Сонгоку - Татьяна Зимина
— Так что с тобой случилось, брат? — спросил он.
Он вспомнил мёртвую голову, затерянную среди таких же мертвецов.
— Сначала я был разобщен, — сказал Платон. Все, кроме Мирона, внимали его голосу так, будто он читал Нагорную проповедь. — Я был фрагментирован триллионами кубитов, разбросанных по всему киберпространству. Я не осознавал себя, как личность. Но потом я увидел тебя и… смог вспомнить.
— Он хочет сказать, что ты, выйдя в Плюс, послужил катализатором для дефрагментации его личности, — пояснил профессор. — Ты помог ему снова стать собой.
— Но я не стал собой-прежним, — добавил Платон. — Теперь я — не личность в общечеловеческом понимании.
— И кто же тогда? — спросил Мирон.
— Еще не знаю, — в голосе брата проявилась печаль. — Но надеюсь, что мне доведется это понять.
— Его всё время атакуют, — сообщил один из сотрудников профессора, парень в толстых линзах и с невероятно торчащими передними зубами. — Мы насчитали несколько сотен очагов, и это — только в нашем секторе.
— Так может, тебе заняться своей безопасностью? — осторожно заметил Мирон. — Разговоры могут подождать…
— Ты же знаком с принципами работы Иск-Инов, брат, — всё тот же снисходительный, усталый от вселенской глупости тон. — Это очень сложные, многофункциональные сущности. Их такими задумали. Я же — на несколько порядков сложнее. Одни части меня могут заниматься безопасностью, другие — решать интересные задачи, и только крошечная часть, небольшой сегмент моей личности в данный момент занят беседой с тобой.
— Ой, ну прости, что я о тебе беспокоюсь.
Мирон ощутил что-то вроде детской обиды на брата. Почему-то казалось, что утратив тело, тот должен измениться, перестать быть таким… высокомерным засранцем. Но нет. Всё осталось по-прежнему.
— Нам нужно кое-что обсудить, — не обращая внимания на последнее замечание Мирона, сказал Платон. — Как вы можете догадаться, мне теперь доступна практически вся информация, которую содержит в себе киберпространство. Главное, научиться отделять зёрна от плевел… Так вот: я нашел кое-что, что может вас заинтересовать. Но прежде чем я начну, у меня к вам одна просьба.
— Всё, что в моих силах — сделаю, — кивнул профессор.
— Можно мне вновь воспользоваться Рэмбо, как периферийным устройством?
— Но… вроде бы сейчас в этом нет необходимости. Ты можешь взять под контроль любое электронное устройство, подключенное к сети — видеокамеры, динамики, телефоны… — всё в твоём распоряжении.
— Навыки психолога подсказывают, что людям будет легче общаться со мной, если я персонифицируюсь, как что-то привычное и знакомое. А ещё я хочу выйти на улицу.
— А, ну тогда конечно. Не стесняйся, — улыбнулся профессор.
В тот же миг робот, в стазисе похожий на металлическое сегментированное яйцо, расправил члены и поднялся на двухметровую высоту.
— Премного благодарен, профессор Китано, — вежливо поклонился Рэмбо. — Так намного лучше. А теперь мне нужно выйти на свежий воздух.
Там, где ты находишься, вообще нет никакого воздуха, — хотел сказать Мирон, но сдержался. Возможно, в нём всё еще говорит обида… И просто пошел вслед за братом.
Воздух был настолько чист и прозрачен, что Мирон удивился: как такое возможно в центре большого города? Особенно учитывая, что в Токио до сих пор продолжали использовать двигатели внутреннего сгорания.
Сумерки придавали цветущим вишням загадочный вид. Фонари и прохладный ветерок создавали иллюзию, что деревья окутаны облаками прозрачного тумана. Посыпанные белым песком дорожки были пусты — ни одна фигура в шафрановой рясе не трудилась между стволов.
— Компания Хиномару… — профессор задумчиво повторил то, что минуту назад сообщил Платон. Они шли по дорожке между вишневых деревьев. Робот и высокий старик представляли собой довольно забавную парочку. — И что с ней?
— Это — новая компания, — сказал робот голосом Платона. — Функционирует на рынке последние десять лет. Имеет интересы в тяжелой промышленности, в фармакологии, автомобилестроении… В так называемых технологиях фрактальных чипов…
— Знаю её, — кивнул профессор. — Выплыла совершенно неожиданно и сразу начала набирать обороты, скупая старые фирмы и создавая новые. Такое возможно. Если потратить гигантский капитал.
