Сергей Извольский - Седьмой Круг
Надо заметить, что человек я довольно упрямый. Во всяком случае в том, что касается выполнения собственных принятых решений. Вот и сейчас, неудача с телевизором меня только раззадорила, и поэтому я вернулся на кухню, сварил кофе, закурил и стал думать.
Лёня, думал я, на дворе вовсю берет разгон двадцать первый век с его невероятными информационными возможностями, а ты, словно какой-нибудь троглодит, упёрся в ТВ. Ты бы ещё, блин, в кинотеатр направился! Компьютер тебе на что? С подключением к Интернету?
Так, хорошо, чем нам может помочь Интернет? Картинок разных, конечно, в Сети полно, но что мне картинки, – я их в любом глянцевом журнале найду сколько душе угодно. Не картинки мне нужны, а реальное изображение в реальном времени…. Стоп. Веб-камеры! Ну, конечно!
Я хлопнул себя по лбу, загасил недокуренную сигарету, и поспешил в комнату.
Машина, по старой привычке, была включена с самого утра. Я щёлкнул «мышью», выводя компьютер из режима ожидания, вошёл в Сеть, нашёл в «избранном» адрес, попал в каталог и, секунду подумав, выбрал Шотландию, озеро Лох-Несс. Отчего-то мне показалось, что народу там должно быть поменьше, чем, скажем, у стены Плача в Иерусалиме, в центре Парижа или возле того же Ниагарского водопада. Да и на само обиталище таинственной Несси мне давно хотелось посмотреть.
Через пару секунд на экране монитора возникла цветная картинка. Установленная в окрестностях озера камера исправно показывала кусочек голубовато-серой водной глади и окрестные холмы. На переднем плане от лёгкого ветерка покачивалась ветка сосны, на среднем виднелось за деревьями какое-то строение – то ли придорожный кемпинг, то ли какая-то хозяйственная постройка, не разберёшь. Людей, однако, видно не было, и я решился.
Обувшись, прихватив свитер с курткой (всё-таки Шотландия – не Крым, и за окном уже сентябрь) и пару сотен долларов наличными, я постарался как можно тщательнее запечатлеть в памяти онлайн-картинку на экране, выключил машину, закрыл глаза и сосредоточился….
Всё получилось как в сказке.
Когда я открыл глаза, то моему взору со склона холма, на котором я оказался, предстало во всём своём великолепии озеро Лох-Несс.
Осеннее солнце блестело на мелкой водной ряби, по блекло-голубому небу быстро бежали маленькие плотные облака, пахло соснами и ещё чем-то неуловимым – так, что сразу становилось ясно: это заграница.
Я огляделся, никого, кроме двух рыжих белок и одного красногрудого дятла на соседней сосне, в поле зрения не обнаружил, постарался придать себе независимый вид на случай встречи с людьми и начал спуск.
И тут же увидел ежа.
Колючий лесной житель не спеша пересекал мне дорогу, направляясь куда-то по своим ежиным делам.
А вот и кошка, подумал я, и заступил ему путь. Ёжик немедленно замер и свернулся в клубок.
Если брать ежа осторожненько, под живот, то не уколешься. Но я на всякий случай снял кожаную куртку и, накрыв ею не догадывающуюся о своей дальнейшей участи шотландскую животину, взял колючего на руки.
Конечно, жалко будет, если помрёт, но кто сказал, что наука не требует жертв? Ещё как требует. Пожалуй, не меньше чем искусство.
Ёж не помер и, судя по тому, с каким аппетитом он вылакал блюдце молока, которое я ему налил в качестве заслуженной награды, остался после нуль-транспортировки совершенно здоров. Я снова взял его на руки, перенёсся в Шотландию и отпустил восвояси.
Сразу возвращаться в Москву не хотелось и у знаменитого на весь мир озера я провёл около полутора часов. Побродил по берегу, полюбовался вполне живописными окрестностями (не очень врут, оказывается, туристические проспекты и телепередачи!), понаблюдал за такими же, как и сам, зеваками-туристами, съел один гамбургер и выпил маленькую кружку пива и в разговоры, памятуя о своём довольно плохоньком английском, ни с кем не вступал.
Стоит ли говорить, что прелестница Несси не соизволила мне показаться?
Через полтора часа я окончательно понял, что становится нестерпимо скучно, отошёл подальше от людей за кусты и деревья и легко вернулся в свою московскую квартиру.
Чувствовал я себя окрылённым, полным озорной энергии и уже мог сделать некоторые выводы.
Оказывается, перемещаться я мог в сколь угодно отдалённые места на планете, если видел их перед глазами. Или они перед этим уже запечатлелись у меня в памяти в виде электронного изображения. И перемещаться не один, а с живым существом на руках. Вероятно, вокруг моего тела генерировалось некое поле, и всё, что попадало внутрь этого поля, перемещалось вместе со мной. Оставалось ещё определить границы поля (поместится ли, например, в него человек?), но это я отложил на потом.
