Виктор Бурцев - Алмазная реальность

– Бред какой-то, – задумчиво пробормотал журналист. – Танки против пехоты пускать… Пожгут ведь.

– Кто? – спросил я. – Эти чернокожие орлы с берданками? Тут ни укреплений, ни черта нет. Противотанковых средств раз-два и обчелся. Киберы подойдут на расстояние прямого выстрела, сделают пару залпов, смешают все с землей, а потом начнут давить уцелевших. Ну сожжем мы два-три танка. Это не решает… Ничего не решает.

– Вот это влипли… – сказал Таманский, и мне послышался восторг в его словах. Он схватил меня за руку. – Что я могу сделать?

– Поступаете в распоряжение Абе. Он парень сообразительный, – ответил я и направился к комиссару Мбуту Зоджи, который смотрел на меня вопрошающе.

– Танки? – спросил Мбуту, вытирая черный лоб ладонью.

– Танки, комиссар… Сколько людей у вас тут? Всего.

– Семьдесят пять, комиссар Мозес. У нас есть шесть хорошо замаскированных орудий, а также несколько противотанковых ракет. И гранаты. Много гранат. Я, к сожалению, считаю только до ста.

– Не так плохо, – задумчиво сказал я, глядя на заходящее солнце, – Как скоро тут стемнеет? Я имею в виду, как скоро тут наступит настоящая темнота?

– Через полтора часа будет темно, – четко ответил комиссар.

Я отошел на несколько шагов и осмотрел окрестности.

– Скажите, комиссар… – Мбуту мялся, словно мальчишка… – Сколько там танков?

– Больше, чем вы сможете сосчитать, дорогой комиссар. Больше.

Комиссар Мбуту Зоджи вытянулся в струнку и произнес, чеканя слова так, как не всякие войска чеканят шаг на параде:

– Мы готовы умереть за Великую Африканскую Революцию. Все как один. Ведите нас в бой, комиссар Мозес…

И ушел, не дожидаясь ответа.

Вот тебе и раз… И даже два. Какая каша серьезная получилась, черт возьми.

Ко мне подошел Ламбразони:

– Генерал, там такое дело… Эти орлы собираются пушки выкатывать.

– Пушки?

– Угу. Только глупость это. Пожгут в первые же минуты. Там всего шесть орудий, два, мне кажется, не совсем в порядке.

– А ты откуда знаешь?

Итальянец усмехнулся:

– А я, мой генерал, не только снайпер. Я вообще специалист… по разным видам вооружений. – Он нагнулся, откинул волосы с затылка. – Видите?

И я увидел.

Разъемы, контактные группы… Все очень аккуратно вделано в человеческую плоть, закрыто, спрятано. Универсальный чип, что-то типа огромной военной энциклопедии. Страшно дорогая штука.

– Контракт? – спросил я.

– Личная. Люблю это дело… – ответил Марко, и мне осталось только гадать, как человек, сумевший достать столько денег на новомодную операцию, оказался в африканской мясорубке. – Так вот, там две пушечки не в себе. Два выстрела сделают, и ага.

– Починить можно?

– Можно, только время нужно.

– Будет у тебя время. Иди занимайся… И пришли ко мне Абе и Мбуту.

Итальянец козырнул и уже было направился исполнять приказ, как вдруг остановился и спросил:

– А позиции как же, мой генерал?

– Не твоя забота…

Он только пожал плечами.

Через некоторое время ко мне подошли Абе, возбужденный Таманский и Мбуту Зоджи, сменивший свой парадный костюм на робу цвета хаки.

Таманский напевал в голос какую-то песню, состоявшую, казалось, из одной-двух строчек:

– Марш, марш левой. Марш, марш правой. Я не видел картины дурней, чем шар цвета хаки. Марш, марш левой…

– Что это? – спросил я его.

– Это, мой ге… комиссар, старая милитаристская песня. Говорят, что во времена военных конфликтов на юге наши солдаты шли с этой песней на врага! – бодро отвечал журналист.

Кажется, он был пьян. Ну ничего… С похмелья помирать веселее, само собой получается.

– Замечательно. Абе, прикомандируй господина журналиста к команде из человек так двадцати. Выдай всем лопаты, инструменты, что угодно. Пусть копают окопы. Вон там. – И я указал на вершину холма. – Глубоко копают. Когда устанут, подготовь смену, но так, чтобы процесс был беспрерывным. Ясно?

– Так точно! – воскликнул журналист и побежал шатающейся рысью.

За ним поспешил Абе.

– Сколько у нас еще таких? – спросил я у Мбуту.

– Нисколько, комиссар. Все трезвы. Дело в том… – Он замялся. – Ваш денщик и журналист… э-э-э… обнаружили… ну… такой рецепт быстрой перегонки сока определенных деревьев. И его…

– Продегустировали? – спросил я, видя, что комиссар ищет слова. – Попробовали на себе?

