Вадим Панов - Поводыри на распутье
«Неужели меня так легко прочитать?»
– Если у вас настоящее бордо…
– Только настоящее, господин Банум, только настоящее.
– Ну что, дорогая, нас не обманули? Язычок у этого парня кошачий? – спросил Хосе. – Шершавый?
– Хочешь попробовать, дорогой? – с хорошо сыгранной беззаботностью поинтересовалась женщина.
– Рекомендуешь?
Обнаженная Лика полулежала на широкой кровати, облокотившись на несколько мягких подушек. Свет приглушенный, слегка красноватый, ало-черные тени мягко обволакивали зрелое женское тело: тяжелые груди с крупными коричневыми сосками, тонкие руки, стройные, крепкие бедра… между которыми замерла мужская фигура. Хосе видны только спина и ягодицы того, кто доставляет удовольствие его жене.
– Тебе нравится?
– Заткнись!
В глазах Лики вспыхнуло злое пламя. Она рассвирепела из-за того, что муж вошел именно сейчас, когда на лбу капельки пота, губы подрагивают, а пальцы стискивают шелковую наволочку. Она рассвирепела, но не смогла остановиться. И от этого рассвирепела еще больше.
– Если ты недовольна, потребуй деньги назад!
Хосе расхохотался. Настолько весело, что чуть не потерял прикрывающее чресла полотенце. Соседнее помещение, которое они с Никой оставили для себя, называлось Водяной комнатой, и все время, что Лика была одна, оттуда доносились журчание воды и веселый смех.
– Ублюдок, – прошептала женщина, и длинные ногти правой руки впились в плечо лежащего на ее бедрах мужчины.
Хосе улыбнулся.
Мужчина поднял голову и посмотрел на Лику. Его лицо – маска, над которой потрудились изощренные конструкторы. Большие зеленые глаза с вертикальными зрачками, характерная форма носа и скул – когда мужчина улыбается, он становится похож на кота. Некоторым нравится, у некоторых вызывает отвращение. Но все, кто его покупает, в первую очередь ценят мужчину за язык.
«Разве тебе плохо со мной?» – безмолвно спросили зеленые глаза.
Лика без сил откинулась на подушки.
Ей хорошо.
«Продолжай!»
– Да, такого в Союзе не увидишь.
Хосе вернулся в Водяную комнату, спрятался за брызгами веселого смеха, но дверь оставил открытой. Наблюдает? Вряд ли, вскоре сквозь шум воды послышались громкие вздохи. Лика застонала, выгнулась на простынях и даже закричала. Мужчина в ее ногах урчал совсем по-кошачьи – ему сделали операцию на голосовых связках и объяснили, когда и какие звуки следует издавать. Профессионал.
Когда в спальне стало тихо, в царстве воды продолжилась веселая возня.
Лика устало отпихнула кота ногой, тот мягко сполз на пол и устроился на ковре. Женщина взяла с тумбочки бокал с дзен-коктейлем, сделала глоток. Прядь волос упала на лицо, но Лика не стала их поправлять. Некоторое время ее расфокусированный взгляд блуждал по комнате, а затем наткнулся на большое зеркало. Лика вскинула подбородок и усмехнулась:
– Нравится?
Сидящий в комнате наблюдения Кошелев вздрогнул. Он не хотел идти сюда, не хотел наблюдать за играми подопечных, но Хосе настоял. Теперь Мартин понял, для чего.
– Нравится?
Лика погладила левую грудь, чуть сдавила сосок, скривилась. Не от боли скривилась.
– Тебе нравится, русское отродье. Я знаю. Я видела твой взгляд.
Кошелев медленно достал из кармана платок и вытер пот. Он почувствовал, что его тоже унизили. Но все равно не отрывал взгляд от тела женщины. Лика была хороша, и Мартин с трудом сдерживался.
– Ты меня хочешь, а он – нет. Но и разводиться со мной ему нельзя, иначе он останется нищим. Чертовы законы!
В Водяной комнате на самой высокой ноте умер стон молоденькой Ники. Лика подозвала мужчину:
– Иди ко мне, котик.
И вновь откинулась на подушки.
Кот заурчал.
Из глаз Лики потекли слезы.
Мартин отвернулся от зеркала и достал сигареты.
– Превосходный выбор, господин Банум. Хочу отметить, что у вас великолепный вкус.
– Я много слышал об этом шоу.
– Ни один рассказ не способен передать красоту «Безмолвной страсти».
– У меня будет шанс убедиться в этом лично.
Менеджер улыбнулся и наполнил бокал гостя красным вином. Это была уже вторая бутылка бордо, однако взгляд Банума оставался ясным. Он сбросил пиджак, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, расположился в мягком кресле и, лениво потягивая вино, не сводил глаз со стены напротив. В ее середине, от пола до потолка, находился наполовину выступающий в комнату цилиндр, диаметром, на глаз, метра четыре. Цилиндр абсолютно черен, и именно в черноту, не отрываясь, смотрел Урзак.
