Кирилл Якимец - Бар «Дракон»
— Это уж точно, — Дмитрий опрокинул в глотку остатки строфарии, — спасибо тебе.
Флокс в ответ что-то пробурчал — он был занят. Дмитрий аккуратно вытянул из-за пазухи пустую колбу и опустил в мусорное ведро, потом протиснулся от стойки к галерее и стал спокойно подниматься по лестнице к себе на этаж. Вошел в спальню, снял камзол, натянул джинсовку на голое тело — он так ходил довольно часто. Наконец, достал из сумки лазерный диск, тот самый, купленный давным-давно и совсем в другом мире. Купленный на Митинском рынке у смешливой девчонки. У Алмис. Диск с программой «Медвежатник Бурт», которую написал разумный арконский жрутер.
Если кто и обыскивал сумку Дмитрия, то не обратил на диск внимания: специально, чтобы пресечь несанкционированный ввод крупных файлов, пьютеры в парке, да и вообще везде, были лишены дисководов. Дисководы полагались жрутерам. Атсаны думали, что для безопасности этого достаточно — и были почти правы. Почти. Дмитрий как-то в буфете подслушал болтовню техников, из которой узнал, что конфигурацию пьютера можно менять программно: не надо ничего привинчивать, ничего подсаживать в кадку, ни в какого Мичурина играть не надо. Достаточно добраться до системного нерва, навести там шухер — и пьютер сам отрастит все необходимое. Техники говорили, что на это требуется два дня…
У Дмитрия не было двух дней: завтра увядшие пьютеры заменят, и продолжится слежка. Но у Дмитрия была зато кровь керба — не только в жилах, но и в капиллярах пьютера. Бомба-сюрприз оказалась очень кстати, Дмитрий на такое и не рассчитывал — боялся, придется копать самому.
Но поначалу действительно надо копать вручную. Забравшись в кадку, Дмитрий медленно, с опаской, приладил бутон. Пустота чуть изменилась: стала глубже и пахла гуще. Интересно, потянет пьютер после апгрейда сразу две больших программы?
Дмитрий вызвал «Думу», спустился на второй этаж. Шаги каблуков по мрамору звучали скрипучими щелчками. Пусто, просторно. Вольно. Может, забить на все и устроить тут гарем из секретарш? Крылья, там, да лишние руки пообрывать им, ядовитые ногти — тоже… Только едва ли у секретарш есть то главное, без чего женщина, собственно, и превращается в секретаршу. «Девичья честь,» — ухмыльнулся Дмитрий и, обернувшись к северной стене, вытянул руки вперед ладонями.
— Мастерская.
Неужели сорвется?
Нет, апгрейд помог. Почти мгновенно исчезла северная стена. Мрамор оборвался сталью, холодный свет думских помещений смешался с жарким светом рабочих ламп. Перед Дмитрием была его мастерская. Инструменты на полках, стрела подъемника протянулась через весь потолок, а в центре на специальном помосте — сигарообразное мощное тело боевого вируса.
— Мастерскую копировать, — скомандовал Дмитрий. Черты предметов дрогнули, чуть размылись, но быстро вернулись в норму. Пьютер работал замечательно. Дмитрий повернулся к мастерской спиной и развел руки в стороны.
— Мастерскую вклеить.
Мрамор исчез под сталью, вдоль стен протянулись все те же полки, потолок перечеркнула жирная линия стрелы, в центре вырос помост с водруженным на него вирусом. Теперь мастерских стало две, тайная и явная. Явную можно закрыть.
— Закрыть, — скомандовал Дмитрий, ткнув пальцем за спину. За спиной выросла стена. Итак, вот она, собственная мастерская. Отсюда, со второго этажа побежденной «Думы», будет сделан первый ход в настоящей игре. А может, первым ходом была та бомба? Начинать с бомбы несколько вульгарно: соображения чести…
Дмитрий тряхнул головой: рыцарские «тараканы» ему сейчас были ни к чему. Здесь, в мастерской, он почти не чувствовал себя рыцарем короны. Тот, настоящий рыцарь, не знал, наверное, за какой конец брать паяльник.
Длинный острый хвост вируса лежал полностью готовый на верстаке. Дмитрий подцепил хвост крюком подъемника, переместил к основному корпусу и принялся не торопясь закреплять. Соединил все кабели, запустил руку в кабину, пошевелил рычагами. Хвост работал замечательно, при каждом движении оставляя след благоухающей пустоты. Нос, такой же длинный, острый и гибкий, уже был установлен. Теперь пришло время наладить движок. Движок примитивный, но надежный, а главное — автономный. Дмитрий использовал древнюю игрушку под названием «Жизнь»: глупые квадратики, реагируя друг на друга и на пустые поля, образуют неустойчивые конструкции, иногда переходящие в устойчивые — «пульсары». Если теперь взять такой «пульсар» и слегка изменить правила взаимодействия с пустыми полями, то от пульсара бесконечной чередой пойдут волны. Характер изменений задавался при помощи педали газа и рулевого рычага. Отдельный движок, управлявшийся от гашетки, питал орудия. Для орудий Дмитрий взял несколько думовских базук, причем на турели носового орудия укрепил самую ценную базуку — с неиссякаемым зарядом. Но главную прелесть вируса составляли пятипалые манипуляторы, превращавшие вирус из тупой машины разрушения в инструмент изощренных диверсий.
