Релокант - Дмитрий Чайка
— Эй! — крикнул Бехар через минуту. — Ты еще тут? Парень?
Мишка молчал. Время у него еще было.
— Эй, засранец! Ты что, сдался уже, что ли? Эй, свинья! Тебя там пристрелили уже?
Ответа Бехар, конечно же, не получил. Да и вопрос был на редкость тупой. Как на него вообще можно ответить? Бехар должен был скоро выйти! Он не станет сидеть, вдыхая и дальше отравленный дым. Он рискнет, в этом Мишка был совершенно уверен. И он не ошибся. Сначала из-за приоткрытой двери подвала показался ствол пистолета, потом рука… А потом Мишка начал палить с двух рук. Два магазина по шестнадцать патронов превратили полотно двери в решето.
Ой! Боль в спине! Такая, словно ужалила пчела. У Мишки начала кружиться голова, и он гаснущим сознанием услышал падение тяжелого тела. Темнота. Конец Игры!
Глава 14
2047 год. Реальный мир. г. Финстервальде. Три дня до релокации.
Мишка очнулся к одиночной камере. Он сел на узкой кровати, застеленной серым колючим одеялом, и огляделся по сторонам. Помещение не поражало размерами. Три с половиной на два метра, крошечное окошко под самым потолком, забранное частой решеткой, стул и унитаз в углу. Собственно, это было все. Ах да! Камера видеонаблюдения под потолком. Как же без этого!
Дверь с лязгом открылась, и в камеру зашел невысокий широкоплечий мужик с усталым лицом. Он сел на стул и положил на колени диктофон.
— Итак, герр Кляйн, начнем, — сказал он. — Меня зовут Людвиг Бауэр, я следователь по особо важным делам полиции Финстервальде. Вы обвиняетесь в восьми убийствах первой степени, убийстве второй степени и в причинении вреда здоровью средней степени тяжести группе лиц.
— Убийство второй степени. Это еще что такое? — удивился Мишка.
— Некая Лиридона Ибрахими скончалась от передозировки наркотиков. Перед смертью она дала показания, что вы под угрозой расправы сделали ей укол в вену.
— Я не умею делать уколы в вену, — хмыкнул Мишка.
— Следствие разберется, герр Кляйн, — устало ответил полицейский, на секунду выключив диктофон. — Или не станет разбираться. У меня еще три убийства в работе. Тут хоть доказывать ничего не надо. В вашем случае, убийством больше, убийством меньше, значения не имеет. А вот у меня есть шанс увидеть сегодня своих детей бодрствующими. Вы же не откажете мне в такой малости, герр Кляйн?. Это на приговор не повлияет никак.
— Да хрен с вами, пишите, что хотите, — равнодушно махнул рукой Мишка.
— Вы убили этих людей из-за неприязни по национальному признаку? — деловито спросил следователь.
— Я убил этих людей, потому что они украли мою девушку, — терпеливо ответил Мишка.
— Как ее зовут? — участливо спросил герр Бауэр.
— Марта Нойман, — ответил Мишка.
— Фрау Нойман уже дала показания, — сказал следователь. — Она не подтверждает ваши слова. Ее никто не крал, герр Кляйн, а значит, и спасать не было нужды. Вы напрасно убили всех этих людей.
— А моя мать? — вскинулся Мишка. — Я высадил Марту у своего дома. Она пошла к моей матери. Они должны были скрыться. Ее же убьют! Она свидетель! Те девушки, которых украли!…
— Марте Нойман ничего не угрожает. И вашей матери ничего не угрожает, герр Кляйн, — устало ответил полицейский. — Я лично разговаривал с отцом убитого вами Бехара Османи. Он скорбит, что у такой хорошей женщины, учительницы, сын вырос таким негодяем. У него нет претензий к вашей матери. И уж тем более у него нет претензий к несчастной девушке — наркоманке.
— Наркоманке? Марта не наркоманка! Она должна была вызвать полицию! Я сказал ей сделать это! Она ее вызвала? — Мишка совершенно растерялся.
— Да, такой звонок был, — подтвердил следователь. — Фрау Нойман позже заявила, что была под воздействием наркотиков. И эти наркотики дали ей вы.
— Я? — Мишка откинулся на подушку.
— Да, вы, — с нажимом сказал следователь.
— Я требую очную ставку с Мартой Нойман, — решительно сказал Мишка. — То, что вы говорите — просто безумный бред. Вы прекрасно знаете, что Бехар — главный наркоторговец в нашем городе. Куча людей работает на него. Спросите их!
— Значит, я все-таки не попаду сегодня на ужин, — уныло сказал Бауэр. — Видите ли, герр Кляйн, знать и догадываться — это совершенно разные вещи. Я много, о чем догадываюсь, но вот то, что герр Османи — порядочный бизнесмен и филантроп, который помогает сотням людей, знаю совершенно точно. Такова официальная картина, и пока что ее никто не опроверг. У закона не было к нему претензий, герр Кляйн. А к вам теперь есть. Вы убили восемь человек, а две женщины и трое детей проходят лечение в больнице. Они надышались дымом в подвале. Вы считаете, что те мелкие детали, о которых вы упоминаете, как-то изменят вашу судьбу? Ваши действия записаны на жесткий диск видеонаблюдения. Даже, когда вы отключили подачу электричества, источник бесперебойного питания продолжил работать еще какое-то время. Эти кадры уже видела вся страна. Кто-то слил их в сеть.
— Очная ставка с Мартой Нойман, — жестко ответил Мишка. — Я требую очную ставку!
— Ставка, так ставка, — пожал плечами следователь. — Если фрау Нойман повторит то же самое, что слышал я, вы не станете устраивать на суде цирк, герр Кляйн? Вы же не станете рассказывать там все эти сказки про похищение, мафию наркоторговцев и прочую чушь? Ведь вы и так разбили сердце вашей матери.
— Я хочу увидеть Марту Нойман, — сжал скулы Мишка. — Я не верю ни одному вашему слову.
***
Зазеркалье. Барн. Красная ветвь миров. Девятый день после релокации.
Двери лифта открылись в каком-то бесконечно огромном ангаре, после чего, как и в прошлый раз, исчезли без следа. Мишка оказался в толпе людей различного пола, возраста и внешнего вида. Рядом с ним стояли осунувшиеся мужики самого затрапезного вида, на лице которых была написана унылая обреченность. Были тут и матерые уголовники. Были и наркоманы с синими глазами и пеньками гнилых зубов. Были тут и решительно настроенные женщины не слишком привлекательного вида. Всех этих людей объединяло одно. Они были полнейшим отребьем, которое поставило на кон одну из своих жизней. Именно об этом им сейчас и вещал Роб.
— Значит так, дамы, господа и все те, кто так и подох, не
