Брачующиеся и бракованные - Саша Урбан
Сначала они ехали на поезде. Серый, мерцающий вывесками и голограммами город, остался позади, а за окнами потянулись опустевшие ПГТ, больше похожие на руины. Тогда Надя впервые дала волю скопившемуся в душе страху. Словно, уехав, она разорвала петлю, которую город со всей своей жадностью накинул на ее шею, и все, что было сдавлено, выплеснулось наружу слезами и нервной тошнотой. Надя тряслась, пыталась обхватить себя руками, чтоб успокоиться, клялась Васе, гладившему ее спину, что все хорошо. Он повторял то же самое и придерживал ей волосы.
На конечной их встретила машина. Потом ещё одна. И ещё. Пока они не оказались у границы леса с компасом и картой. Вася поправил очки, всем видом демонстрируя уверенность. Фиксер, мужчина лет пятидесяти, в продранном ватнике, нетерпеливо водил по экрану смартфона, ожидая, когда придет перевод. Внешне он выглядел как бездомный, никто бы и не догадался, что его криптокошелек сейчас по количеству нулей сравнится с годовым бюджетом города-миллионника.
— Ну, значит, идете строго на запад, километров через пять увидите деревья с насечками. Идите по указателям, там будет бытовка. А в бытовке — наш человек. Он проведет вас туда, где колючка перекушена.
— А дальше? — спросила Надя и тут же про себя подумала, а какая, собственно, разница. Главное — выбраться.
— А дальше будет дальше, — пожал плечами мужик и сел в машину.
Вася с Надей переглянулись и обменялись взглядами, в которых читалось: «Ситуация лучше не становится, но поворачивать обратно уже не вариант». Сейчас эта фраза вызывала даже бравую улыбку. По крайней мере, у Нади. Просто потому что плакать уже было нечем.
Они с видом знатоков взглянули на карту и двинулись вглубь леса. По пути они тихо переговаривались. Оказалось, никто из них ни разу не был в лесу. Знали, что там опасно, смотрели пару сезонов «Последнего героя», которые снимали в Сибири, ну, там, где леса ещё оставались.
— А этот природный, как думаешь?
— Высаженный, — пожал плечами Вася. — Помнишь Антона? Вот он занимался проектированием посадки.
— Почему здесь?
— В целях госбезопасности.
— На границе было бы логичнее голографический лес разместить, — предположила Надя.
— Тогда кто-то бы лишился дохода с переправки людей через границу, — раздался голос в стороне.
Вася тут же дернулся и завел Надю себе за спину. За несколько дней их «путешествия» Вася стал дерганным. Нервным.
Из леса на них вышел такой же нервный, заросший щетиной мужчина с воспалившимися от недосыпа глазами. Следом за ним шла женщина, придерживая руками выпирающий живот, как будто в случае бегства она собиралась перекинуть его через плечо, словно мешок. Увидев Надю оба выдохнули. Женщина уж точно.
— Мы думали, мы тут одни, — подала голос женщина с животом.
— Мы тоже, — кивнула Надя.
— Если бы они сказали, что конвейер налажен, то столько бы переправа не стоила, — веско заявил мужчина и протянул Васе руку. — Сергей.
Пошли дальше вместе. Так стало даже легче, со времени побега ни те, ни другие не говорили ни с кем, кроме перевозчиков и друг друга. Иногда их окутывало даже ощущение нормальности, когда они знакомились и обсуждали, кто чем занимался. Сергей, как и Вася, занимался промышленной разработкой, Елена была дизайнером лекал и с удовольствием говорила с Надей о работе. Надя верстала презентации и сайты, и теперь говорила о работе, ставшей причиной защемлений в шее и спине, с нескрываемой тоской.
— А вы куда собираетесь?
— Да хоть куда-нибудь, а дальше посмотрим, — отвечала Елена. — Сперва главное границу перейти и убежище получить.
Сергей кивал.
С неба белой крошкой посыпался снег. Ближе к ночи нашли бытовку, в которой оказалось не протолкнуться. Все пространство было забито, как вагон метро в час пик. Две пары, несколько беременных женщин без сопровождения, смотрели на новоприбывших, как на товарищей по несчастью. Возглавляла группу крепко сбитая женщина, укутанная с ног до головы так, что были видны одни лишь глаза. Холодные, безучастные, как у машины.
— Все в сборе. Пойдем к колючке, — объявила она, как только новоприбывшие перевели дух.
— Сейчас? — спросила одна из женщин. — Почему не утром?
— Лучше по темному, чтоб вы успели пройти достаточно далеко. Так меньше шансов, что вас поймают на той стороне и вытолкнут обратно.
— А что будет, если поймают? — спросил Вася. Женщина смерила его раздраженным взглядом.
— Вы заплатили только за один переход.
На этом разговор окончился. Провожатая принялась резко отдавать команды. Группа построилась, и вереницей двинулась через лес. Снова забурлил шепот, все принялись заново знакомиться между собой и делиться слухами о том, что происходило по ту сторону «колючки».
— У меня двоюродная сестра успела выехать, когда границы ещё были открыты.
— У меня брат свекрови держит отель на берегу Адриатики.
— Меня предупреждали, что придется заново подтверждать стаж.
— Главное, перебраться.
— Главное, да...
Когда по ту сторону леса мелькнули огни фар, провожатая остановилась и погасила фонарь. По стволам тут же заплясали пятна света. Сначала два, потом они разбились на пять. Зазвучали голоса, щелчки включаемых фонарей. Шесть, семь. Послышалось тяжёлое дыхание, хрипы собак, тянувших поводки. Группа замерла, как стадо напуганных оленей, и несколько секунд провела в застывшем ожидании. Первой среагировала провожатая. Натянув повыше балаклаву, она бросилась бежать.
Секунда, и ее черная куртка растворилась в темноте. Раздался свист, и тут уже вся группа бросилась врассыпную.
Вася подхватил Надю за руку и бросился бежать.
— Быстрее!
— Но куда?
— Какая разница?
Кто-то кричал, кто-то начал плакать и опустился на землю. Огни фонарей заплясали по покрывшемуся хрустким снегом лесному ковру. Люди выскакивали из темноты: кто-то убегал, кто-то ловил, и отовсюду слышалось «не двигаться!».
Вася с Надей успели пробежать всего несколько метров, прежде чем оба оказались впечатаны лицами в прелую листву. Надя вскрикнула, но тут же замолчала.
Их подняли и повели к машинам. В одну сажали женщин, в другую — мужчин. Слышались стоны и воющие рыдания, истерически сцеплялись руки. Мужчины в балаклавах методично, как рабочие на заводе, расцепляли переплетённые пальцы и разводили людей в стороны. Краем глаза Вася увидел новое лицо — чистое, жесткое, безучастное. Женское. Их провожатая стояла в свете фар, балаклаву с ее лица сдернули, и теперь женщина демонстрировала всем пренебрежительную усмешку, пока остальные проклинали
