Иван Логинов - Призванный. Возможно, баллада.

– А откуда он?

– Не знаю. Похоже, издалека, диковатый какой-то. Может, даже немой. Или просто, на пальцах ему объясняться удобнее.

– Много заказывает?

– Под сотню. На всю деревню, видать.

Слегка двигаем плечом:

– Метательное оружие дело расходное. Как ни старайся, от потерь не уберечься. Из рук выпустил, уже почти не твое. Всем хорош нож, – киваем на столб, – только каждый раз ходить за ним приходится. Нет чтоб самому в руку возвращаться.

Гном смеется:

– Тогда делать его надо из рога дракона.

Оп-па.

– И где этот рог брать? – спрашиваем осторожно.

– У дракона, понятно.

– А валить его чем?

– Известное дело, ножом, выкованным из рога дракона.

– Другого дракона?

– Не знаю, можно, наверное, и того самого.

– То есть, найти дракона, выкорчевать ему рог, выковать нож, которым потом его и прирезать?

– Нда, – говорит гном, – получается, одного дракона тебе не хватит.

Интересный поворот.

– А искать их в какой стороне?

– Где-нибудь в снегах. Те, что с рогом, тепла почему-то не любят.

– Откуда сведения?

– Дед рассказывал. Когда меня малого в кузню заманивал да в работу впрягал.

Так. Семейные предания. Династические заветы. Ремесловый фольклор.

– Ну что ж, – усмехаемся, – пора приступать к поискам. Как материал достану, вернусь, ковать будем.

Проходим вглубь, выдергиваем нож из столба, пристраиваем его в ножны левого башмака. Сидит нормально. Хотя, конечно, метательный клинок куда удобней держать за спиной. Наморщил лоб, почесал в затылке и на возврате руки – дук!

Направляемся к воротам.

– Слушай, – кричит гном вслед, – там еще одна закавыка. Рог действительно нужен с живого дракона. Ежели с дохлого, нож не будет возвращаться.

Делаем ручкой.

С живого, так с живого. Нам без разницы. Дракон об анестезии пусть печалится.

В этот момент звенят колокольчики и включается навигатор.

ЛИЧНОСТЬ

            ЗДОРОВЬЕ:

            84 хита

            НАВЫКИ/УМЕНИЯ:

            кузнечное дело +

Удовлетворенно гмыкаем.

На дороге перед входом, подтянув вперед одну ногу, лежит молотобоец, видимо, набираясь сил для последнего броска. Ладно, не будем отвлекать.

Заворачиваем за ближний правый угол, скачем по чавкающим кочкам вдоль забора, спускаемся по пологому склону, перебираемся по рельсам через речонку, взбегаем по крутому подъему и под лучами знойного пополуденнего солнца движемся по полю. Ввиду протяженности и однообразия, пейзаж почти не меняется. Вот бы летать научиться, по крайней мере, на бреющем.

Ну и ассоциации у тебя, Брайан.

Шлагбаумный страж снова, приоткрыв рот, следит за нашим приближением.

– Как служба? – гаркает Брайан, поравнявшись.

Привратный гвардеец захлопывает рот, громко сглатывает и принимается надсадно кашлять, не справившись с накопленной слюной.

Ну, это надолго, ответа ждать не имеет смысла.

Двери амбулатории по-прежнему заперты, и даже табличка с них не снята.

Сколько ж можно осознавать очевидный поворот судьбы?

Вежливо стучим костяшками пальцев. Этак с минуту. По истечении переходим на  решительное буханье кулаком. Потом разворачиваемся и безапелляционно лягаем дверь каблуком. Все равно никакого эффекта.

Ладно, попробуем другой подход.

Отступаем на несколько шагов, поднимаем голову и, набрав побольше воздуха, затягиваем:

– Аааааааааааааааааа!

Наконец, он не выдерживает. Высовывается из-за шторки и в перекрик вопит:

– Ну чего разорался, охламон?

Меняем тональность, добавляя в голос гундосной плаксивости:

– Доктор, меня змея-а-а укусила!

– Какая еще змея? – рявкает он.

– Подлюка гадная! В смысле, гадюка подлая. Под колодой пряталась.

– Зачем же ты под колоду полез?

– За червяком, язя хотел поймать.

– Кто ж язя на червяка ловит?

– Ну, тогда подъязка.

– Экий же ты дурень! – в сердцах произносит лекарь и исчезает в глубине окна. Через минуту распахивает дверь и, не отпуская ее, зовет:

– Входи, язелов.

Затем снова запирает.

Поднимаемся на второй этаж, вступаем следом в пыльный кабинет.

– Показывай, – бурчит лекарь.

