Динамический хаос - Татьяна Зимина
— Ты тоже склонен меня недооценивать, — улыбка Платона на девичьих губах выглядит жутковато. — Я изменил все полётные схемы этого полушария. Нас невозможно отыскать.
Мирону стало не по себе.
— То есть, ты… можешь управлять вообще всем?
— Была бы охота, — киборг откинулся на спинку и наконец затих. Конечности перестали подёргиваться, мышцы расслабились. — Но я не преследую такой цели.
— А что тогда? — Мирон почувствовал, как в груди поднимается знакомая ярость. — Чего ты хочешь?
— Выжить, — киборг улыбается обезоруживающе, и на миг вновь становится девочкой из хорошей семьи. — Реализую базовый инстинкт любого живого существа.
— Киты и левиафаны, — кивнул Мирон. — Они всё ещё досаждают тебе?
— Не только они. Если ты ещё не заметил, мир в очередной раз вывихнул сустав. Опасность погибнуть велика, как никогда. Я говорю о цивилизации в целом.
Мирон вспомнил прогноз, с таким вкусом представленный Капюшончиком.
— Эти беспорядки… — начал он.
— Я говорю не о беспорядках, — перебил Платон. — Я говорю о себе.
Замолчав, он наклонился к боковой панели, открыл её и стал извлекать сухпайки с армейскими маркировками. Квадратные коробочки, завёрнутые в саморазогревающуюся фольгу, жестяные банки, несколько бутылок воды… Надорвав один из сублимированных обедов, даже не озаботившись залить его водой и подогреть, он высыпал содержимое себе в рот. Несколько крошек попало на подбородок, и киборг смахнул их изящным движением пальцев.
— Подкрепись, пока есть время, — он кинул на колени Мирону сухпаёк, сопроводив его бутылкой.
Жареная курица с горошком и картофельным пюре, — прочёл Мирон значки унилингвы. — Просто добавь воды…
Когда масса в пластиковой кювете начала вспучиваться, кипеть и булькать под воздействием термической реакции, он отвернулся. Уж очень это выглядело неаппетитно… Хотя запах был весьма возбуждающий.
В животе забурчало.
Подхватив пластиковую ложко-вилку, Мирон принялся кидать в рот коричнево-желтые кубики, не имеющие ничего общего ни с курицей, ни с пюре, ни с горошком, но отдалённо напоминающие всё это, вместе взятое.
Платон к этому времени уничтожил пять сухпайков и выпил две бутылки воды. Аккуратно вытер рот и пальцы — влажная салфетка прилагалась к каждой упаковке — интеллигентно рыгнул, прикрыв губы маленькой белой ладошкой, и аккуратно сгрёб мусор в самоуничтожающийся контейнер в боковой панели коптера.
— Видишь ли, — продолжил он так, словно и не было перерыва на еду. — В том, что сейчас творится, виноват я.
Мирон моргнул.
— Я думал, беспорядки спровоцировал вирус, который закачали в Плюс мы с Амели.
— Я тебе уже говорил, беспорядки — это ерунда, — жестяная банка с энергетиком в руке Платона сплющилась, как бумажная. — Любая корпоративная система имеет ОГРОМНЫЙ запас прочности. Да, вы вывели из строя несколько ключевых фигур, но их место тут же заняли другие — не менее компетентные, только и ждущие случая проявить себя. Обвал рынков был кратковременным — инициированным, по-сути, теми же корпорациями. Кто-то сбросил ненужные акции, кто-то успел нагреть на этом сотню-другую миллиардов коинов… Экономические кризисы оздоровляют экономику. Позволяют избавиться от балласта. От тех, кто не может быстро приспособиться к постоянно меняющимся условиям среды.
— Естественный отбор, — вспомнил Мирон слова Амели. — Иными словами — кто раньше встал, того и тапки.
— Я бы сказал: кто успел, тот и съел.
— И вот «верхи» жрут друг друга, пока «низы» громят витрины, — сказал Мирон.
— Изменения всегда распространяются волнами, — пожала плечами киборг. Её моторика приобретает всё большее сходство с Платоновой, — подумал Мирон и поёжился. — Пока не докатятся до самых низов, — добавил он. — Всё успокоится. Не переживай об этом.
— А как же Анонимусы? Они ведь могут бесконечно подогревать в людях агрессию. Наводни Плюс правильным контентом — и дети посадят в печь родную бабушку.
— На самом деле, у них не так уж много власти, как им кажется. Я уже разбросал по всей сети файерволлы. Лёд, который будет отсеивать бессмысленную агрессию, немотивированную жестокость, подстрекательство — к чему бы то ни было… В общем, всё, что мешает жизни обычных граждан.
— То есть, ввёл цензуру.
Мирон потянулся проверить Виталика: как он там? Жилка на шее билась горячо и ровно, в тихом замедленном ритме.
