Чарли Хьюстон - Неспящие
Парк стоял над трупом Хайдо и думал.
Ему нельзя было быть здесь.
Быстро, производя как можно меньше беспорядка, он должен стереть свое пребывание в этом месте.
Он посмотрел на пол.
В комнате всегда стоял полумрак, чтобы мониторы не бликовали, пока парни занимались своим ремеслом, но теперь свет исходил от единственной уцелевшей спирали энергосберегающей лампы и единственного работающего монитора.
Отбрасываемый монитором свет мерцал разными оттенками зеленого и голубого: ночной лес, мертвое тело, пульсирующее эктоплазменным сиянием на переднем плане, зловещий зомби, покачивающийся у опушки леса. Заколдованная роща, которую разрабатывал один из парней. Убивал орды зомби, одного за другим, собирал их скудные сокровища, складывал их во все разбухающем аккаунте, дожидаясь покупателя.
Парк посветил фонариком на пол, выбрал место, не забрызганное кровью, и встал как можно ближе к центру комнаты. Стоя в центре, он достал из кармана телефон и стал медленно поворачиваться на месте, фотографируя комнату через каждые несколько градусов поворота. Закончив, он аналогичным образом сфотографировал пол и потолок, не переставая жалеть, что не купил себе телефон с камерой помощнее.
Закончив фотосъемку, он опустился на колени рядом с Хайдо, нашел его «Блэкберри», открыл список контактов и удалил свой номер и адрес электронной почты, потом протер коммуникатор и снова положил его в карман мертвеца.
Затем взглянул на прикрепленную к стене лестницу, которая вела в бокс размером с гроб. Сейчас в боксе никого не было. Никаких ног, предательски торчащих из люка. Никаких следов стекающей по стене крови. Парк как-то присутствовал при том, как Хайдо велел одному из парней поменять диск в записывающем устройстве камеры наблюдения.
Его лицо есть на нескольких этих дисках, но это просто лицо, подумал Парк. В любом случае дисков было слишком много, чтобы тогда же их просматривать. Его биометрические данные внесены куда-то на жестком диске компьютера, но они связаны только с файлом JPEG с его лицом. Возможно, Хайдо хранил имена своих клиентов, но не стал бы записывать имя своего дилера нигде, кроме как в личном телефоне.
Во всяком случае, на это надеялся Парк.
Клиенты.
Парк осмотрел комнату: портативного оборудования на сотню с лишним тысяч долларов, кое-что изрешечено пулями, но на первый взгляд ничего не пропало. Хотя это ничего не значит. Истинные богатства этого предприятия не имели материального воплощения. И товар, и плата хранились в другом месте, на высокозащищенных иностранных серверах. Непосредственно они были связаны с «Уан Уилшир», телекоммуникационным центром в деловом районе города, где волоконно-оптические провода змеились по внешним стенам, вползали в окна, сливаясь в центральном стволе здания, и все это подключалось к тихоокеанским подводным кабелям. Чистая пропускная способность, напрямую соединенная с долговечным дальневосточным продуктом: целыми милями подземных бомбоубежищ, превращенных в кондиционированные серверные фермы. Работающие от купленных на черном рынке реакторов самые надежные интернет-провайдеры на планете. Бастионы, хранящие эфемерное, словно реальное, почти осязаемое.
Так что хотя в этой комнате не было ни золота, ни других сокровищ, добытых, отбитых и отвоеванных в онлайновых кампаниях, ни электронной оплаты, которую они получали взамен, все-таки ограбление могло иметь место.
Пароль, вырванный перед тем, как раздался выстрел.
Парк считал секунды, установив себе лимит еще в одну минуту, прежде чем ему нужно будет убираться.
Когда оставалось семнадцать секунд, он заметил это.
Прямо у подножия лестницы он обнаружил небольшую рабочую станцию. Широкоэкранный ноутбук «Делл-XPS», соединенный кабелем с внешним жестким диском и больше не подключенный ни к чему. Ни к локальной сети, общей для всех остальных компьютеров в комнате, ни к принтеру, ни к какому-либо другому периферийному устройству. Один только кабель питания от сетевого фильтра, расположенного на панели рядом с восемью такими же, и внешний диск.
Парк перешагнул через труп Хайдо, размазав кровь на герметизированном бетонном полу. Он встал над ноутбуком и посмотрел на диск и на красный стикер со знаком биологической опасности, прилепленный на крышке корпуса.
За те месяцы, которые прошли с тех пор, как Бини свел его с Хайдо и он стал регулярно снабжать фармеров, он только раз видел, как пользовались этим ноутбуком. Сидя в одном из заляпанных «Ред буллом» рабочих кресел «Зоди», он перекладывал белые таблетки метокси из пакетика в пустую черную баночку из-под фотопленки и кивнул, когда Хайдо позвонили и тот сказал, что ему нужно ответить.
