Фаза ингибиторов - Аластер Престон Рейнольдс
– Как далеко находится модуль Альфа?
– Ноль целых двести сорок три тысячных километра от модуля Бета.
Меньше четверти километра. Будь тут воздух, я мог бы ее позвать.
Шахта разветвлялась – рельсы расходились в разные стороны. Скафандр выбрал менее поврежденное ответвление, снова набирая скорость. Шахта свернула вбок и закрыла мне обзор.
– Медленнее, – прошептал я, и скафандр послушно вернулся к скорости пешехода.
За поворотом шахты появился слабый свет. На мгновение показалось, будто он просачивается снаружи, но, когда его интенсивность увеличилась, я понял, что этот зеленовато-желтый оттенок не имеет никакого отношения к звезде Эпсилон Эридана или одной из ее планет. Никакая звезда или планета не отличалась столь болезненной бледностью.
Что-то затрещало, и в моем шлеме зазвучал голос:
– Представься, незнакомец.
Голос не принадлежал Сидре – он был низким, протяжным и мужским. А исходил, казалось, сразу отовсюду. Если бы в моем черепе вдруг прозвучал глас Господень, вряд ли бы он сильно отличался.
– Кто ты?
– Кажется, я первым спросил.
Это был не просто голос – ему будто вторило нечто вроде хора. Я пытался разобрать слова этого хора, но их смысл остался для меня недосягаем. Это был какой-то старый язык, предшествовавший современным формам норта, каназиана или рунглиша. Меня по-прежнему окружал вакуум, поэтому внятный голос и фоновый его хор каким-то образом проникали в скафандр по своим собственным каналам связи. Я счел необходимым сказать правду:
– Мигель де Рюйтер.
Мой ответ, похоже, позабавил обладателя голоса.
– Де Рюйтер? Интересная этимология. Рюйтер… может, рыцарь? Что ж, ты прибыл в замок с привидениями. Какое дело привело тебя ко мне, Мигель де Рюйтер?
– Мне самому хотелось бы это знать, – ответил я, но, предположив, что для безымянного собеседнику этого может оказаться недостаточно, добавил: – Я прибыл сюда не по своей воле. Даже не знаю, где нахожусь.
– И все же рассчитываешь, что тебя пропустят дальше. Ты капитан, де Рюйтер? Я повидал всех капитанов. Кажется, сам когда-то был капитаном…
Расставив руки и ноги, я слегка коснулся стен. Скафандр свободно дрейфовал, и мне почти не потребовалось усилий, чтобы остановиться.
– Я не капитан. Но я высадился сюда с корабля, а женщина, которая им управляет, отсутствует на борту. Ее зовут Сидра, и мой скафандр говорит, что она где-то здесь.
– Сидра твоя подруга?
– Нет, – осторожно ответил я. – Пожалуй, вернее будет сказать, что она кто угодно, только не подруга.
Наступила пауза. Тишину нарушал лишь хор. Только теперь мой мозг начал распознавать значение слов. Английский, до эпохи Транспросвещения. Слова я понимал с трудом.
Чье это откровение? Иоанна Богослова.
Чье это откровение? Иоанна Богослова.
Семи печатей книга Иоанна Богослова.
– Ты хорошо ответил, де Рюйтер. Иди дальше. Собственно, я даже настаиваю на этом. А пока идешь, расскажи, чего хочет от тебя Сидра.
Я легко оттолкнулся руками и ногами и двинулся вперед не быстрее пешехода.
– Я знаю только то, что она мне говорила. Будто бы я должен помочь ей что-то найти.
– Что именно?
– Она не слишком-то откровенна. Но, как мне кажется, это нечто такое, что можно использовать против волков.
– Оружие?
– Возможно.
– Я видел немало оружия, которым предполагалось остановить волков. Кое-какое даже носил в себе – экзордиальные устройства, гипометрические пушки. Но они оказались совершенно бесполезны.
– Ни о чем подобном я не слышал. Даже не знаю, стоит ли верить всему, что сказала мне Сидра. Но если есть хоть малейший шанс, что она права, я буду сражаться до последней капли крови.
– Мне нравится твоя сила духа.
– Надеюсь, это нечто большее, чем просто сила духа.
– Когда-то внутри меня был человек. Старый солдат. Он тоже не прекращал поиски. И тоже был готов сражаться до последней капли крови. Но в конечном счете это ничем ему не помогло.
– Что с ним случилось?
– Он отдал свою жизнь, чтобы мог жить другой. Ты способен пойти на такую жертву?
– Нисколько не сомневаюсь.
– Немногие могут так ответить. И мало кому из них я бы поверил. Но в твоих словах нет ни гордыни, ни хвастовства. Факт остается фактом – ты прошел испытание и был готов пожертвовать собой. Но похоже, Вселенная сыграла с тобой небольшую шутку.
– Я остался жив. Но не благодаря Вселенной.
– А благодаря кому? Сидре? Что ж, я не удивлен. У нее есть привычка менять чужие судьбы. Скажу прямо: у нас с Сидрой есть кое-какая общая история. Не слишком долгая, но ее хватило, чтобы понять друг друга.
– Ты убил ее?
– А ты бы этого хотел?
– В конечном счете – может быть. Но от мертвой мне мало толку. Я пришел к выводу, что она нужна мне: чтобы управлять кораблем или по крайней мере дать власть над ним. А потом я разверну корабль и отправлюсь домой, к семье, от которой она меня оторвала. Если семья все еще жива. – Я помедлил. – С тобой Сидра поступила похожим образом?
– Да. Самым худшим. Она заставила меня снова жить.
– Не совсем понимаю.
– Сейчас поймешь. Подойди ближе, сэр рыцарь.
Чье это откровение? Иоанна Богослова.
Чье это откровение? Иоанна Богослова.
Семи печатей книга Иоанна Богослова.
Зеленовато-желтый свет исходил из бреши в стене шахты. Я проскользнул через дыру с рваными сморщенными краями в помещение, заполненное живыми мертвецами.
Сферическая камера имела объем примерно в одну сотую от причального отсека. Вдоль ее стен виднелись беспорядочно сваленные в кучу криокапсулы, и среди них не было даже двух приблизительно похожих по конструкции. Их было по крайней мере пятьдесят, может, даже сто, все очень старые. Капсулы были вдавлены под разными углами в стены до половины, будто камни в мягкий цемент, и каждая окутана той же ветвящейся волокнистой массой, которую я видел в причальном отсеке. Некоторые капсулы были закрыты, и оставалось лишь гадать, кто или что в них находится. Другие, с задранными, будто крокодильи пасти, крышками, пустовали. В третьих, тоже открытых, я видел тела на разных стадиях разложения. Именно от них, от капсул, в которых лежали трупы, и от опутавших их волокон исходило зеленовато-желтое свечение.
Все эти люди, открытые космической стуже, были мертвы. Но некоторые из них шевелились. Их головы поворачивались при моем приближении, рты открывались и закрывались в такт словам…
Чье это откровение? Иоанна Богослова.
Чье это откровение? Иоанна Богослова.
Семи печатей книга Иоанна Богослова.
При виде этого хора мертвецов я едва не спятил от ужаса. Единственное,
