Алексей Кунин - Бэкап
– Мы же не собираемся вмешиваться, – сказал я. – Просто взглянем, что там творится. Ты ведь знаком с моим досье? Если так, сомнений в том, что я – эксперт по конфликтным ситуациям, у тебя быть не должно.
– Я не сомневаюсь в этом, Питер, – Дживс, казалось, колеблется. – Но все же…
– Давай посмотрим и потом решим, – продолжал давить я. – Если ничего странного не происходит, то просто вернемся и ты продолжишь свою лекцию.
– Что ж, хорошо, – решился наконец тот. – Думаю, тебе надо сказать спасибо моему создателю. Он вложил в меня немалую толику любопытства и даже пару раз сказал, что, по его мнению, излишне много. – Он хихикнул, совсем как мальчишка. – Давай за мной.
Золотистая сфера подплыла к набухшим синевой воротам, немного повисела и вот одна из створок со скрипом распахнулась, открыв туннель, уходящий вглубь.
– Идем, – Дживс втянулся в темноту жерла, я последовал за ним. Я несся за Дживсом, еле успевая реагировать на очередной поворот в сторону, вверх или вниз. Уже через минуту я запутался в хитросплетениях пронизывающих сервер, словно дырки в сыре, информационных потоков, по поверхности которых мы скользили, как серфингисты на гребне волны.
Постепенно туннели, по которым мы проносились золотым и изумрудным метеорами, начали сужаться. Я представил, как наши сферические тела постепенно принимают каплевидную форму. В конце концов виртуальные капилляры сузились до размера волоска и я уже было забеспокоился – не завел ли меня Дживс в местную разновидность смирительной рубашки – как вдруг, завернув за очередной поворот, я вырвался в большую каверну, которую, в отличие от туннелей, заливал свет. Лишь через пару секунд я осознал, что свет исходит от противоположной от меня стороны полости, представлявшей собой громадное стекло. Или то, что представлялось мне, как стекло.
– Мы находимся в одном из кластеров, отвечающих за обработку видео– и аудио потоков, поступающих с камеры наблюдения в офисе службы информации, – прокомментировал Дживс.
Словно в подтверждение его слов до меня донеслось:
– Перестаньте. Накадзава-сан – пожилой человек, примите во внимание хоть это.
Пока я соображал, почему голос кажется мне знакомым, кто-то сказал:
– Вот и славно. Я и не собирался применять его. В вашей профессии это называется фасцинацией, если я правильно помню?
Ну уж этот голос я не спутаю ни с каким другим. Но…
– Это же невозможно! – я подлетел к окну и уставился на открывшуюся картину. – Это просто бред какой-то.
Передо мной, словно в экране громадного головизора, расхаживал по комнате мой двойник. В креслах за ним, возле дальней стены, почему-то со скованными запястьями сидели та молодая бельгийка, Амели Бомонт, и Акихиро Накадзава собственной персоной.
– Да, это выглядит странным, – меланхолически высказался Дживс.
– Странным?! – я метнул взгляд в его сторону. – Скажи лучше – немыслимым! Что это все значит? Это какая-то проверка? Ваши гребаные тесты моей психологической устойчивости?!
– Поверьте, Питер, я удивлен не меньше, чем вы, – ответил Дживс. – Все, что вы видите, действительно происходит в офисе службы безопасности. Я не понимаю, каким образом там оказались вы…вернее, ваш биологический носитель, если операция прошла успешно. И почему мисс Бомонт и мистер Накадзава в таком состоянии. Пожалуй, я попробую связаться с создателем.
– Ты можешь сделать так, чтобы мой голос был им слышен? – спросил я, возвращаясь к «экрану».
– Да. Когда захотите, чтобы вас услышали, коснитесь коннектора.
– Чего?
– Поверхности, через которую вы сейчас наблюдаете происходящее в офисе.
– Ладно, – я подплыл к стене, вырастил псевдоруку и коснулся «экрана».
В комнате, меж тем, мой двойник что-то доказывал Накадзаве.
– … Иначе может случиться так, что мы окажемся с ними в одном зале суда. На их месте я бы постарался договориться. А по этой части у меня – богатый опыт, уж можете поверить на слово. Что касается…
– Кхм, кхм, – откашлялся я. – Может быть, мне кто-нибудь пояснит, что здесь происходит?
24
– Я готов согласиться с твоим вариантом, но только после того, как мы обсудим с Россом проблемы юридического характера. Не вижу причин, почему часть моей компании должна перейти в твою собственность.
– Очень интересно. А я вот вижу. Хотя бы в том, что я как существовал вчера, так и продолжу свое бытие сегодня и завтра. А ты – всего лишь уродливое дитя Накадзавы, операционная ошибка. Тебя юридически – не существует, запомни.
