Семь. Гордыня - Антонио Морале
— Жёстко, — нахмурился Семёнов. — Но, в какой-то мере, справедливо.
Он поправил дрожащими пальцами галстук, немного распустив узел, и снова притих.
— Если тебя пять лет не трогали, то только потому, что никому не было дела до тебя, ты слишком мелкая сошка. Я не знаю, зачем отцу был нужен этот ущербный актив, может, отмывал доходы или списывал налоги, я в этом не силён. Но теперь этот завод мой. И мне, как это ни печально для тебя, абсолютно нечего делать, кроме как вплотную заняться им. Доходчиво объяснил?
— Я знаю репутацию Гордеевых, и знаю, на что вы способны… Вначале даже как-то страшно было идти сюда работать, но у меня выбора особого не представилось, нужны были деньги, и я пошёл, — начал он неожиданно исповедоваться. — Первый год я даже пытался как-то что-то наладить, писал письма вашему отцу, просил закупить новые станки или выделить средства на ремонт старых, но получал стандартные отписки от его секретарей. Пришлось выкручиваться: сокращать линии, пускать часть на запчасти. В общем — это не важно.
Потом я попробовал немного провести по левым накладным, потом ещё раз и ещё. И тишина. Меня никто не поймал, не наказал, хотя я ждал полицию в любой момент и вздрагивал от каждого шороха. Потом я подделал ведомости по зарплате, немного задержал, перекинул через банк знакомого и получил через месяц свой процент. Вроде, и не украл, но денежка капнула. И снова ничего — никто мне по рукам не дал и не наказал. И пошло-поехало.
— С чего такая откровенность?
— А что скрывать? Как будто и так непонятно, — он тяжело вздохнул. — Что со мной будет?
— Забавно. А ты оказался умнее, чем я думал. Работай пока, как работал. Только прекращай все эти левые схемы и верни наворованное.
— Всё?
— Нет, блядь! Пять тысяч. Конечно всё! — я помолчал, сокрушённо покачал головой и вздохнул. — Обидно…
— Что именно? — не понял меня мой новоиспечённый не уволенный директор заводика.
— Да так… Ты оказался слишком сговорчивым. Я хотел тебя немного попинать, губы в кровь разбить, зубы выбить, руку сломать, левую, — зачем-то уточнил я. — Припугнуть тебя и сказать, что бежать бесполезно. Отец тебя найдёт везде, ты не так важен, но наказать тебя было бы делом принципа, чтобы другим неповадно было.
— Да это я и так понимаю, — хмыкнул Семёнов. — Чай не дурак, а чувство самосохранения у меня развито очень хорошо. Могу квартиру оставить?
— Квартиру купил давно?
— Ещё лет десять назад.
— Оставь, — не стал спорить я и зажимать его в угол, — и машину в качестве бонуса. Хрен с ней.
— Спасибо. Только это… Бывшая может не пойти на контакт, часть недвижимости записана на неё. Да и мать её — та ещё сука. Мы с ней не ладим.
— Если откажется, скажешь мне. Разберёмся.
— Понял. Сделаю, — Виктор Андреевич побарабанил пальцами по своему чемодану. — Какие будут распоряжения на завтра, Алексей Михайлович? Вас нужно как-то представить коллективу? Ввести в курс дела, выделить кабинет, подобрать помощника…
— Не нужно, — перебил я его. — Работай как работал, никому не говори, что у завода новый хозяин.
— Но…
— Я завтра выхожу на работу обычным сотрудником.
— Но… Как я это объясню?
— Что именно?
— Что вы, сын Гордеева, будете работать у нас рядовым сотрудником?
— Никто не должен знать. Оформи меня под вымышленным именем и фамилией. Только не забудь мне сказать, под каким. Устрой на склад или куда-то ещё, где нужно работать руками, а не головой. Я пока не разбираюсь ни в чём, но думаю, нужно начать с самых низов. Не с уборщика, конечно, но что-то такое, простенькое. Сможешь?
— Да, наверное, — немного растерялся директор завода. — А разве так можно? А ваш отец в курсе?
— При чём здесь мой отец? Включи голову, Витя! Я ничего не знаю ни о заводе, ни как там всё устроено, ни что думают люди, ни всю эту внутреннюю кухню — ни-че-го! Мне нужно сначала присмотреться и разобраться во всем.
— Я могу ввести вас в курс дела.
— Всё, что ты можешь, я уже озвучил. Можешь устроить меня рядовым сотрудником, не предавая мою личность огласке?
— Так можно, в принципе, — вздохнул он, смирившись с моей прихотью. — Состряпаю простенький документ и дам распоряжение отделу кадров принять вас по нему, — задумчиво хмыкнул директор завода. — А как девичья фамилия вашей матери, не подскажете?
— Меньшикова.
— Алексей Меньшиков, работник склада. Подойдёт?
— Вполне, — пожал плечами.
— Хорошо. Тогда жду вас завтра в 7:45 на смене, Алексей Меньшиков. Не опаздывайте. Ваш пропуск будет ждать вас на охране.
— Вот и ладушки. Кстати, раз уж мы с тобой начали так хорошо сотрудничать. Ты не знаешь, почему отец просто не продаст убыточный завод? Что за хитрые схемы с дарением?
— Я не знаю, — снова растерялся Виктор Андреевич, виновато захлопав глазками.
— А если подумать?
— Если подумать… — медленно повторил за мной директор. — Не выйдет его просто так продать. Долги по зарплате, перед поставщиками, обязательства перед профсоюзами. Да и не только. Раньше это был оборонный завод, его так просто не продают. Там же военная документация сохранена. Когда ваш отец покупал его, там столько обязательств на него повесили. Всё это не просто.
— А подарить, значит, можно?
— Ну, одному из наследников, который и так унаследует его. Почему бы и нет?
— А закрыть? Разогнать всех к чертям и закрыть?
— Жалко людей, наверное, на улицу выбрасывать, — пожал плечами директор.
— Это вряд ли.
— Тогда… Я не знаю. Может, не доходили руки.
— Ладно, разберёмся.
— А! — неожиданно выкрикнул Семёнов. — Я понял. Завод по бумагам всё ещё идёт как оборонное предприятие.
— И?
— Есть две вещи, которые позволяет статус такого предприятия: изготавливать оружие и содержать маленькую легальную частную армию в городе для его охраны.
— Но отец ничего военного не производил на нём.
— Не производил, — подтвердил директор, — но, насколько мне известно, у вашего отца есть солидная охранная контора, которая по факту и есть маленькая частная армия.
— Но теперь он не сможет её держать, раз отдал завод.
— Отнюдь. Скорее всего, ваш отец давно узаконил её как-то иначе, а теперь избавился и от завода. Как только подвернулся удобный случай.
— Вот жук!
— Умный и проницательный человек! — довольно промурлыкал Виктор