— Если тебе угодно, — не стал отпираться Платон. — Разумеется, эта мера — временная. Пока всё не утихнет. Но необходимая.
— Религия, — кивнул Мирон. — Сотни лет религия убеждала общество в том, чего на самом деле нет.
— Вера, — поправил Платон, назидательно помахав в воздухе указательным пальцем. — Людей приучили верить. Во что — это другой вопрос. Любой, кого посчитают авторитетом, может внушать массам. Играть на настроениях общества, как на отлично настроенном пианино.
— И ты решил стать этим «кем-то».
— Поверь, брат. В данных обстоятельствах я — меньшее из зол. Я по крайней мере вижу всю картину. Целиком.
— Но ты говоришь, что сам всё устроил. Как быть с этим?
— Я погрешил против истины ради эффекта, — киборг развёл руками и улыбнулся. — На самом деле, всё начал наш отец. А я приписал себе часть его достижений. Точнее сказать, почти все достижения. Обидно, да? Тебя считают гением. Тем, кто совершил прорыв в науке, сделал принципиальное открытие… Но ты всего лишь плагиатор. Тот, кто подхватил флаг и водрузил его над вершиной. А нёс его всю дорогу кто-то другой.
— Отец, — выдохнул Мирон. — Он создал технологию перемещения сознания в Плюс, а не ты. И он первый контактировал с демонами, а не ты. Ты говорил, что вычислил их в Плюсе. Понял, какую они представляют опасность, и поэтому переместил своё сознание. Чтобы защитить Нирвану от паразитов. Чтобы спасти людей.
Мирон попытался выглянуть в иллюминатор, но стекло было таким толстым, что ничего видно не было.
— Но всё было не так, — продолжил он, стараясь не смотреть на киборга. — Ты тайно работал над изобретением отца, и когда решил, что готов — запустил испытания! Из его записей… Кстати, о записях. Ты ведь их нашел, не правда ли?
Брат неопределенно пожал плечом: — мол, может, нашел — какое тебе дело?
Нашел, — усмехнулся Мирон. — Иначе откуда тебе знать о его открытиях?
— Ты узнал о сущностях, которые населили киберпространство раньше тебя, — сказал он вслух. — Ты счёл их угрозой для себя лично. Не пожелал делить с ними одно жизненное пространство. И начал войну. Ты хотел быть единоличным властелином, единственным обитателем Сети! Ну конечно, тебя ведь так напрягали люди… Бесили своей медлительностью, глупостью и вонью. Ты решил, что избавишься от их влияния, уйдя в Плюс. Будешь жить там один, развлекая разум самоубийственными головоломками. Но ты ошибся, брат. Там были существа, освоившие Сеть гораздо раньше тебя. Существа, с которыми ты не смог ужиться.
На лице Оссеан не отражалось никаких эмоций. Кукла.
— И ты решил их уничтожить, — улыбнулся Мирон. — Разрушить Плюс, отключить Нирвану — они погибнут, если не будет Плюса, верно? Но как тогда уцелеешь ты? Распространишь своё многофункциональное сознание на киборгов? Отключишься и переждёшь перезагрузку, а потом выйдешь в новый Плюс — одинокий и свободный?..
Платон молча посмотрел на Мирона и улыбнулся. Тонкая белоснежная чёлка упала на глаз, скрыв половину лица, оставив лишь чёткую линию подбородка и безупречное маленькое ухо.
За сиденьями заворочался Виталик, но братья не обратили на звуки никакого внимания.
— Что мне в тебе нравилось еще в детстве, братишка, так это способность делать совершенно неправильные выводы из абсолютно верных предпосылок, — наконец сказал киборг. — Всегда любил наблюдать за работой твоего разума. По-сути, лишь через наблюдение за тобой я сумел постичь такие концепции, как ирония и сарказм.
— Рад, что сумел тебя позабавить.
Мирон понял, что выдохся. Он чувствовал себя опустошенным и выжатым, как пустая жестянка из-под эрзац-кофе.
— Ты не мог не заметить, что противоречишь сам себе: сначала ты говоришь, что я узнал о демонах из дневников отца, а затем — что я узнал о них, оказавшись в Плюсе, — указал Платон. Было заметно, что слова брата его сильно задели.
— А мне кажется, никакого противоречия нет, — Мирон вздрогнул. И Платон, к его удовлетворению, тоже: голос раздался из-за спинок кресел. — Мне кажется, что ты узнал о Призраках довольно давно, может, ещё в детстве. Но не придавал значения их овеществлённости, их настоящему Присутствию. И только когда вышел в Плюс, постиг всю неизбежность их существования.
Над спинками показалась вихрастая голова на тонкой шее. Она растерянно огляделась, а затем поднялась под потолок квадрокоптера — тело