– Уверен, что любой юрист, ознакомившись с контрактом, поставит твое утверждение под сомнение. Там четко прописано, что после переноса сознания мой биологический носитель обязаны уничтожить. Так что после операции все права и обязанности Питера Рыкофа перешли ко мне, как к его цифровой копии, если можно так выразиться. Я согласен, что твое существование, как минимум, вызовет споры о том, кто из нас является действительным Питером, но готов перевести этот вопрос в судебную плоскость.
– Это просто смешно и ты сам знаешь об этом. У меня нет времени ходить по судам. Скорее, я просто потребую от «Церебрума» стереть тебя или сам озабочусь этим.
– А вот с этим, боюсь, я не могу согласиться и предупреждаю, что буду препятствовать любыми возможными способами.
– Дьявол вас всех побери!
Я откинулся на спинку кресла, разглядывая один из мониторов, на экране которого красовалась моя цифрография шестидесятилетней давности. Именно ее выбрал внезапно объявившийся двойник в целях собственной визуализации. Видимо, ощущать себя лишь облаком триллионов байт в разговоре со мной ему было не по себе.
Вот уже час мы спорили, кто из нас является юридическим понятием «Питер Рыкоф» и как действовать дальше, периодически переходя на взаимные угрозы. Теперь уж я на сто процентов понимал скепсис Накадзавы, когда предложил вырастить второго клона, который будет мне «братиком». Да это не братик, а настоящая акула. Никогда бы не подумал, что выгляжу со стороны таким крючкотвором. И тем не менее, каждую секунду приходилось напоминать себе, что я веду разговор, по сути, сам с собой. Тут недолго и до шизофрении договориться. Всякий раз, когда я задумывался о том, каково это – спорить с собственным отражением, да еще когда на кону – твоя жизнь, уже через пару минут начинала раскалываться голова.
Тягостные раздумья прервал входящий вызов. Я ткнул лучом стилуса в окошко и в развернувшемся изображении возникла девушка лет двадцати. Рыжая зеленоглазая красотка с изящным, усыпанным веснушками, носиком и копной роскошных волос, украшенных замысловатой цепочкой. Личный секретарь господина Рене Гранжана, председателя совета директоров «Церебрума». Она связалась со мной уже через десять минут после запуска «Фукусимы». Вернее, она ожидала увидеть местного босса безопасности и весьма удивилась моему явлению. И еще более, когда я вкратце изложил возникшую только что у ее начальника проблему. Еще через двадцать минут меня озаботил звонком кто-то из шишек попроще Гранжана. Ему я изложил предварительные требования, выработанные совместно с Петром, как согласился именоваться мой цифровой двойник. Ну а теперь, видно, дошла очередь и до яблок[47].
– С вами хотел бы переговорить мистер Гранжан, – мило улыбнулась девушка, продемонстрировав белоснежные зубы.
– Не имею ничего против, – милостиво кивнул я.
Изображение на пару секунд затуманилось и вот уже на меня смотрит глава корпорации с полу триллионным годовым оборотом. На вид лет сорок, но по нынешним временам может быть и все восемьдесят. Гладкое загорелое лицо с открытым взглядом, казалось, говорившим: «эй, парень, я же свой, можешь довериться мне». Только вот жесткие костистые скулы, словно вырубленные из гранита, и льдистый блеск серых глаз предупреждали о непростом характере их владельца.
– Добрый день, мистер Рыкоф, – сверкнул швейцарец вторым за пару минут набором зубов. – Мне известно о возникшей небольшой проблеме…
– Господин Гранжан, – прервал я его. – У меня нет ни времени, ни желания ходить вокруг да около, поэтому я, вкратце, изложу личное видение вашей небольшой проблемы. В результате халатного отношения ваших сотрудников к своим обязанностям, мое сознание было оцифровано, но меня не умертвили, как это было предусмотрено контрактом. Так что, с моей точки зрения, ничего не изменилось и я все еще жду исполнения обязательств вашей корпорации. С другой стороны, мой цифровой двойник, находящийся сейчас в недрах сети «Церебрума», считает оконченным первый этап операции и в оговоренные сроки ожидает переноса на физический носитель. Подытоживая, я хотел бы услышать от вас гарантии по исполнению контракта в полном объеме, а именно – оцифровка для меня и перенос на физические носители, в соответствующие сроки, для нас обоих. Ваш комплекс в Токио сейчас находится в процессе исполнения протокола «Фукусима», так что зайти и выйти с территории можно только с моего согласия. Надеюсь, что инфраструктура комплекса и жизни ваших сотрудников будут достаточным условием для достижения необходимого компромисса.