— Но одних денег недостаточно. Они должны быть подкреплены патентами и учеными, — важно кивнул робот. Мирон с удивлением понял, что железная махина на удивление точно воссоздаёт моторику движений Платона. — Кто-то вбросил в создание Хиномару-групп огромные средства. И я знаю, кто это, — победно закончил Платон. — Это якудза!
— Ну и что? — пожал старик плечами. — Якудза — это старые деньги. Они всегда предпочитали вкладываться в легальный бизнес… Скажи лучше, почему тебя заинтересовала именно эта компания.
— В последние несколько часов разные её представители ведут очень активные действия в Сети.
— И почему тебя это волнует?
— Они атакуют Технозон.
— Думаю, не о чем беспокоиться, — махнул рукой профессор. — Карамазов наверняка принял меры для защиты своих главных активов.
— Лёд, который их окружает, уже дал трещины.
Мирон задумчиво хмыкнул: пару часов назад он разговаривал с главой Технозон, и тот ни словом, ни жестом не выдал, что у него проблемы… Старая школа.
— Карамазов без боя не сдастся, — сказал он вслух, вспоминая серые водянистые глаза старика, щеточку стальных усов… — И он почему-то думает, что ты ему поможешь.
Робот повернулся к Мирону.
— Почему ты так говоришь?
Мирон вспомнил, что никто не спрашивал, где он был. Как всегда, всё внимание на себя оттянул Платон, да он и сам как-то забыл, что совсем недавно был в плену… Даже не спросил профессора, что слышно о Хитокири.
Судя по виноватому виду Китано, тот тоже забыл обо всём, кроме Платона.
Тогда Мирон сделал глубокий вдох, и рассказал им всё. О том, как они с Амели устроили парный выход в Плюс, о нейротоксине и старике Карамазове — как тот нашел их в лав-отеле и между делом, чтобы не скучать, пока внучка придёт в себя, спас Мирону жизнь…
— А Хитокири, наверное, до сих пор меня ищет, — закончил он.
— Я сейчас же свяжусь с полковником, — бросил профессор. Ссутулив широкие плечи, он зашагал по тропинке к дому.
— Они начали далеко не сегодня, — вдруг сказал Платон. Мирон вздрогнул, отвлекаясь от своих мыслей.
— О чем ты?
— О Технозон. Хиномару начала наступление задолго до того, как мы прибыли в Японию. Задолго до того, как я запустил Акиру.
— Значит, ты о них знал? И пытался защитить босса? Ну, этот твой Иск-Инн…
— Я знал, что на нас кто-то нападает. Но не думал, что это — другая корпорация.
— Ты подозревал призраков, верно? И крупно ошибся.
— Призраки существуют, — с напором проскрежетал робот, угрожающе нависнув над Мироном.
— Я знаю, — спокойно ответил тот. — Я с ними встречался, помнишь? Кстати… Та программа, что была в моих Плюсах… Когда мы подключили тебя в Полный Ноль, на неё напал один из призраков. Сонгоку — так его назвал профессор. Не знаешь, что с ней стало?
Прозрачные пиявки в ушах молчали с тех самых пор. Они никак не реагировали на команды Мирона, упорно оставаясь слепыми и глухими как к Плюсу, так и к Минусу.
Робот замер. Так замирает мёртвое тело, которое только что оставила душа…
— Её нигде нет, — сказал Платон через мгновение. — Я не обнаружил никаких следов — вероятно, призрак уничтожил её полностью.
Вот Мелета умерла и во второй раз… — с горечью подумал Мирон. Он уже привык к этому холодному, опустошающему чувству потери. Отец, Мелета, Платон… Кого еще ему предстоит потерять?
— Называй его Сонгоку, — сказал он вслух. — Что-то мне подсказывает, что наш московский Призрак и здешний — две большие разницы.
— Но в этом нет никакой логики…
— Думаешь, во всём, что нас окружает, непременно должна быть логика? — разозлился Мирон. — Какая логика в смерти молодой девушки, которая не задумываясь пожертвовала жизнью ради тебя? А?.. А в том, что ты теперь — не более, чем набор кода, который всё еще пытается указывать людям, как им жить дальше?
— В тебе сейчас говорит горечь утраты, — бесстрастно заметил робот. — Но мне тоже жаль, что она погибла.
— Брешешь. Пару минут назад ты распинался о том, что у тебя не осталось никаких чувств.
— Я… Погрешил против истины.
— Соврал, значит?
— Немного исказил факты. На самом деле, у меня есть чувства.
— И какие же? Не просветишь?
— Чувство благодарности. Чувство ответственности. Чувство озабоченности судьбами других.
— Например, старика Карамазова? — ядовито спросил Мирон. Он не собирался уступать брату так быстро. — Почему тебя так
