Крис Сэкнуссемм - Зейнсвилл
— Но…
— Кто заподозрит дрессирующую змей общину пятидесятников в том, что она перевозит богохульников и дегенератов? Мы ездим под флагом Америки и «Витессы». Нам полагается любить Израиль, прославлять праведность и свидетельствовать о целительных силах Спасителя и Господа нашего Иисуса Христа. Вот почему нам разрешено глаголить на языках и изгонять демонов. Вот почему у нас есть дар пророчества и целительства.
— А он есть? — невинно спросил Чистотец.
— Ну да! Взгляни-ка, — ухмыльнулся Печеньице и ткнул пальцем в один из шкафчиков. Сбоку к нему было прилеплено мятое оцифрованное изображение какого-то белого типа в костюме и с микрофоном у рта. Остальные фотограммы были засаленными, как старые игральные карты, и изображали шатры бдения, заброшенные угольные шахты и хижины на камнях-сваях посреди сорговых полей. Ниже на полочке лежала стопка выцветших газетных вырезок и распечаток с интернет-сайтов. «ДИТЯ-ПРОПОВЕДНИК СОБИРАЕТ БОЛЬШУЮ ТОЛПУ. ЧУДО-МАЛЬЧИК ИСЦЕЛЯЕТ СЛЕПУЮ… ЧУДЕСА В АРКАДЕЛЬФИИ».
— Это Джейкоб в детстве. Мать и приемный отец воспитали из него проповедника и знахаря, чтобы лечил наложением рук.
— Похоже, у него неплохо получалось, — заметил Чистотец, но его внимание привлекла Кокомо, которая впала в почти кататонический ступор у его ног.
— Поднабрался кое-каких трюков.
— Трюков?
Может, лучше дать ей отдохнуть?
— Показуха. Но он считал это мошенничеством. Он-то верил, что его силы реальны. А когда обнаружил, что все это фокусы и массовая истерия, то сломался. Я был санитаром в одной техасской больнице, куда его сдали. Я тогда крал лекарства, чтобы покупать наркотики. Со временем его выписали, а я соскочил. Ишачил на копов. Много лет спустя меня послали работать под прикрытием в одну ангольскую банду. Меня раскрыли и собирались уже прирезать. И кто, ты думаешь, явился под вонючим солнышком в миссии святого Карла?.. Взрослый Джейкоб собственной персоной. Ну, церковный староста там был большой шишкой в «Христианской Нации» и не мог отказать святым миссионерам, которые пожелали спасти жалкие душонки заключенных. В прессе много об этом шумели. Во время бдения случилась драка, и я умер — для видимости, конечно, — и так выбрался. С тех пор я с Джейком.
— Ты хочешь сказать, все это…
— Фарс? Можно сказать и так. Но Джейкоб другого мнения. Он все еще искренне верит, просто конфессия у него изменилась. У него дочь умерла, и он решил, что пора последовать собственной версии учения Господа: помогать людям в этой жизни и предоставить вечному блаженству и миру вообще самим о себе заботиться.
— Значит, вы вывозите людей из страны?
— Каждый здесь за что-нибудь приговорен. Тут бедолаги со всей страны.
Чистотец повернулся к двум голубым.
— Лони и Роджер, — подал голос кодеиновый. — Из Энн-Арбора. Нас обвинили в изготовлении наркоты, но на самом деле это было противоядие для «Пандоры».
— А я была исследователем в «Витессе», — задыхаясь, произнесла блондинка и снова надела маску. — Сколько, по-твоему, мне лет?
— Не знаю, — пожал плечами Чистотец. — Пятьдесят?
— Двадцать восемь. Работала в милуокском центре над проектом «Прародитель». Один из моих коллег внушил всем, что я краду данные. Неделю спустя у меня появились странные симптомы.
— А ты у нас как оказался? — спросил Печеньице. — Я тебя раньше видел?
— Не знаю, — ответил Чистотец. — Я потерял память, во всяком случае — большую ее часть.
— Выглядишь ты знакомо, — пробормотал Роджер.
— У меня на хвосте «Витесса».
— Почему?
— Понятия не имею. Знаю только, что я умею передвигать предметы и заставлять людей совершать разные поступки.
— Пси-способности? Ты про телекинез и контроль сознания?
Чистотец глянул на пластмассовые кровоточащие кресты, прикрепленные к стенке одного из шкафчиков. Он постарался сосредоточиться, снять один из них — но к огромному его разочарованию, крест остался висеть на месте. Чем больше он пытался, тем больше сознание его затуманивалось, словно он уходил от реальности. Он не мог сфокусировать взгляд, но чувствовал, как иная реальность затягивает его куда-то. Тетя Вивиан и дядя Уолдо словно бы маячили как воспоминания или фотографии на стене в гостиной, но тут возник образ мужчины возле радиовышки. Заброшенный город-призрак… и пещеры. Чистотец увидел Маунт-Рашмор и мемориал Неистовому Коню[55]. «Господи, — подумалось ему. — Я же из Южной Дакоты! Неужели там мой дом? Почему я скитаюсь по Америке?» Потом он вспомнил, что за ним гонятся. Какая-то Парусил Хид хочет, чтобы его куда-то доставили. «Витесса» желает его изловить или прикончить. Сам он стремится в Техас, но не знает почему. Из-за карты… И вновь кто-то другой, тот, кто ее дал, хочет от него чего-то. Может, истинный секрет его прошлого скрывается в Южной Дакоте?
