Рэки Кавахара - Ускоренный мир 9: Семитысячелетняя молитва
Это был дом таинственной красавицы в чёрном.
Харуюки на автопилоте снял обувь и прошёл в дом, оказавшись в зале. Размером зал был чуть больше двадцати квадратных метров.
— Я пойду переоденусь, посиди пока тут, — сказала Черноснежка и исчезла за западной дверью.
Харуюки на ватных ногах и с парализованным сознанием прошёл в центр зала и начал осматриваться.
Поскольку это отдельный дом, то он весьма компактен, но от деревянного пола и большого окна на южную сторону он казался гораздо просторнее. Но, что самое странное, изнутри дом не выкрашен в чёрный. Стены и потолок были светло-серыми, а ковёр и занавески — в коричневую полоску. Сам зал обставлен скромно, в нём, можно сказать, располагались лишь небольшой столик, большая подушка для сидения около него, да несколько полок у западной стены. За стойкой кухни можно увидеть небольшой холодильник, неплохую плиту с множеством дополнительных функций и более чем скромный шкаф для посуды. Откровенно говоря, вряд ли на такой кухне можно много чего приготовить.
Поскольку интерьер дома был крайне сдержанным, больше всего в нём привлекал аквариум, приютившийся у южной стены. Харуюки заворожённо подошёл к этой освещаемой оранжевым светом светодиодов ёмкости.
Внутри плавали около двадцати маленьких тропических рыбок. Для метрового аквариума это казалось немного, и большую часть подводного мира оккупировали водоросли. Они покрывали плотным ковром его дно, и с него то и дело тянулись вверх овальные листики. Чем-то эта картина напоминала бамбуковую рощу, но интереснее всего были длинные стебли, тянущиеся из самой середины песчаного дна.
Сверху аквариум закрывала крышка с датчиками чистоты и температуры, поэтому Харуюки оставалось лишь нагнуться и посмотреть на аквариум точно так же, как рыбы, жившие в нём, смотрели на внешний мир. Круглые листья, растущие на стебельках, качнулись, словно пытаясь вытянуться ещё выше, ещё ближе к воздуху.
Эти тёмно-зелёные листья показались Харуюки знакомыми. Это было странно, ведь Харуюки никогда не интересовался водорослями. Как следует задумавшись, он неожиданно вспомнил.
Всего один раз за свою жизнь Харуюки потратил несколько дней на сбор информации и ещё час в магазине, чтобы потратить все свои карманные деньги на водное растение. Именно тогда он и купил тропические лотосы с точно такими же листьями, попросил, чтобы из них сделали букет, а затем Харуюки пошёл с ними в больницу.
— …Как я выяснила, те лотосы, что ты мне подарил, называются «лотосами Линдсей Вудс», — вдруг послышался шёпот прямо у его уха, и Харуюки моментально развернулся на девяносто градусов.
Возле него уже стояла Черноснежка, переодевшаяся из школьной формы в домашнее платье без рукавов, и тоже глядела в аквариум. Хотя платье и было домашним, оно тоже оказалось чёрным, и оттого походило на вечернее. Эта картина заставила буксовавшие мысли Харуюки вновь заработать на 80% и подвела его к осознанию реальности происходящего.
«Я в одиннадцатом часу впервые зашёл в гости к Черноснежке, мы у неё дома одни, домой я сегодня не возвращаюсь. Как так получилось?! Что это значит?!» — вспыхнули в его голове мысли, но Харуюки понял, что дальше над этим вопросом раздумывать опасно, и вновь переключился на обработку поступающей информации.
— Я… ясно. Е-если честно я выбрал их просто за цвет… — ответил он на её слова, вновь повернувшись к аквариуму.
Разместившаяся справа от него Черноснежка усмехнулась.
— Я в то время тоже не знала о декоративных лотосах ровным счётом ничего. Заинтересовалась я уже после того, как ты мне их подарил.
Когда прошлой осенью тяжело раненую Черноснежку, наконец, перевели из реанимации в обычную палату, Харуюки навестил её и подарил ей букет тропических лотосов. Конечно же, Харуюки выбрал «чёрные лотосы» в честь дуэльного аватара Черноснежки, но девушка, собиравшая букет, приложила к цветам и несколько листьев. Именно поэтому Харуюки и смог узнать растение, хотя сейчас и не видел его цветов.
— Так значит, выходит… ты купила себе такие же лотосы, что и тогда?.. — спросил Харуюки.
В ответ Черноснежка улыбнулась игривой и горделивой улыбкой, полной невинностью хвастающегося ребёнка.
— Это не просто «такие же» лотосы. В этом аквариуме растут те самые цветы, что ты подарил мне восемь месяцев назад… вернее, их «дети».