Не поднимая головы, по второму разу пересчитывая зверские таблеточки 5-метоксидиизопропилтриптамина, он расслабил мышцы глаз, чтобы расширить периферийное зрение, как учил инструктор по самообороне, и краем глаза увидел, как Хайдо расстегивает молнию рюкзака, вынимает плоскую коробочку, украшенную одним красным кружком, и подсоединяет к ноутбуку, стоявшему в режиме ожидания. Закончив с этим, он стал говорить через беспроводную гарнитуру о таких вещах, как Указующая Десница Тирана, Амулет Тени, Рукавицы Крестоносца, о ком-то по имени Трад Редейв и больших количествах золота.
Парк взглянул на свои часы с самовзводом, не зависевшие ни от каких источников питания, помимо его собственных двигательных усилий.
Он пробыл в комнате больше пяти минут.
Он отсоединил USB-коннектор диска, обмотал короткий кабель вокруг корпуса и сунул в карман брюк.
Выйдя из комнаты, Парк задержался, чтобы сфотографировать один из частично отпечатавшихся следов, потом вышел под последние лучи неторопливого вечернего солнца, оставив дверь открытой, и не спеша направился к «Субару-WRX», припаркованной за мусоровозом, который почти скрылся под горой своего же мусора, в конус аллеи, выходившей на бульвар Эвиэйшн.
Не дело, если кто-нибудь заметит, что он бежит оттуда.
Даже в наше время полиция расследует убийства.
Парк сказал себе, что в этом и есть смысл сделанных им фотографий и кражи жесткого диска.
Но было и еще кое-что: Бини сказал, что Хайдо знает «того чувака».
А Роуз не спала уже больше четырех недель. И в тот же день ближе к вечеру, перед тем как снова уйти работать, он зашел в детскую и увидел, что она стоит над кроваткой плачущей малышки, приложив указательный палец к ее губам, и отчаянным громким шепотом старается ее успокоить, причем так давит пальцем на младенческую кожу малышки, что она побелела.
Звякнул телефон. CMC. Вызов:
дрмр отчт Зч/хаундз хайленд+фаунтен
Три часа. Парк прикинул расстояние, пробки. Может быть, он успеет перекусить. Если потом кое-где нарушит правила.
Все по порядку. Он открыл дверь с водительской стороны, сунул руку под сиденье и плавно оторвал кобуру вальтера от лоскута липучки. Забрав пистолет и диск, он открыл багажник. Распихав по углам разное барахло, снял чехол, накрывавший домкрат и другие инструменты, просунул пальцы под маломерную запаску и отогнул резиновую нашлепку, открывая внутреннюю часть вечно сдутой шины. Туда отправились пистолет, диск, часы, а оттуда появились пакетик с низкопробным экстази и пара флаконов валиума и демерола. Потом он положил чехол на место, разбросал барахло и закрыл багажник. Таблетки сунул под пассажирское сиденье, откуда их было легко достать.
Парк помедлил, задумавшись, не положить ли туда что-нибудь посущественнее, чтобы никто не мог придраться, когда найдет заначку, но решил не класть. Зачем выбрасывать свой лучший товар из-за всякой ерунды.
Пожалуй, дело не в том, что не стоит метать бисер перед свиньями. Но в нем по сию пору крепко сидели протестантские ценности его отца. В данном случае «Не трать напрасно». И точка.
Парк опять взглянул на часы.
Если выехать прямо сейчас, подумал он, останется время что-нибудь перехватить по дороге.
Но он сидел, положив руку на ключ зажигания, зная, что должен повернуть его и уехать, но на мгновение замер, стараясь вспомнить, какой был день недели и месяц.
Когда я встал на следующее утро, пламя уже потушили, над Ла-Сиенегой еще висело облако густого черного дыма, и мне вспомнилась история лос-анджелесской долины.
Бережно держа блюдце и кофейную чашку с эспрессо, я думал о том, как осушали здешние болота, и о клубах газа, наверняка витающих над ней. И о нефтяных месторождениях, которые открыли потом, о жирных струях промышленной вони. И о смоге в середине семидесятых, еще до каталитических нейтрализаторов и неэтилированного бензина.
Это небо в желтушных синяках больше уже никогда не возвращалось, но не из-за недостатка людского усердия. На дорогах творился настоящий кошмар, но дело было не столько в общем количестве автомобилей, сколько в том, что улицы перекрывались, потому что никто не ремонтировал и не убирал обломков после смертельных аварий, или в том, что им приходилось объезжать автоколонну гвардии, или наводнение из-за прорванной трубы, или оборванные провода линии электропередачи, или какую-нибудь группу демонстрантов, отчаянно протестующих против такого состояния дорог и магистралей.