Хорошо. С электронным изображением в режиме реального времени всё ясно. А как, всё-таки, быть, например, с телевизионной записью, кино, фотоснимками, наконец? Чёрт возьми, если уж проверять свои способности, то проверять до конца!
Я снова включил телевизор и принялся скакать по каналам, отыскивая что-нибудь более менее приемлемое, как тут запел мобильный. Я взял трубку и немедленно обрадовался. Это был Витька.
– Здорово, отец! – сказал он чуть глуховатым весёлым голосом, и я сразу понял, что эксперименты с нуль-перемещениями по родной планете на сегодня, скорее всего, закончились.
– Привет мастерам бочкотары!
Фамилия Витьки была, как я уже, по-моему, упоминал, Бондарь, а бондарь, как вы понимаете, – это тот человек, который делает бочки, поэтому иногда я и называл так своего друга.
– Что поделываешь?
– Ты не поверишь, но у меня первый день отпуска. И не просто отпуска, а настоящего и полноценного. Не урезанного.
– Так-так! И почему же ты до сих пор мне не позвонил, дабы отметить с лучшим другом сие радостное событие? И вообще, я тут читаю о твоих подвигах в каких-то газетах, а сам ты молчишь, как коммунист на допросе. Нехорошо.
– Какой коммунист? – не понял я. – И на каком допросе?
– Ты что, не знаешь, какими бывают коммунисты? Наш советский коммунист на их немецко-фашистском допросе!
– Тьфу на тебя… Кино, что ли, какое старое по телеку посмотрел? Между прочим, я тебе звонил. Но абонент постоянно недоступен.
– Значит, так было надо, – безапелляционно заявил Витька. – Всё равно нужно быть настойчивее. На часах, вон, уже тринадцать, у тебя первый день отпуска, я тоже пока свободен, а мы отчего-то ни в одном глазу. А?
– С утра пить вредно, – я вдруг понял, что широко улыбаюсь прямо в трубку.
– Час дня ты называешь утром? Все деловые люди к этому времени уже давно подписали многомиллионные контракты и приняли по парочке коктейлей. Ладно. Ты дома?
– А где ж мне быть? – удивился я.
– Мало ли… Но я не понимаю, почему, если ты дома, то не зовёшь меня в гости?
– Приезжай и быстрее, – сказал я. – За пивом сбегать пока?
– Не надо, сейчас приеду – разберёмся. Сиди и жди. Скоро буду.
И он отключился.
С Витькой Бондарем мы познакомились ещё в бытность мою студентом университета. Был он старше меня на два года и учился не в универе, а политехническом, на строительном факультете. Я в те годы не только активно прыгал в воду с трёхметрового трамплина, но ещё и состоял в сборной университета по футболу (занимал место в воротах, как самый прыгучий). Витька же играл за сборную родного политеха по центру нападения, и мы неоднократно встречались на поле. Был он длинным, жилистым и наглым, так что, особенно при подаче угловых у моих ворот, мы с ним частенько сталкивались самым непосредственным и жёстким образом. И в ноги я ему бросался, бывало, стараясь не только помешать ударить по воротам, но и зацепить побольнее (желательно, чтобы судья не заметил), и от него мне, временами, доставалось локтем под дых и по иным, тоже весьма чувствительным, местам. Что, впрочем, не мешало нам после игр совместно пить пиво и ухаживать за девушками. После окончания учёбы я потерял его из виду на несколько лет, и только здесь, в Москве мы снова встретились. Разумеется, в метро.
Вообще, я заметил, что если хорошо знакомые люди долго не виделись и одновременно, но порознь, попадают в столицу, то они рано или поздно обязательно встретятся именно в метро. Конечно, при условии, что они им часто пользуются, а не передвигаются по Москве на собственных автомобилях.
Витька, как раз, ездил на своей машине. Но именно в тот день она у него сломалась, и он был вынужден спуститься под землю и смешаться с толпой. И тут-то я на него в буквальном смысле слова и наткнулся…
С тех пор прошло уже два года, и всё это время мы старались не расставаться надолго. Конкретного и чётко определённого дела у Витьки не было. Начальный капитал он, как сам говорил, приобрёл на долевом участии в удачной продаже крупной партии подержанных иномарок и с тех пор чем только не занимался. Была у него небольшая (он, помощник-секретарь и бухгалтер) инвестиционная фирма, исправно платящая налоги и арендующая небольшой уютный офис в районе улицы Новослободской, и фирма эта, как я понимал из отрывочных разговоров и упоминаний вкладывала деньги во что угодно. И, опять же, из этого «чего угодно», извлекала прибыль.