– Так точно. Они все выпили, комиссар. – В голосе Мбуту звучала некоторая обида.

– Хорошо… Приняли огонь на себя. Оба, значит… Ну хорошо. – От Абе я этого, честно сказать, не ожидал. – Итак, комиссар, организуйте еще команду, которая втащит орудия на эту высоту. Вы расположили их чрезвычайно неудачно. И разведите их в стороны, чтобы они могли вести огонь с двух точек. Приблизительно вот так…

Я что-то чертил в пыли. Комиссар Мбуту увлеченно следил за движениями прутика в угасающих лучах солнца. Он согласно кивал, сопел и произносил односложные звуки, а потом, когда я объяснил ему все, что мог, сказал:

– Но мы же не успеем.

– Успеем. Через час стемнеет. Киберы не полезут в бой ночью.

– Почему?

– Дело в том, мой любезный комиссар, что они руководствуются довольно примитивной программой… Они давно не люди. И киберами их называют только по инерции.

Это роботы. С биологическими наполнителями. Дешевая сборка с использованием государственных преступников…

Только знают об этом немногие. – И, глядя на вытянувшееся лицо комиссара, я добавил глупое: – Вот так… Вы слышите?

– Что?

– Тишину.

Мбуту поднял лицо вверх, подставляя его кровавому свету огромного солнца. Прислушался… И сквозь крик, звон и стук, который производили солдаты Великой Африканской Революции, он услышал, как неизменный, давящий, но ставший уже почти привычным гул танковых моторов прекратился. Страшный рой гусеничных пчел успокоился, не доехав до зоны боевых действий несколько десятков метров. Пчелы были готовы для завтрашнего броска.

В наступившей тишине Мбуту спросил тихо:

– Как могут семьдесят пять человек противостоять такому числу танков?

– Могут… Когда-то давно, очень-очень давно, неполных три десятка человек выжгли почти равное количество таких же железных тварей. И танки не прошли…

Комиссар уважительно посмотрел на меня и спросил серьезно:

– Они были черные?

– Нет, Мбуту, они были белые. Спросите у Таманского, когда протрезвеет.

Он покачал головой, прицокнул языком. На нас медленно опускалась темнота. Где-то за чахлым лесом ждала гусеничная смерть. До завтра…

– Зажигайте факелы! – закричал Мбуту. – Зажигайте! Копайте! Быстро!!!

Умолкший было звон инструментов возобновился с новой силой.

Я смотрел на все это мельтешение сверху и думал, что главное не это. Не в том странность, что ангольские танки забрались так далеко, рискуя напороться на малавийский разъезд, не в том, что на группку повстанцев кинули такие силы… Странно было то, что танки спокойно встали на ночлег. Выставили боевое охранение. Осветили все вокруг себя прожекторами… Словно не боялись, что мы снимемся с места и уйдем в темноте далеко-далеко… Знают, что не уйдем. Знают. Кто-то внимательный, чей взгляд я ощущаю все это время, смотрит на нас. Откуда?

Я плюнул себе под ноги и направился туда, где пьяный голос Таманского горланил:

– В ко-о-о-омнате с бе-елым потолко-о-ом… С пра-а-а-авом на…

Злые, грязные, с красными от бессонницы и красной пыли глазами, мы встретили это утро. А утро встретило нас ревом моторов.

Лесок перед нашими позициями затрясся, взлетели птицы, трещали падающие под напором железа деревья… Сверху из наших свежевыкопанных окопов все было отлично видно.

В момент, когда первые танки вырвались из леса, вся наша «армия» разом затаила дыхание…

Перед железной стеной мчалась на четырех ногах корявая фигурка. Моталась на свернутой шее высунувшая язык голова. Несся, спасая то, что осталось от жизни, кибер Карунга. Изо всех своих искусственных сил, сжигая источники питания, раздирая тронутые разложением мышцы…

Его зацепило гусеницей… Его перекосило… Подмяло…

Он что-то крикнул или мне показалось? Что он мог крикнуть, этот живой труп? Просто это был звук смерти неживой жизни…

Каламбур, господин генерал!

Я поднял руку вверх. Все замерли.

В том, что я напился, не было ничего странного.

Конечно, этот жуткий самогон, который они здесь пьют, в другой ситуации я бы обошел за километр, но сейчас он пришелся как нельзя кстати. В самом деле, если ты знаешь, что пора сыграть в ящик, лучше сделать это в дупель пьяным. Хотя помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела… Была, кажется, когда-то такая песня. Что-то меня потянуло на древние песнопения… Хотя новых-то нет. Нет музыки. Нет песенной культуры…

Черные братья дружно рыли окопы, прекрасно понимая, что надо закапываться в землю. Поодаль спешно маскировали зеленью одно из безоткатных орудий. Маловат калибр, вот что плохо…