Стивен Полански - Отчет Брэдбери

За кухней, параллельно спальням, находилась гостиная, тоже длинная и узкая, с двумя подъемными окнами, смотрящими во внутренний двор. На выходе из кухни стоял прямоугольный стол с тремя стульями. Вдоль стены гостиной, слева от нас стояла высокая книжная этажерка. На ней ничего не было, кроме большого конверта формата А4 на одной из полок. Еще в гостиной имелся камин, обложенный кирпичом, и телевизор на тумбочке. Возле противоположной стены, напротив телевизора, стоял диван, а перед ним — журнальный столик со стеклянной столешницей. В проеме между окнами, у дальней стены, находилось мягкое кресло с высокой спинкой и такая же оттоманка.

Клон сидел на диване. Алан сидел на диване, положив ноги на журнальный столик и сложив руки на коленях. Его голова была откинута на спинку, глаза закрыты.

Чернокожий вошел в гостиную и встал возле дивана, отделив нас от Алана.

— Он спит? — спросил я.

Мы остановились в прихожей, держа сумки.

Высокий ответил:

— Нам повезло, если да. Итак, смотрите. Вот чем вы располагаете. В дальней спальне есть две кровати. Клон будет спать там вместе с мистером Шутником. Вы, — сказал он Анне, — займете другую спальню. Спите чутко, оба. Будьте настороже. Мы не хотим, чтобы этот кретин сбежал. Теперь идем со мной, на минутку.

Алан не шевелился и никак не показывал, что ему известно о нашем присутствии. Признаюсь, я боялся смотреть на него.

Высокий повел нас в первую спальню, предназначенную для Анны. Возле стены, разделявшей спальни, стояла полуторная металлическая кровать без спинки, с пружинным матрасом. Над кроватью висела тусклая картина маслом, изображавшая горное озеро. Еще там был ночной столик, лампа и комод. Во всех комнатах, кроме кухни и ванной, на полу было постелено одинаковое светло-коричневое ковровое покрытие, на вид совершенно новое и пахнущее химией. Анна положила сумку на кровать.

— Единственный шкаф, — сказал Высокий, — находится в другой спальне.

— Обойдусь, — ответила Анна, хотя это было явным неудобством.

— В прихожей есть бельевой шкаф, — продолжал Высокий, — с простынями, полотенцами и прочим. В кухне найдете тарелки, кастрюли и сковородки. Столовое серебро. Чашки. Все необходимое. Посуда. Вам придется купить себе еды. В общем, устраивайтесь.

— Спасибо, — кивнула Анна.

— Я отнесу сумку в спальню, — сказал я.

— Не сейчас, — возразил Высокий.

Он вынул из кармана брюк небольшой черный приборчик, похожий на сотовый телефон.

— Возьмите, — протянул он прибор Анне. — Это ридер.

— Что это? — не поняла Анна.

— Это помогает не выпускать клона из виду, — сказал он. — В Айове, когда мы забрали его от вас, ему вживили под кожу крошечную кремниевую капсулу с микрочипом внутри. Если вы внимательно посмотрите на его руку спереди, чуть ниже плеча, то увидите синюю точку. Ее едва видно. Устройство не нуждается в замене как минимум год.

— Следящее устройство, — проговорил я.

— Да, — ответил он, — но наше. Если вы его потеряете, если он сбежит, вы всегда узнаете, где он. И мы тоже.

— У вас имелось такое устройство? — спросил я.

— Да, и не одно. Если он потеряется, просто нажмите кнопку. — Он показал Анне кнопку сбоку. — Вы ее нажмете, и мы отправимся за клоном. Не пытайтесь найти его сами. Может быть, что он не захочет, чтобы его нашли. Понимаете?

— Да, — сказала она.

— Держите прибор в безопасном месте, где клон его не найдет. Теперь внимательно послушайте, что я скажу. Вы тоже, — обратился он ко мне. — Если вы почувствуете, что вас собираются арестовать, отпустите клона. Не ждите. Рискните. Пусть он будет свободным. Скажите ему, чтобы уехал так далеко, как только можно. Убедитесь, что он это сделал. Потом нажмите кнопку. После этого разбейте ридер. Раздавите ногой. Потеряв ваш сигнал, мы поймем, что у вас проблемы. Как только мы найдем клона, постараемся вам помочь.

— Где вы будете? — спросила Анна.

— Где-нибудь поблизости.

— Что значит «наш сигнал»? — поинтересовался я.

— Внутри ридера есть чип, — пояснил он. — С его помощью мы всегда будем знать, где вы находитесь.

— Удобно, — согласился я.

Он сунул два пальца — костистые, кривые и длинные, словно щипцы, — в карман рубашки.

— И вот это.

Он вытащил из нагрудного кармана маленький конверт и протянул нам на длинной огромной ладони.

— Здесь две пилюли. По одной на каждого из вас. На случай ареста. Они действуют мгновенно и безболезненно. Нет нужды страдать. В этом нет никакой пользы.

— Нет, благодарю, — отказался я.