— Э?!.. — изумлённо воскликнул Харуюки, вновь переведя взгляд на освещённый аквариумной лампой профиль Черноснежки. — Н-но ведь я принёс тебе срезанные цветы… они не должны были пустить корни…
— М, тут ты прав. Но когда я читала про «лотосы Линдсей Вудс», я выяснила, что эти лотосы луковичные, другими словами, новые растения можно вырастить из луковиц листьев.
— Э-э… из листьев?
— Именно. Я тщательно осмотрела тот букет и нашла на одном из листочков луковицу. Я дала ему пустить корни в вазе, а затем забрала её домой, когда меня выписали. Хочу заметить, что выращивать его эти восемь месяцев было очень непросто. Увы, но зацветёт он только через месяц.
— …
Харуюки не отрывая глаз смотрел на качающийся в воде стебелёк, изумлённый живучестью растения и глубоко поражённый тем, сколько усилий Черноснежка приложила, чтобы подаренный ей букет выжил. На несколько секунд повисла удивительно мягкая тишина… а может, и на несколько минут. Наконец, Черноснежка подалась чуть вперёд и положила руку на спину Харуюки.
— Обязательно заходи, когда он зацветёт. А пока давай присядем.
Черноснежка разместилась на уголке большой подушки возле окна, а затем притянула к себе застывшего на месте Харуюки и заставила его усесться рядом.
Горошины, наполнявшие подушку, быстро приняли удобную для Харуюки форму. Конечно, при этом его тело слегка сместилось ближе к центру, и вместе с ним немного соскользнула и Черноснежка. Их руки соприкоснулись, и сознание Харуюки едва вновь не улетело в стратосферу, но Черноснежка лишь хладнокровно взмахнула рукой и коснулась виртуального интерфейса.
Она понизила яркость освещения до минимального уровня. Вслед за этим сами собой раздвинулись занавески на окнах, а стёкла автоматически перешли в прозрачный режим. Снаружи показались деревья и лужайки, освещённые тусклым уличным светом. А вдали на фоне ночного неба стали чётко видны высокие новостройки.
Этот вид на Токио 2047 года словно пришёл к ним из далёкого прошлого, ещё из прошлого века. Харуюки вновь осознал, что Черноснежка, скорее всего… нет, однозначно жила в этом маленьком коттедже в Асагае одна, и, сам того не осознавая, прошептал:
— Семпай… и с каких пор ты…
Ответ на его вопрос он услышал через пять секунд.
— Я покинула свой старый дом и начала жить здесь незадолго до того, как поступила в Умесато. Если точнее… это произошло через полгода после того, как я отрубила голову Первого Красного Короля Рэд Райдера.
— …
Харуюки сглотнул и обдумал услышанное. Вернее, обдумывать тут было совершенно нечего. Черноснежка практически прямым текстом объявила, что переехала сюда из родного дома не потому, что готовилась к поступлению в Умесато, а из-за убийства Красного Короля, события, случившегося в Ускоренном Мире.
Но как это возможно? Насколько Харуюки знал, Черноснежка использовала правило внезапной смерти, действующее в дуэлях бёрст линкеров девятого уровня, и лишила очков Рэд Райдера потому, что была против предложенного Монохромными Королями пакта о взаимном ненападении. Другими словами, случившееся целиком и полностью произошло в Ускоренном Мире. Как это связано с тем, что ей пришлось покинуть родной дом?
— Я ещё никогда не признавалась в этом никому… даже Фуко и Утай… — вдруг прошептала Черноснежка, положив голову на правое плечо Харуюки. — Но Рэд Райдер был не единственным Королём, на которого я нападала. Я попыталась своими силами убить ещё одного. Но уже не через обычную дуэль. На этого Короля я напала в реальном мире, угрожая физической расправой… грубо говоря, я прибегла к насилию в реальности.
— Э… — у Харуюки вновь спёрло дыхание.
Больше всего его удивило не то, что Черноснежка, запрещавшая использовать ускорение даже во время контрольных, нарушила табу и напала на кого-то в реальности, а сам факт того, что у неё была такая возможность. Ведь это означало, что…
— Ч-Черноснежка, выходит, ты знаешь личность… одного из Королей?..
Ответ пришёл далеко не сразу.
После длительной тишины раздался краткий шёпот:
— …Прости.
Затем она повернулась и прильнула к правому боку Харуюки не только головой, но и всем телом. Ощущения теплоты и мягкости едва не вышибли из Харуюки дух, но он всё же смог удержать его в теле. Помогло ему то, что Черноснежка своими движениями была похожа скорее на маленького ребёнка, цеплявшегося за другого человека в поисках защиты.