Достаем из кармана правую руку, потом, спохватившись, меняем ее на левую.

Он обегает взглядом раскрытую ладонь.

Помогая, тычем в царапину на указательном пальце:

– Вот.

– А точки от зубов где?

– Так я ж их ножиком полоснул. Чтоб, значится, яд выдавить.

– Когда, говоришь, она тебя укусила?

– Вчера, – отвечаем убежденно. – Или позавчера.

– Резал потом сразу?

– Естественно, прямо на колене.

– Странно, – бормочет лекарь себе под нос, – у любого нормального, по меньшей мере, загноилось бы, а тут даже опухоли нет.

– Ножик я сначала об штаны вытер, – объясняет Брайан, – чай не вахлак какой, умею с ранами обращаться.

– С ранами… – передразнивает лекарь.

Затем отходит, звенит чем-то в стеклянном шкафчике и возвращается с пузырьком и ваткой.

– Коли пришел, давай зеленкой помажем.

– А сыворотка? – напоминает Брайан. – В детстве, когда меня змея кусала, всегда потом сыворотку в руку вкалывали. Или в зад, точно не помню.

– Что, часто кусала?

– Да нет, не чаще, чем раз в месяц, и то только летом. Зимой вообще никогда.

– И каждый раз тебе сыворотку кололи?

– Конечно. Ежели не вколоть, у меня падучая начинается.

Брайан начинает потихоньку притопывать под столом.

Лекарь слегка отодвигается.

– Хороший ты парень, – произносит он задушевно, – и я бы для тебя не пожалел. Но нету у меня сыворотки, понимаешь?

– Так сделай, – говорит Брайан, – ты ж лекарь. Все лекари сыворотку умеют делать. И мази для коленей тоже.

– Одного умения тут не достаточно. Нужно помимо всего прочего еще змеиный яд иметь.

– Ну что, мешок гадюк тебе принести?

– Нет уж, – вскидывается лекарь, выставляя ладонь. – Со всей этой живностью исключительно к коновалу. Это у него с детства и гусь, и свинья в товарищах ходили. А за мной индюки и те с блекотаньем гонялись. Штаны мои с помочами им, видите ли, не нравились. Из красного вельвета…

Он задумывается, перекатывая по столу карандаш. Потом спрашивает:

– А про мази ты с чего помянул, колени болят?

– Не у меня, – мотает Брайан головой. – Скорнячиха мается.

– А. Веселая бабка. Готовил я ей когда-то линимент, кончился, видать.

Лекарь принимается что-то черкать на листке бумаги. Молчим, чтобы не спугнуть. Карандаш ломается, кажется, на восклицательном знаке. Он бросает его на стол. Комкает лист бумаги и решительно заявляет:

– Нет. Я в отпуске. До конца лета.

Оглядывается, высматривая отсутствующую мусорную корзину.

– Точно, – подсказываем ехидно, – пока приема нет, можно и на пол плевать.

Он зыркает искоса и демонстративно выкидывает бумажный комок за окно.

Встаем и выходим. Может, и правда, надо человеку отдохнуть.

Внизу подбираем бумажку с земли и, скрывшись за угол, разворачиваем. Пару раз перевернув, находим правильное положение. Читаем:

зак у хар зм/я

гад: сыв

коб: ревм линим и эпилеп випр

дост кол!

Толково изложено. То, что нам нужно, вынесено в первую строку, можно не рыться в очень специальном тексте. Заставил-таки Брайан лекаря выдать врачебную тайну. Если, конечно, медикаментозные поставки тоже к ней относятся.

В подтверждение мелодично звенят колокольчики навигатора.

ЛИЧНОСТЬ

            СПОСОБНОСТИ:

            4. Воля 4

            ЗДОРОВЬЕ:

            86 хитов

Ситуационный модификатор: 3.

Персональный модификатор: 3.222(2).

Ситуационное соответствие: 1.074(074)

Поднимаем глаза на ровный гудящий шум. За амбулаторным углом, оказывается, многолюдно. Даже непривычно. Кто бы мог подумать, что в городке столько жителей.

Плацевое поле волнуется морем народа, преимущественно мужеска пола и со штыковыми лопатами на плечах. По рядам, отсверкивая прической на снизившемся солнце, снует Плешивый.

– Расходись, мужики, – доносится его увещевающий голос, – не будет ничего, обманули вас.

Мужики согласно поддакивают, однако расходиться не спешат.

Плешивый, с гроссбухом под мышкой, направляется в нашу сторону.

– Вот же черт, – говорит, приблизившись, – никак не разгонишь.

– Давно собрались?

– С обеда начали подтягиваться. Теперь сам видишь, сколько скопилось.