Нацепив защитные перчатки, Дмитрий по локоть запустил руки в двигательный отсек и наощупь отыскал замковый квадратик. Теперь просунуть палец в пустое поле, щелчок…
Квадратик сместился на одно деление, Дмитрий еле успел выдернуть руки. Движок заурчал. По направляющему желобу двинулась волна жизни. Через несколько секунд она достигла орудийного движка и сместила на одно деление точно такой же замковый квадратик. Урчание стало более глубоким. Вирус ожил, зажглись приборные панели.
Одним прыжком Дмитрий забрался в кабину, опустил защитный колпак. Щелкнул тумблером ручного управления, взялся за рычаг, чуть утопил педаль газа. Вирус поднялся с помоста и завис над полом мастерской. Дмитрий сделал два пробных круга. Вирус прекрасно слушался руля. Тогда Дмитрий вернул управление в автоматический режим. Вирус продолжал выписывать медленные круги, ни на один бит не смещаясь со своей траектории. Дмитрий продел руки в перчатки манипуляторов, пошевелил пальцами. Манипуляторы слушались идеально. А защиту можно проверить только в деле. Выстрел из базуки или укол стандартным хакерским долотом броня держит, а там уж, как решит Ру-Бьек.
Серо-голубой квадрат налип на потолке. Окошко, понял Дмитрий, всегда нацелено на него, но сейчас развернуто в другую сторону. Подведя вирус вплотную к потолку, он расширил квадрат при помощи манипуляторов. Поплевал через левое плечо. И, задрав острый нос, выплыл наружу.
Вирус повело в сторону — на месте площадки зияла пустота, но не такая, как во входном интерфейсе пьютера. Это была опасная пустота, по которой хаотические вихри носили обломки жестких конструкций и полупрозрачные хлопья, оставшиеся от эластичных проводных труб. Но автономный вечный движок продолжал работать ровно, а автоматика сразу выровняла движение машины. Дмитрий двинул вирус малым ходом вдоль внешней границы «Думы». Граница отсюда выглядела сферической и уходила вниз. Вот этот устойчивый вихрь наверняка остался от соединения «Думы» с мастерской. А там, за пульсирующей дымкой, громоздится и сама мастерская. Издали мастерская напоминала огромный глаз, стоящий на стебельке собственного нерва. Наверняка у «Думы» есть такой же стебелек. Да, вот и он. Дмитрий опускался все ниже, следуя плавным изгибам стебля. Пустота вокруг становилась все менее зловещей и, наконец, приобрела ровный оттенок входного интерфейса. На границе видимости маячила еще какая-то программа. Чем-то эта программа привлекла внимание Дмитрия — настолько, что он даже остановился и решил рассмотреть ее повнимательнее. Программа, кажется, не имела стебля… Странно… Своими очертаниями она напоминала человеческое лицо, причем очень знакомое.
И тут Дмитрия передернуло. Он узнал это лицо. Свое собственное лицо! Глаза закрыты, губы вытянулись в напряженную ниточку, щеки бледны до синевы. Но ведь это значит…
Ладно, сейчас не время для спонтанных исследований. Дмитрий, чуть прищурившись, кивнул сам себе. Голова ответила, не открывая глаз и лишь приподняв уголки губ в намеке на улыбку.
Стебель, по мере приближения к корням, становился все толще, шел все более крутыми изгибами. Пустота давно утеряла свой гостеприимный оттенок. Теперь она была серо-коричневой и угрожающе подрагивала. Движок уже не гудел тихонько, а мощно выл, но пока без перебоев. Дмитрий крепко держал рычаг обеими руками. В ушах могучим маршем отстукивали барабаны, вой движка напоминал одновременно гитару Ангуса Янга и голос Бона Скотта. «Ха-а-айвэй ту Хэлл!» — начал про себя подпевать Дмитрий. И сразу загрустил: могучий человек был Бон Скотт, а умер глупо, потому только, что заснул по пьяни, лежа на спине, и не успел проснуться, когда виски с пивом, не поделив желудок, рванули через горло наружу…
От таких мыслей расхотелось петь. Но барабаны остались. От каждого удара корпус вируса дрожал. Дмитрий понял, что это вовсе не барабаны. Резко утопив газ, он пустил вирус в пике, потом, вывернув рычаг и отпустив газ, развернулся. И встретился глазами с чудовищем. Аморфная туша цеплялась за корни длинными тонкими задними лапами, передние же лапы, чуть покороче, напоминали формой колотушки. Впрочем, где у чудовища перед, а где зад, можно было решить лишь условно: ни пасти, ни ноздрей, ни вообще головы — только глаза растут на стебельках из центра туши. Глаза эти глядели умно и злобно.
