Некровиль - Йен Макдональд
На каждой великолепной шкуре чуть ниже грудины красовалась маркировка: © Корпорада «Уолт Дисней».
Второе, что дарует человечеству нанотех, – если цитировать PR-отдел «Диснея», который с радостными воплями попрыгал на постулате Уотсона про первое, – не что иное, как… динозавры!
УЗРИТЕ могучего диплодока и брахиозавра!
АХНИТЕ, когда настоящий птерозавр пролетит над вашей головой!
ИЗУМИТЕСЬ невероятным стегозаврам, потрясающим анатозаврам, поразительным анкилозаврам!
СОДРОГНИТЕСЬ В УЖАСЕ при звуке шагов жуткого тираннозавра, самого кошмарного хищника из всех, кого знавала эта планета!
(Принимается оплата всеми основными типами валют и кредитных карт.)
Реальность оказалась немного иной.
ПОЛЮБУЙТЕСЬ прямо из своей уютной гостиной, как трицератопс уничтожит ваш сад.
УДИРАЙТЕ В СТРАХЕ, когда в два часа ночи игуанодон вломится в ваше жилище.
СГОРИТЕ В СВОЕМ АВТО, когда двенадцатитонный анатозавр пройдется по шоссе Шерман-Оукс в час пик и соберет машины высоченными грудами металлолома по обе стороны дороги.
Суд перуанской особой экономической зоны, рассмотрев иск о возмещении ущерба, признал корпораду «Уолт Дисней» ответственной за предоставление ненадежного и опасного продукта, что подразумевало принятие мер против той самой ошибки в текторной репликации и программной мутации, которая дала динозаврам возможность независимо существовать за пределами контролируемых зон и самовоспроизводиться. Совокупные выплаты истцам, коих были тысячи, нанесли «Диснею» смертельный удар. Динь-Динь сложила крылышки и скончалась.
Никто больше не верил в фей. Совсем другие крылатые существа рассекали воздух над трупом Диснейленда, восседали на карнизах из армированной стекловолокном пластмассы и зубчатых гребнях псевдо-Маттерхорна[21].
Большие ископаемые ящеры, найдя климат побережья и вооруженное сопротивление местных жителей неблагоприятными, мигрировали вдоль десятой федеральной автострады на юго-юго-восток – в высокий чапараль[22] южной Аризоны и северного Чиуауа. Остались, в основном, маленькие и живописно окрашенные. Их влекло к ярко освещенным местам, годным для фотосинтеза, они охотно питались полиэтиленом из мусорок, и довольно быстро для них нашлась экологическая ниша в прибрежной зоне. Со временем они даже стали вызывать у людей теплые чувства и превратились в предзнаменование чего-то хорошего, как аисты в Европе.
От главного аттракциона в парке развлечений до паразитов и «Последнего сафари»[23].
Группа прилетела с жаркого, влажного побережья накануне: Томас, Бенни, Пилар и Севриано (старший охотник), Эдж, Альбукерке, Вайя, Белисарио и Тринидад, а также их мертвые слуги. Эстансия[24] привыкла к охотничьим отрядам, мертвый персонал был знаком со склонностью молодых и богатых к излишествам. Все поднялись до рассвета и выехали во тьму, которая медленно отступала, открывая истинные масштабы равнин. Ведомый мертвецами из эстансии конвертоплан опередил их, чтобы поджечь кустарник, – и полоса желтого огня теперь манила охотников через светлеющую пустошь прямиком к добыче.
– В один прекрасный день какой-нибудь одержимый экологией придурок выбьет для них охраняемый статус, – сказал Белисарио. Тринидад притворялась, что любит этого мужчину, так как он притворялся, будто любит ее. – Охоту разрешили только потому, что местные землевладельцы все время жаловались на погубленные пастбища, а потом кто-то сообразил, что на разведении динозавров можно заработать больше, чем на разведении крупного рогатого скота.
На стеклах темных очков вились струйки дыма, пока он осматривал горизонт.
Прошло тридцать восемь дней, и период полураспада их романа истек. Но никакого рекорда по краткости; Тринидад удивлялась, что Белисарио удалось так надолго удержать ее внимание. Забавно, ведь он-то как раз все время смотрел на что-нибудь новенькое через свои сканирующие очки. Например, на женщину, которая соблазнительно прильнула к рулю охотничьего багги[25]. Ту самую, с бесконечными ногами. Она знала, что он смотрит. Глаза у нее тоже были симпатичные, и к тому же дорогие. Но плати, пока не треснешь, – взгляд все равно не поумнеет.
Вайя Монтес.
Ты хочешь сразиться со мной за него, Вайя Монтес с выточенными на заказ бедрами? Да, ведь ты из тех, кто борется за любовь, потому что думает, будто иного способа убедиться в ее подлинности не существует. Я когда-то была такой же и сейчас не стала мудрее, просто утомилась.
Итак: Тринидад дарит его тебе, милая Вайя; Хосе-Мария Белисарио не стоит грязи в моих волосах, он просто еще одна памятная отметина на моей руке. Возьми его, и я зажгу за тебя свечу на алтаре Нуэстра Мадре, Царицы Ангелов, что под дубом в миссии, – полюби этого мужчину, как я не смогла. Я… что-то к нему чувствую, но это не любовь.
Вот и все, на что она была способна с тех пор, как крышка резервуара Иисуса закрылась над останками Переса: что-то. Отчаянно желая раствориться в других людях, Тринидад взяла штурмом сложную социальную и сексуальную геометрию элиты-серристос[26], но после всех усилий обнаружила одно: отношения ломались, как истлевшие кости, потому что напитать их она могла лишь… чем-то. Она боролась, сражалась, не жалея сил и воли, она собрала два десятка бледных V-образных памятных шрамов на темно-коричневой коже предплечий: все это были мужчины, к которым Тринидад ничего не чувствовала, пытаясь превратить «что-то» в любовь. Но шрамы – слишком дорогая цена за «что-то».
Конвертопланы прошли низко над кустарником, рокоча. Всколыхнулась пыль на сухой, как череп, земле и пепел от костров, в которых мертвые слуги что-то сжигали.
– Угостить?
Вайя Прекраснобедрая прищурилась на фигуру, заслонившую свет, и медленно узнала в ней Тринидад.
– Я про мескаль. Угостить? – Фляга была из новоиспанского серебра, четырехсотлетняя, покрытая красивой патиной и приятно лежащая в руке. Обычно говорили, что такого теперь не делают. Только вот нынешняя экономика в городе с двадцатью двумя миллионами жителей, из которых половина были обездоленные мертвецы, вернула Эру Ремесла, возродила ее, воссоздала, словно выкопала из могилы, что вошло в привычку с наступлением Эпохи Воскресших. – Хороший. Бог-Ягуар бы одобрил.
Вайя Монтес открутила крышечку фляги.
– Насколько они далеко?
Тринидад призвала на стекла очков данные с кружащегося наверху конвертоплана.
– Примерно в шести километрах от нас, опережают пожар со скоростью около двадцати километров в час. Их шестнадцать.
– Значит, осталось пятнадцать-двадцать минут. – Красавица Вайя тряхнула шевелюрой и запрокинула голову, глотая галлюциногенную жидкость. Вытерла рот тыльной стороной ладони, надула губы при виде красного размазанного пятна от помады и повозила рукой о штанину камуфляжных шорт. – Иисус, Иосиф и