– Большой свет рекомендуется выключать, но некоторые посетители оставляют гореть настольные бра. Или свечи.
– Пожалуй, одного бра будет довольно.
– Как прикажете.
Нажав на несколько кнопок, блондин создал в комнате приятный полумрак, замялся – гость совсем перестал реагировать на его присутствие – и напомнил:
– Тридцать минут, господин Банум, затем они начнут задыхаться.
– Хорошо.
– Если пожелаете, капсула превратится в бассейн, и вы сможете продолжить общение в другом ключе.
– Будет зависеть от того, какое впечатление они произведут.
– Самое наилучшее, – пообещал менеджер.
И закрыл за собой дверь.
Постановку «Безмолвной страсти» продумали до мелочей. Через несколько секунд после того, как менеджер оставил Урзака, цилиндр осветился. Установленные снизу лампы были направлены от зрителей, так, чтобы не рассеивать созданный в комнате полумрак. Зато сцена видна во всех деталях. Но сцена ли? Стеклянный цилиндр под завязку наполнен прозрачной морской водой. Аквариум? Бассейн? Капсула, как выразился блондин?
Маленький кусочек моря и полнейшая тишина в комнате. Банум надавил на кнопку, и цилиндр начал медленно вращаться.
В капсуле двое: мужчина и женщина. Идеальные тела, цвет которых приятно гармонирует с зеленоватой подсветкой. Перепонки между пальцами рук и ног.
Русалки.
Трансеры. Люди, над которыми поработали первоклассные конструкторы. Вода – неродная для человека стихия, жить в ней постоянно он не может, даже с отредактированным хирургами телом. Несмотря на все ухищрения конструкторов, русалки держались от силы пять-семь лет, затем их можно было показывать только любителям кошмаров. Еще год. Самые смышленые из русалок, бережливые и умные, успевали сделать неплохие деньги за три-четыре года, после чего выплачивали «Мозаике» неустойку (стандартный контракт был рассчитан на пять лет), делали обратную операцию и возвращались к нормальной жизни с минимальными последствиями для организма. Большинство же отрабатывало полный контракт и уходило доживать век с полусгнившими легкими и поврежденной кожей. До старости доживали единицы.
Но сейчас в капсуле резвились молодые, полные сил трансеры. Урзак заказал самых лучших, самых горячих, тех, кому пели дифирамбы на сайте «Мозаики» и за близость с которыми платили баснословные деньги. Вот только изысканный танец любви Банума не интересовал. Он выждал пару минут, после чего достал из кармана брюк маленький приборчик, удовлетворенно кивнул, увидев зеленый огонек – за помещением не следили, бесшумно поднялся с кресла, подхватил пиджак и подошел к спрятанной за портьерой служебной дверце. Код электронного замка ему сообщили заранее.
– Давно она отключилась? – Хосе брезгливо посмотрел на жену и отвернулся.
– Минут десять, – хмуро ответил Кошелев.
– А этого почему не выгнал? – Родригес пнул урчащего на полу кота.
Трансер с визгом откатился к стене.
– Прочь, скотина!
Мартин выразительно указал коту на дверь, и тот молниеносно выскочил из комнаты. За это короткое время Хосе успел пересчитать стоящие на тумбочке пустые бокалы. Результат производил впечатление.
– Надеюсь, ей было весело.
– Я хочу танцевать.
Ника появилась из Водяной комнаты в туфлях и тоненьких трусиках, постояла и стала озираться в поисках платья.
– Здесь есть дансинг?
– Есть, – пробурчал Хосе. – Но сначала в ресторан, я проголодался.
– Как скажешь, дорогой.
И принялась натягивать найденную тряпку.
– Отвезешь Лику в гостиницу, – сухо приказал Родригес. – Потом вернешься. Мы будем в дансинге.
– Слушаюсь.
Мы разрабатываем хитроумные комбинации, продумываем каждую, даже самую незначительную деталь, действуем в строгом соответствии с планом… чтобы какая-то мелочь спутала все карты.
Проникновение в кабинет директора «Мозаики» было рассчитано идеально. Люди Моратти поработали великолепно и снабдили Урзака самыми подробными инструкциями. Он знал коды ко всем электронным замкам, что преграждали путь, он знал расположение видеокамер и охранников, он знал каждый поворот и количество шагов до него, в его «балалайке» лежал подробный план Центра и маршрута от комнаты русалок до окна кабинета – инструкция предусматривала недлинную прогулку по карнизу. Люди Моратти гарантировали отсутствие директора: на обговоренное время у того была назначена важная деловая встреча в ресторане «Мозаики». Люди Моратти предусмотрели все. Кроме забывчивости хозяина кабинета, оставившего в столе бумаги – речь шла об аренде нескольких зданий, а в столь тонком вопросе не принято полагаться на электронные подписи. Поскольку входить в кабинет в свое отсутствие директор «Мозаики» запрещал, ему пришлось подняться за документами самому и поставить находящегося там человека в неловкое положение.
