нужен… гость. Может, вы, капитан?
— Невозможно, — быстро ответил один из сидящих за столом офицеров. — Капитан нужен здесь.
— Как и все мои офицеры и команда, — добавил капитан. — Корабль поврежден. Боюсь, мы не можем отослать ни одного человека.
Алек сцепил пальцы.
— В таком случае, боюсь, мы не сможем отправить вам провиант.
Над столом застыло зловещее молчание. Дарвинисты недобрыми взглядами буравили Алека. Фольгер сидел, широко улыбаясь, и делал вид, что ничего не понимает.
— Что ж, ситуация совершенно ясна, — сказала доктор Барлоу. — В гости отправляюсь я.
— Как?! — вскинулся капитан. — Не говорите глупостей!
— Я редко говорю глупости, капитан, — надменно ответила леди и начала загибать пальцы, считая: — Во-первых, от меня нет никакой пользы во время ремонта. Далее, я совершенно бесполезна как медик. Вывод очевиден: я — единственный выбор. К тому же я знаю, какую пищу едят птицы, мыши и прочие фабрикаты «Левиафана», а какую нет.
— Я тоже, — подал голос доктор Баск.
— Но вы еще и корабельный врач, — возразила доктор Барлоу. — А я даже не медсестра. Одним словом, я — это очень хороший выбор!
Офицеры заспорили. Алек наклонился к Фольгеру.
— Соглашайтесь, — прошептал он. — Почему-то эта дама здесь — очень важная персона.
— Идеальная заложница, — кивнул граф.
— Не совсем, — пробормотал Алек.
Ни Клопп, ни остальной экипаж шагохода не говорили по-английски. Похоже, ему придется быть при ученой переводчиком.
— Полагаешь, она может создать нам проблемы? — тихо спросил Фольгер.
— Полагаю, что мне придется ходить рядом с ней как приклеенному, — вздохнул Алек, — пока она вместе с этим раненым китом не улетит отсюда.
ГЛАВА 30
Кажется, Тацце понравилось кататься на шагоходе.
Сумчатый волк скреб когтями железный пол рубки, гонял по нему пустые гильзы, извлекая их из укромных углов, задумчиво обнюхивал ящик для продовольственного запаса, с ворчанием следил за ногами Алека, когда тот давил на педали. Все это весьма раздражало.
— Какая забавная походка у вашей машины, — заметила доктор Барлоу. Она сидела в пилотском кресле, с интересом наблюдая, как Алек управляется с рычагами. — Ее копировали с какого-то конкретного животного?
— Понятия не имею, — ответил Алек.
Клопп бы, наверное, ответил, если бы не сбежал в орудийный отсек, раздосадованный присутствием женщины на борту своего штурмовика. Хотя возможно, он просто боялся Таццы.
— Похоже на походку большой птицы, — продолжала доктор Барлоу.
— Угу, здоровенного железного петуха! — поддакнул Дилан.
Алек вздохнул, жалея, что не выбрал более молчаливых кандидатов в заложники. Кроме того, вышло нечестно: доктор Барлоу явилась на борт шагохода с волком, личным помощником и целым чемоданом вещей, а граф Фольгер не взял с собой и пары носков.
Игнорируя любопытство чужаков, принц сосредоточился на управлении. Штурмовик как раз преодолевал каменистый склон, ведущий к замку, и Алек не хотел опозориться перед дарвинистами, споткнувшись.
— Какие живописные развалины! — заметила доктор Барлоу, увидев в смотровую щель полуразрушенные стены замка.
— Это для маскировки, — буркнул Алек.
— Отсутствие ремонта в качестве камуфляжа? Прогрессивная идея!
На входе в ворота Алек сбросил скорость до минимума, но все равно задел каменную кладку правым плечом шагохода. Раздался долгий металлический скрежет. Тацца тут же отреагировал на него пронзительным воем.
— Вот ведь здоровая железная скотина! — воскликнул Дилан. — Если собираешься и дальше на ней кататься, надо расширить дверь!
Алек изо всех сил стиснул рукоятки рычагов, но удержал язык за зубами.
— Вас тут, наверное, много! — протянула доктор Барлоу, окидывая взглядом конюшню-склад.
— Всего пятеро, — ответил Алек, открывая дверь. — Но припасов хватит на целый полк.
Он решил не говорить, что это только одна из нескольких кладовых.
— Как удобно!
Леди спустила с поводка Таццу, и он запрыгал в сумраке, обнюхивая каждый ящик и бочку с припасами.
— Но не могли же вы привезти все это сюда на вашей машине?
— Не могли, — подтвердил Алек. — Запасы лежат тут уже давно.
Доктор Барлоу грустно качнула головой.
— Эти многолетние семейные неурядицы так утомительны.
Алек скрипнул зубами и промолчал. Из каждого его слова леди тут же делала далеко идущие, а главное, верные выводы.
Интересно, догадались ли уже дарвинисты, кто он такой? Убийство эрцгерцога все еще не сходило с передовиц газет, а склоки между отцом Алека и императором давно не являлись ни для кого секретом. К счастью, информация о побеге принца в газеты не просочилась. Правительство предпочитало скрывать исчезновение сына эрцгерцога — по крайней мере, пока не убедится, что он исчез навсегда.
Дилан заглянул в двери конюшни и присвистнул.
— Ничего себе кладовочка! Вы тут с голоду точно не помрете!
— Давайте не будем искушать судьбу, мистер Шарп, — одернула его доктор Барлоу с таким чопорным видом, словно сама только что не одолевала Алека расспросами.
Она вручила Дилану свой блокнот и вечное перо и пошла вдоль штабелей ящиков, внимательно читая этикетки и диктуя названия помощнику.
Алек несколько мгновений наблюдал за ней, а потом сказал, откашлявшись:
— Ваш немецкий весьма неплох, доктор Барлоу.
— О, спасибо!
— Странно, почему вы не захотели поболтать с Фольгером?
Леди обернулась с простодушной улыбкой.
— Немецкий — один из важнейших языков науки. Я хорошо читаю на нем, но разговор — совсем другое дело.
Алек задумался: говорит ли она правду или прекрасно поняла намек?
— Что ж, — кивнул он, — рад, что вы считаете нашу науку достойной изучения на языке оригинала.
Леди пожала плечами.
— Мы так же много заимствуем у вас, как и вы — у нас.
— Что-то заимствовать у дарвинистов? Абсурд!
— Но это правда! — вмешался Дилан. — Мистер Ригби как-то сказал, что вы, жестянщики, никогда бы не изобрели свои шагающие машины, если бы не слизали их с наших двуногих фабрикатов.
— Какая чушь! — возмутился Алек.
