Александр Прозоров - Легион. Смертельный удар
Так он развлекался весь вечер и всю ночь, пока окончательно не выбился из сил, провалившись в хмельной сон. В общем, победу над Истром Ларин отпраздновал по полной программе.
Наутро, выгнав служительниц странного культа обратно в город, Ларин с удовольствием умылся, перекусил и вернулся к армейской жизни.
«Надо отправить гонцов к Иллуру с известием о победах, — решил он, выходя из шатра уже в доспехах и осматривая окрестности, — а то он, наверное, забыл про меня, пока за своими гетами по степи гоняется».
Город, захваченный скифами, жил уже почти мирной жизнью. На стенах и у метательных орудий в башнях дремали скифские пехотинцы. У разрушенных ворот возились плотники, ремонтируя то, что вчера так лихо разрушили артиллеристы. Морпехи, не принимавшие участия в сражении, отдыхали на палубах своих кораблей в гавани. Вокруг стен разъезжали отряды всадников, патрулируя окрестности. Один из таких разъездов, показавшийся из-за восточной башни, направился прямиком к шатру главнокомандующего.
Изучив всадников взглядом, Ларин узнал в них разведчиков Аргима.
— Ну, — поприветствовал Леха их командира, не дав вымолвить и слова, — что Аргим хотел сообщить мне?
— Он приказал передать, что мы достигли укреплений и объехали все владения Том, от моря и до самого конца крепостной стены, не ввязываясь в сражение, — сказал всадник не спешиваясь, как было заведено у скифов, — греки готовят город к серьезной обороне. Аргим считает, что взять его будет намного труднее. В городе много солдат и метательных орудий. Говорят, и конницы немало, но мы ее не видели. Она вся находится в городе или за стеной.
— О чем это ты говоришь? — не понял Ларин. — О какой еще стене?
— От города на побережье моря, — пояснил охранник, — до берегов большой реки выстроена стена.
— Ее можно обойти? — озадачился Ларин, не ожидавший такого подвоха.
— Нет, — спокойно ответил скиф, — пешком или на коне обойти нельзя. Только на лодках. Но в стене есть несколько ворот.
— Высокая? — уточнил адмирал, уже предчувствуя затяжной штурм, на который он совершенно не рассчитывал.
— Нет, — также бесстрастно ответил всадник, — где в два, а где в три человеческих роста.
«И когда эти сволочи успели построить свою Великую стену, — мысленно выругался Ларин, — китайцы, хреновы, чтоб вас разорвало».
— Ясно, — кивнул Леха, посмотрев на солнце и уже обдумывая план новой операции, которая начала складываться у него в голове, — свободны. Передайте Аргиму, что я хочу видеть его немедленно.
Всадник хлестнул коня и ускакал вместе со своим отрядом, подняв облачко пыли.
Некоторое время адмирал молча стоял, созерцая море и гавань, в которой находилась его ударная сила, абсолютно бесполезная, если вести войну на суше. Но море было неподалеку, и Леха не терял надежды на лучшее. Еще вчера он был уверен, что, имея массу конницы, просто разобьет армию противника, окружит Томы и принудит город сдаться. А если понадобится, то применит катапульту Архимеда и другие орудия, не прибегая к штурму с моря. Однако теперь все выглядело несколько иначе. Действия его конницы, если враг не покажется из-за своей стены, перегородившей всю сушу, были практически бесполезны. Если только ее не перекинуть морем в тыл противнику.
«Интересно, есть ли вторая стена с другой стороны города? — размышлял Ларин, наблюдая за чайками. О наличии мощных укреплений вокруг Том разведка ему докладывала, но, до того как он разделался с силами врагов в дельте, его это не особенно волновало. Тогда это была далекая перспектива. Но теперь эта перспектива ломала все его планы налететь лихим кавалерийским наскоком, выжечь всю землю вокруг города-жертвы, лишить его возможности снабжения с моря и суши, а затем принудить сдаться. На пути кавалерии просто оказалась стена. А это означало пехотные операции на довольно протяженном участке. С другой стороны, можно было бросить все силы на приступ самой цитадели, но Томы, как сообщали разведчики, с моря выглядят практически неприступными. А кроме того, даже в случае осады с моря, стена даст им возможность получать подкрепления и припасы посуше. Так что, можно было здесь увязнуть надолго. Но не ждать же у моря погоды. Положение от этого могло стать только хуже. Надо было атаковать в любом случае.
«Ладно, дельту-то я взял, — подбодрил себя Леха, — и с этой обороной как-нибудь справлюсь».
Вдруг ему в голову пришла такая дерзкая мысль, что отогнать ее он так и не смог. Слишком уж она ему понравилась, несмотря на все видимые недочеты.
