Как приручить дракона - Евгений Адгурович Капба
Тут я заткнулся, потому как вряд ли такие вещи стоит произносить в приличном обществе, но огромный орк вдруг радостно заржал, хлопнул меня своей лопатообразной ладонью по плечу и закончил фразу за меня:
— … Захочешь перднуть, а обосрешься! Гы-ы-ы, Рикович, а этот парень Пепеляев — он не из одной деревни с нашим атаманом? — и снова заржал.
И Рикович присмотрелся ко мне очень внимательно, а потом приложил зачем-то пальцы к виску, поморщился, махнул рукой и сказал:
— Собирайтесь. Георгий Серафимович, пройдите с Бахаром в палатку, он вам расскажет специфику Мнемозинской Хтони, и вы вместе выработаете тактику работы в паре. Но в целом — проблем я не предвижу. Тут полтора километра в одну сторону, тропа просматривается. За час обернетесь! Но мы вас прикроем с воздуха, повесим несколько беспилотников… Береженого Бог бережет.
— Береженого Бог бережет, а урука меч стережет, — ухмыльнулся Бахар. — Пойдем, Пепеляев! Нам предстоит у-у-увлекательная прогулка по местным Хтоническим пердям! Тебе понравится, я уверен!
А вот я этой уверенности вообще не ощущал. Но деваться было некуда! Тем более — странное чувство взаимного уважения, которое, кажется, зародилась между мной и этим страшным орком, почему-то казалось мне очень важным, и терять его очень-очень не хотелось. Но если струшу — то потеряю, это как пить дать. Поэтому я делал деловой вид и шагал за Бахаром Двухголовым навстречу неизвестности.
* * *
Глава 10
Познание
Мы осторожно, шаг за шагом, продвигались внутри Хтони по петляющей меж стволами чудовищных деревьев тропинке. Я держался позади своего провожатого и разглядывал широченную спину этого странного орка — черного урука, шевелящиеся на его голове от порывов ветра косицы-дрэды и странный меч, похожий на кочергу, который пока что покоился на мощном плече. Наверное, этот орк впечатляющих статей и вправду мог утащить даже целый скелет белого дракона, если бы возникла такая необходимость. Действительно: Бахар Двухголовый был велик и страшен!
— На Балканах-то и без нас разберутся уже. После боя будет мир — это непреложная истина! И, главное, каким он будет, этот мир! А мы, орки — в целом и уруки — в частности, в мирной жизни не очень-то были сильны, пока наш пан-атаман не создал «Орду», — говорил Бахар, чутко прислушиваясь и присматриваясь. — Понимаешь, Пепеляев — из Орды выдачи нет! И принимают — всех! Тролля, эльфа, кхазада… Конечно — основа, становой хребет — это мы, орки. Атаман и сам — наш брат-урук, пусть и полукровка. Судит по делам и говорит: «Какая разница, какого цвета кошка, если она ловит мышей?» Кто-то шаурму крутит, другой — головы отрубает, третий фудтраки чинит…
Прямо какой-то орочий Дэн Сяопин у них там за атамана! Очень, очень подозрительно… Слишком много в этом мире параллелей с нашим, даже в плане фольклора и вот таких вот поговорок. Может быть, я не один такой иномирянин-попаданец?
— И что, всё так благостно? — уточнил я. — Прямо орочий рай на земле? Свобода, равенство и братство?
— Гы-гы-гы! Свобода, равенство и братство? Не-е-е-ет, скорее стыдоба, варварство и бляцтво, чтоб меня! — этот странный орк с видимым удовольствием захохотал, запрокинув голову. А потом сообразил, где находится, огляделся настороженно и закончил: — Сказал тоже — рай! В раю не проводят децимацию и не бьют очень больно по роже. Но жрачка у нас да-а-а, очень классная, и мужики, и девчонки — огонь! С такими хоть в рай, хоть в ад… Но тебе в Орде не понравится, — в конце своего спича припечатал он.
— Это почему? — даже немного обиделся я.
— Потому что нет в тебе воинского духа. Ты в Хтонь без оружия пошел, и вообще, слабоумие и отвага — это точно не про тебя. Сразу видно — ты сильно хитрожопый и продуманный. А у нас всё от сердца идет, по наитию! Ну, по крайней мере, большая часть всего.
Мне в принципе не улыбалось вступать в какую-то орочью ЧВК, пусть и явно сотрудничающую с госструктурами. Да и вообще — орочий инструктаж перед походом в Хтонь звучал примерно так: «Шо, ссышь, Пепеляев? Ну, правильно делаешь. Пшли!» И оружия мне никакого не предлагалось! Но поразглагольствовать было можно. В конце концов, путь так проходит веселее… Так что я поддержал беседу:
— А! В этом смысле? Да, да. Я не из тех, кто предпочитает иметь дело с последствиями своих действий, а не с последствиями своего бездействия. Я наоборот: лучше буду умным, чем опытным. Но атаман ваш, похоже, выдающаяся личность, да? — деревья, кажется, шевелились и перешептывались уже совсем в открытую, некоторые из них начали даже с чавканьем вынимать корни из земли, как будто готовясь к рывку…
— Атаман у нас — великий и ужасный! — покивал орк. — Ему респект и уважуха, многогранный мужик. Молодой правда, моложе тебя, но этот недостаток быстро проходит… Или не проходит — если убьют до этого! А нас сейчас будут убивать, кстати. Так что шире шаг! — и ускорился, перейдя на тяжкую трусцу.
Ну, и я за ним, в своих полуботиночках.
Честно говоря, я купился на уверенность сыскарей. Для них мой статус нулевки был чем-то вроде священной коровы. Даже и речи не зашло с их стороны, чтобы дать мне какую-то защиту, бронежилет хотя бы там, или переодеть в несгораемый комбез, как у Прутковой. Об оружии и вовсе никто не заикнулся. Рикович почему-то часто трогал свой висок, морщился и качал головой, беззвучном матерясь. Мелькнула у меня мысль, что он тоже какой-нибудь маг из редкой породы. Может, прощупывает меня по-своему, и ничего у него не получается, так что моя нулевочность ему как кость в горле. Однако от этой догадки мне было ни горячо, ни холодно. Пусть щупает, если ему так хочется.
Так что я чувствовал себя в Мнемозинской Хтони, как Пьер Безухов на Бородинском поле. Все вокруг при деле, вооружённые, воинственные и серьезные, один я — человек Божий, обшит кожей. Болтаюсь, как дерьмо в проруби, и понятия не имею, что делать. Вот и теперь — сверху спикировал коптер, врезался в одно из совсем обнаглевших деревьев и взорвался, разбрызгивая горючую смесь — что-то вроде напалма, которая впилась в древесную плоть и горела жарким пламенем, причиняя хищному растению серьёзные страдания.
