Рамез Наам - Дилемма
Фенг смотрел, как колышется на ветру пальмовая роща. Кейд уже задавал этот вопрос – не со зла, нет. Он надеялся поближе узнать друга. Но Фенг не хотел возвращаться в прошлое.
– Пожалуйста, – сказал Кейд.
Фенг вздохнул. Последние дни выдались тяжелые. Кейду нужен какой-то стимул, чтобы двигаться дальше, нужна надежда. Фенг откинулся на спинку сиденья.
– Мои первые воспоминания связаны с болью. – Он говорил тихо, зато нараспашку открыл свое сознание, чтобы Кейд тоже все видел и чувствовал. – Мне было года три или четыре, наверное. Я уже изрядно вымахал к тому времени – быстрый рост заложен у нас в генах. Быстрый рост тела, а не ума, понятно. Мы должны быть сильными и ловкими, но тупыми.
И вот я упражнялся на кольцах. Раскачивался на руках и перемахивал на следующие, как обезьяна. А потом упал. Никаких матов, сеток внизу, голая земля. Было больно. Коленки расшиб. Ничего серьезного, но мне ж всего три года.
Фенг покачал головой, и Кейд почувствовал, что настоящая боль ждала его впереди.
– Подошел инструктор и кричит: «Вставай!» Я плачу, говорю: «Больно!» Тогда он одним пинком отшвыривает меня к стене. Я кричу. Все мои братья перестали заниматься и смотрят.
Фенг стиснул кулаки. Он вернулся в прошлое, превратился в того маленького мальчика. У Кейда внутри все сжалось от его боли, страха, смятения.
– Инструктор опять кричит: «Вставай!» Я только ору, потому что мне больно. Больно по-настоящему. Говорю: «Мне больно!» А он: «Сейчас я тебе покажу, что такое больно!» И опять меня пинает.
Кейду стало дурно. Щеки горели огнем.
– Инструктор вновь подходит. «Вставай, вставай, собака!» На сей раз я пытаюсь встать, но внутри что-то сломалось, и я опять падаю. Как же быть? Если лежать, он меня изобьет до полусмерти. И я ползу. Ползу обратно к снаряду. Боль жуткая.
Фенг тяжело дышал, его грудь вздымалась и опадала, лицо побагровело от воспоминаний.
– Полз я, наверное, час. Наконец схватился за столб и встал на ноги. Хочу подняться по лестнице – и не могу. Рука не слушается, соскальзывает, и я снова падаю.
Но нельзя ведь крикнуть: «Больно!» Поэтому я кричу: «Помогите!»
Фенг помотал головой, высунул голову в открытое окно и сплюнул. Рукой отер слюну с губ. Ветер ласково трепал пальмы над их головами. Где-то рядом запела птица.
Подумав с минуту, Фенг продолжил рассказ, тише и медленней:
– Я прошу о помощи, а инструктор говорит: «Вот что бывает с теми, кто просит о помощи!» И пинает меня, еще, и еще, и еще. Я сворачиваюсь в клубок, но пинки не прекращаются. «Видите? – спрашивает он моих братьев. – Видите, что бывает со слабаками?»
Кейд в ужасе опустил голову. Это же трехлетний мальчик, господи!
Фенг дрожал всем телом, кулаки сжимали руль. Казалось, он вот-вот сломает его пополам.
– Потом меня увезли в больницу, где я пролежал два месяца. Вот такой наглядный урок для братьев. – Он фыркнул: – Наглядный и запоминающийся.
– Прости, Фенг, – пробормотал Кейд. – Прости, что заставил пережить эту боль еще раз…
Он опять фыркнул.
– Ага… Боль. Знаешь, зачем я тебе это рассказал?
Кейд помотал головой.
– Чтобы ты понял. Ты думаешь, из-за нексуса в мире творится зло, так? По твоей вине. Но надо мной издевались еще до нексуса. Плохой не нексус – плохие люди. Некоторые. Понимаешь?
Кейд несколько секунд молчал. Затем медленно кивнул. Они посидели в тишине.
– А как ты познакомился с Су-Йонг Шу?
Фенг кивнул.
– Короче, все мои воспоминания о детстве связаны с болью. С физической болью. В шесть лет мне вживили имплантат. – Он показал на свой затылок. – Прямая стимуляция нервов. Чистая боль. Чистая.
Фенг положил руки на колени.
– Боль как наказание, как средство дисциплины. Как способ подстегнуть медленных, укрепить слабых, заставить метко стрелять, правильно драться, быстро чистить оружие, надолго задерживать дыхание, аккуратно заправлять кровати.
Учили нас только одному: драться, убивать. Тактика и стратегия. Самолеты. Вертолеты. Автомобили. Кунг-фу. Ножи. Пистолеты. Все такое. Для развлечения мы смотрели фильмы про войну и боевики. – Фенг засмеялся. – Впрочем, боевики-то нам всегда нравились.