— А где мои сотники? — подумал вслух Леха, оборачиваясь к солдатам, охранявшим его шатер. — Что-то давненько я не водил их в атаку. И где, кстати, Каранадис. Тут для него работенка имеется.
Глава третья
Новое задание
Собравшись с духом, хотя не легко было вытеснить из головы пульсирующие мысли о Юлии и сыне, Федор рассказал о победоносном плавании. Ганнибал жаждал подробностей. И Чайка обстоятельно рассказал о том, как пустил на дно целый караван с зерном для Неаполя, как принял сражение с римским флотом почти на виду у столицы. И в двух словах поведал о пиратском налете на остров Илву. Тиран не перебивал его, и по лицу Ганнибала было видно, что он страшно доволен этим плаванием.
— Молодец, Федор, — похвалил его главнокомандующий, позволив себе впервые усмехнуться, — я не зря назначил тебя навархом в этом походе. Я не ошибся. Мне доносят, что после твоего налета на караван с зерном гарнизоны легионеров, расквартированные вокруг Неаполя, испытывают сильную нехватку продовольствия и даже близки к голоду. Они и без того довольно долго ждали подвоза хлеба, так что твой внезапный удар пришелся как нельзя кстати. Особенно в преддверии нового наступления, которое я собираюсь предпринять как раз на этом направлении.
Ганнибал просто сиял от радости, словно и не было никакого налета на Тарент, который едва не перешел в руки неприятеля.
А уж сражение у самой Остии, напротив морских ворот Рима, просто великолепно! Такой дерзости сенаторы от меня не ожидали. Они полагают, что заперли меня в Южной Италии, далеко от своих стен. Но это спокойствие обманчиво. И ты, Чайка, только что напомнил им о том, что армия и флот Ганнибала по-прежнему могут проникать в любую часть италийских земель, если только захотят. Это заставит сенаторов поумерить свой пыл.
— Но я потерял две трети флота, — напомнил Чайка, — и теперь у нас недостаточно кораблей для больших операций на море.
— Это не так страшно, как тебе кажется, — отмахнулся Ганнибал, переставив подсвечник чуть в сторону от себя, — в ближайшее время самыми важными будут операции на суше. А флот мы восстановим. Верфи в Испании и на Сицилии работают на полную мощность, да и Сиракузы нам не откажут в помощи.
В общем, новый тиран был доволен результатами морского рейда и обещал наградить за это своего военачальника, так успешно прошедшего боевое крещение в роли наварха. Как ни странно, к концу рассказа Федор и сам немного успокоился, вновь переживая радость победы и невольно отвлекшись от своего горя. Ганнибал приказал принести ужин и предложил Федору присоединиться. До рассвета было еще достаточно времени, а он собирался еще кое о чем переговорить с ним. Федор вынужден был согласиться. А вылив вина, расслабился еще больше. Мысли его прояснились, голова заработала лучше. За разговором они не заметили, как пролетело больше двух часов.
Но стоило раздаться острожному стуку в дверь, как Федор вновь напрягся. За дверью послышалась какая-то возня и, когда она отворилась, на пороге возник незнакомый офицер, на кирасе которого отразилось зыбкое пламя свечи. В кабинете тирана царил полумрак. Ганнибал, закончив дела с картами, предпочитал сейчас слабое освещение.
— Мы привели слугу этого купца, — доложил офицер, обращаясь к Ганнибалу, когда тот дал ему такое разрешение, — больше никого отыскать не удалось. Сам купец либо убит, либо сбежал на своем корабле вместе с римлянами. Да и этот сильно нервничает, и даже пытался сбежать из дома, когда узнал, что ему надлежит явиться во дворец. Говорит, что не знает, где его хозяин. Но я уверен, врет.
— Ну давайте его сюда, — приказал тиран, отставляя бокал вина, — мы сами побеседуем с ним немедленно. А вы постерегите дверь.
Офицер кивнул и сделал знак своим солдатам, которые немедленно втолкнули в зал рослого грека, одетого в кожаную жилетку, холщовую рубашку с длинными рукавами, широкие штаны, перехваченные не менее широким красным поясом, и башмаки на толстой подошве, подбитой гвоздями. На запястьях у него тоже были зачем-то надеты кожаные ремни, как «напульсники» у штангистов, словно он выполнял тяжелую работу. Несмотря на помпезную одежду, выглядел вошедший крайне неопрятно, и своим видом этот бородатый человек, с испачканными в земле руками, словно недавно копался в саду, вызвал у Федора отвращение. Едва взглянув в лицо, Чайка понял, что не знает и никогда не видел его. Однако это не помешало предположить ему, что грек, а это был грек, что-то знает о своем господине и, возможно, о Юлии с ребенком.