— В чем дело? — спросил Сахарок. — Не хватает вдохновения?
— Не хватает, — признался Чистотец.
— Псих хренов!
— Мой Господь и Спаситель!
— Заткнись!
— Может, тебе лучше заняться своей девчонкой? — предложил Лони.
Чистотец опустил глаза на свернувшуюся комочком Кокомо.
— Я не знаю, что делать.
— Контролируй ее сознание! — издевательски предложил голос из темноты внизу.
— У меня шанкр, который уже завонялся. Исцели меня! — простонал другой.
— А у меня синдром Экскина! — прошипел голос у самой решетки.
Чистотцу показалось, голова у него вот-вот взорвется. Кокомо лежала, свернувшись вокруг его коленей, голоса из коконов внизу насмехались или умоляли. Он улизнул от «Витессы» и планов Парусии Хид лишь для того, чтобы оказаться в грузовой фуре с больными мечтателями и преступниками, со спящей красавицей, которую он разбудил, но которая не желает бодрствовать, а когда все же приходит в себя, стремится сорвать с него одежду.
— Арг!!! — простонал под этим давлением Чистотец.
Из-под пола сдавленно залопотали на арабском.
Печеньице поднялся с лавки между распорками и открыл змеиную яму, чтобы посмотреть, из-за чего сыр-бор.
— Срань Господня! — присвистнул он.
Ближе всего к нему стоял Роджер. Заглянув в грузовой отсек, он сперва не понял, что перед ним. Гадюки, гремучие змеи и прочие твари уже не лежали бессмысленной грудой и не извивались случайным образом — нет, они лежали аккуратно переплетшись, их тела сложились в живой канат, который свернулся, как настоящая змея, занимая все помещение и захватив в пасть собственный «хвост».
— О Господи! — охнул Роджер, когда до него дошло. — Это же Уроборос!
— Что-что? — переспросила биолог-кубинка.
— Один из величайших мировых символов, змея, пожирающая собственный хвост. Он возник как гностическая эмблема, основанная на новой интерпретации Змея в Раю, — как позитивный символ тяги человека к знанию, а позже, в алхимии, превратился в дракона. Как тебе это удалось?
— Не знаю. Кокомо тоже такое умеет.
— Вот эта девчонка? — сморщил нос Лони.
Чистотец кивнул.
— Дерьмо, — просипел, закрывая яму, Печеньице. — Иметь такие способности и их не контролировать… Неудивительно, что тебе страшно.
— Уберите их отсюда! — завопил голос внизу, и тут же завывания начались снова.
— Jube, Domine benedicere[56]
— Эй, Будда!
— Демоны!
И женский крик:
— Я не могу дышать!
— Нет, ты не можешь видеть! — ответили ей из темноты.
— Хвала Аллаху!
— Санктус! Санктус! Санктус!
И снова крики на испанском и урду.
— Заткнитесь! — рявкнул Печеньице.
«Каравану Харизма» и раньше доводилось перевозить опасных и заразных людей или сложнейшее оружие, но с чем-то подобным Печеньице столкнулся впервые. Он даже не знал, распутаются ли когда-нибудь змеи. Надо будет рассказать Джейкобу, когда они остановятся в Сент-Луисе. А пока лучше не выводить из себя Чистотца.
— Слушай, — начал он. — Из-за этих людей не беспокойся. Они просто напуганы. Когда доберемся в Сент-Луис, разомнем ноги и поменяем местами людей. А пока почему бы тебе, Лони и Роджеру не пересесть вон туда. Там есть смотровая панель, можешь выглянуть наружу.
Чистотец кивнул.
— Но я… Я беспокоюсь за нее, — пробормотал он.
Печеньице поглядел на девушку у ног лысого: свернулась точно так же, как змеи под полом. За годы на американских дорогах он всякого навидался — и необычного, и необъяснимого, но никогда не встречал таких, как этот лысый и его зеленоглазая девчонка. Их окружала странная аура, вот это невозможно было отрицать.
— Давно она стала такой?
— Не знаю, — ответил Чистотец. — Я познакомился с ней всего несколько часов назад. Ее держали в инфошлеме.
— У нас тут есть диагностикон, — сказал Печеньице. — Давай-ка я ее проверю. Может, найдем что-нибудь, чем можно ее поправить. Но не слишком обольщайся.