Мы без конца боролись: врукопашную, с ножами, по-всякому. Соревновались друг с другом. Самых слабых, неповоротливых и глупых наказывали болью. Стыдили перед братьями. Оставляли без ужина, принуждали спать стоя.
Но время шло, и мы перестали бояться боли. Нас слишком круто закалили. Мы начали наглеть, пререкаться с инструкторами. Выпендриваться перед братьями.
Фенг опять помотал головой.
– Нас стали бить еще сильней. Один мальчик умер. Я тоже чуть не отдал концы, слишком был борзый. А в один прекрасный день встретил ее, Су-Йонг Шу. Впервые она приехала, когда мне было пятнадцать. Я уже превратился в настоящего мужика, стал сильный, как бык. Сильнее всех инструкторов, только солдат из меня был никудышный, неуправляемый. Дисциплины – ноль. Руководство обратилось к ней за помощью, понимаешь? Они хотели нами управлять. Сделать нас рабами.
После того как я ее увидел, меня сразу наказали. За непослушание наказывали «болевой ванной» – это когда боль охватывает твое тело целиком. Как будто тебя жгут, режут и бьют одновременно. Я свернулся в клубок, пытаясь бороться, пытаясь показать братьям, как я крут. И тут вошла она.
Кейд увидел это глазами Фенга. Бараки. Голые серые стены, холодный бетонный пол. Железные койки со свернутыми в рулон бледно-зелеными одеялами. Облезлая тумбочка, в которой Фенг хранил свои вещи. Инструктор нажимает кнопку, и нервная система Фенга превращается в сущий ад. На пороге открывшейся двери стоит Шу в белом платье. Рядом с ней – грозного вида мужик в темной форме. У него безобразная суровая морда, на плечах – нашивки. Офицер. Полковник.
– Не просто полковник, а Полковник. Самый главный начальник. И представляешь, она, эта хрупкая женщина, кричит на него: «Прекратите! Прекратите сейчас же!» А он ей отвечает: «Нет. Они – не люди. Мы учим их превозмогать боль».
Фенг мрачно ухмыльнулся.
– Тогда она влепила ему пощечину и заявила: «В этом парне больше человеческого, чем в вас». А потом подошла к инструктору и вырвала пульт у него из рук.
Фенг восхищенно покачал головой.
– Ничего себе! – поразился Кейд. – Ей такое разрешали?
Он кивнул.
– Это было через два года после ее… ну, ты знаешь. После того, как ее оцифровали. После вознесения. Она – первый настоящий постчеловек. К тому же китаянка и видный ученый. Ее открытия очень нравились большим боссам. Она была уверена, что ей дозволено все.
Фенг пожал плечами.
– Ну, а я просто рухнул на пол. Не знал, что мне делать. Тогда она спросила: «Как тебя зовут?» А я ответил: «Кулак Конфуция Д-42!» – «Нет, меня интересует твое настоящее имя». – Фенг захохотал, потом умолк и позволил Кейду в полной мере ощутить его удивление в тот момент. Имя! Подумать только!
– Всю жизнь меня учили, что я – не человек, а клон. Я вне закона. Я – просто номер. Без права на желания. А Су-Йонг Шу ко мне отнеслась, как к живому человеку.
На следующий день наша жизнь резко изменилась. Полковника убрали, пульты тоже. Тренировки сменились учебой: нам стали рассказывать о науке, политике, истории. Мы получили нексус – то, что ты называешь нексусом.
Вот ты говоришь, люди из-за него страдают. Что нексусом пользуются воры, насильники, убийцы. Но для меня… лично мне нексус подарил возможность впервые узнать своих братьев, узнать по-настоящему. Я понял, что я – не один. Раньше «братом» был тот, с кем мне приходилось драться и соревноваться. Проигравший останется без ужина, получит порцию боли. Ни о какой любви, верности и речи не шло. Нексус позволил мне прикоснуться к их сознаниям, почувствовать их, полюбить всей душой. Тогда-то у меня и появились братья.
И знаешь, я до сих пор ненавижу инструкторов. По сей день. А тогда внутри вообще все кипело… Но Су-Йонг Шу объяснила, что мы не обязаны хранить верность командирам и инструкторам, мы обязаны хранить верность Китаю. Народу, людям. Они – наши братья и сестры.
И твой поступок, Кейд… то, что ты сделал нексус-5 доступным всем желающим… Знаю, Су-Йонг Шу разозлилась, она хотела сама все контролировать. Но ты поступил правильно. – Фенг посмотрел Кейду в глаза и попытался передать ему свои чувства во всей их полноте. – Теперь люди смогут понять, что они действительно братья и сестры. Как мы с тобой. Братья. Ты поступил правильно.
Наконец стемнело. Вышли из своих укрытий насекомые и ночная живность, джунгли огласились множеством звуков. Жара немного спала.
– Ну, что теперь? – спросил Фенг.
Кейд посмотрел на друга:
– Монастыри – больше не вариант, бандиты просекли фишку. По нашей вине гибнут люди. Пора испытать новую стратегию, Фенг. Поехали к морю. Поехали в большой город.
17
Неожиданная встреча