Высокий расхохотался.

— Считаете, у вас достаточно мужества?

— Я знаю, что нет, — ответил я.

— Я возьму, — сказала Анна.

— Держите их подальше от клона.

— Разумеется, — ответила Анна.

— Не оставляйте его одного, — продолжал наставлять Высокий. — Рядом с ним постоянно должен находиться один из вас. И еще одно. Нет необходимости предупреждать, но если клону придется покинуть квартиру, чего я бы не рекомендовал, убедитесь в том, что его татуировка не видна.

Я понес свою сумку в другую спальню. Там стояли две кровати, разделенные тумбочкой. На достаточном расстоянии друг от друга, чтобы мы, Алан и я, спали каждый в своей, но на расстоянии вытянутой руки. Было заметно, что на кроватях еще никто не спал. Алан провел ночь не в этой квартире. Я положил сумку на ту кровать, что была ближе к двери — это показалось мне стратегически верным — чтобы обозначить свое место.

Когда я вернулся в гостиную, Алан так же сидел на диване, и казалось, что он спит. Чернокожий по-прежнему стоял рядом и наблюдал за ним.

Я впервые получил возможность по-настоящему рассмотреть своего клона. В этом моменте не было ничего интимного или сверхъестественного, учитывая (правда, мне бы не хотелось встретиться с Аланом с глазу на глаз) присутствие двух чужаков, причем один из них, чернокожий, все время маячил у меня перед глазами. Голова Алана была откинута на спинку дивана, шея вытянута до предела, открывая нижнюю часть подбородка. Я почти не видел его лица, а то, что видел, мог рассмотреть с большим трудом. Он не шевелился, казалось, что он не дышит. Безжизненное существо. Как восковая фигура.

Анна и Высокий подошли к этажерке на противоположной стороне комнаты. Высокий взял конверт, лежавший на полке, и достал из него водительские права.

— Документы клона, — сказал он. — Но пусть они будут у вас.

Права на имя Алана Льюиса Грея. Тот же адрес в Гастингсе, как на документах, приготовленных для Анны и меня. Ему был двадцать один год, родился — вот совпадение! — 12 сентября, в день, когда мы с Сарой поженились.

— Мы будем приезжать раз в месяц, чтобы посмотреть, как у вас дела, как дела у клона. — Он посмотрел на меня. — И у него.

— Мои дела вас не касаются.

Высокий улыбнулся.

— Разумеется, касаются. Принимайтесь за работу.

Я начал писать отчет лишь через год.

— Мы пробудем здесь месяц? — спросил я Анну.

— Как минимум, — подтвердил Высокий. — Если все будет в порядке.

— А если нас не будет дома? — спросила Анна. — Когда вы приедете.

— Мы не приедем, если вас не будет дома, — ответил он. — На кухонном столе возле плиты вы найдете два ключа от квартиры.

— Да. Я видела, — кивнула Анна.

— Не потеряйте их. Запирайте дверь. У нас есть свои ключи, если нам потребуется войти.

Высокий оглядел комнату.

— Ну, ладно, — проговорил он. — Думаю, мы обо всем условились. Я все сказал. Желаю вам удачи. Удачи вам обоим. Вам троим.

Потом кивнул чернокожему:

— Идем.

Как только они ушли, Алан поднял голову со спинки дивана и открыл глаза.

Описывая этот момент, когда Алан открыл глаза и поглядел на меня, а я оглянулся и впервые как следует рассмотрел его, я рискую послужить интересам и политическим целям организации Анны. То, что я пишу здесь о своей первой реакции на моего клона Алана теперь, больше чем через год, проведя с ним бок о бок столько времени, станет для них ядром моего отчета, самой целью его существования. Цель же моего существования слишком далека от их интересов. Ведь я — единственный человек, оказавшийся лицом к лицу с собственным клоном. Другими словами, я — единственный человек в мире, оказавшийся лицом к лицу с собственной копией, значительно младше по возрасту, но все-таки идентичной мне, созданной правительством, с его ведома и согласия. И я прожил достаточно долго, чтобы говорить об этом, чтобы стоять и смотреть на своего клона, одновременно видеть себя и смотреть на себя такого, каким был сорок пять лет назад.

Алан открыл глаза. Он взглянул на меня, мельком и с гораздо меньшим интересом, чем смотрел на него я. Для него я был просто еще одним старшим мужчиной, существом (Высокий не ошибался) опасным и ненужным. Более того, я уверен, что вначале он испытывал ко мне особую враждебность. Он сразу же понял, что я давно знаком с Анной и имею на нее права. Я стоял на пути его желания быть с ней наедине, ближе к ней. Есть и еще кое-что, и это очень нелегко — оглядываться назад и видеть себя юношей. Совсем другое дело — заглядывать вперед. Он понятия не имел, кто я такой. Он не мог видеть и не видел себя во мне, что было своеобразным милосердием. Представьте себе, что бы вы почувствовали в двадцать один год, увидев того старика, каким вам предстоит стать. Вы бы умерли на месте.