Never Fade Away (СИ) - Барышников
Наемник попытался припомнить, когда же он принял последнюю дозу омега-блокаторов, но виски стерло всю память, смешав время. И Ви моментально покрылся потом.
— А вот, блять, и Джонни, — «ни с того, блять, ни с сего» успело мелькнуть в голове у соло, прежде чем рокербой расцепил руки на груди и в сполохе помех мелькнул, перемещаясь к постели, где мужик все еще что-то там делал с замороженным намертво ужасом телом наемника. Джонни рывком склонился над Ви, ладони впечатались в постель по обе стороны от головы. — Развлекаешься, Ви?
Знакомо содрогнуло и на секунду выгнуло всем телом, когда рокер рывком, без единого слова, вопроса или усилия перехватил контроль над телом — Ви словно гигантской волной отшвырнуло в сторону. И перекрыло каким-то запредельным бешенством, до темноты в глазах, до остановки сердца. Ви отстраненно, утопая в этой ярости, чувствовал, как сомкнулись пальцы его — сильверхендовской — левой кисти, он почти слышал щелчки хромированных пальцев металлической руки Сильверхенда, сжимающихся в кулак.
— Я, кажется…
Голос рвался из глотки незнакомым глухим, исходящим ненавистью хрипом.
Первый удар в лицо смел пиджака куда-то вбок. Рокербой, и не думая отпускать свою жертву, пружинисто перекатился, вскочил и навис над корпо.
— … не заказывал… — следующий удар крепкого и безжалостного кулака выбил первую кровь. Ви хотел что-то сказать, но стоило ему попытаться, как его закрутило в водовороте ярости и ударом зашвырнуло еще глубже в сознание.
— … чтобы тебя… блять, меня!.. — кулак сжался вновь, обрушился вниз на лицо пиджака и, кажется, выбил корпо первый зуб.
— … выебал какой-то пиджак! — прохрипев конец фразы, Джонни в последний раз опустил кулак в злом коротком, особенно сильном ударе, и гибко и пластично откинулся назад, присел на пятки и потянулся, одним движением выхватывая из кобуры ствол.
— Джонни, блять! — Ви продрался с трудом откуда-то из ярко-красной яростной глубины.
— Завали, нахуй, ебало, Ви, — голос Сильверхенда был холодным и злобным, а дуло тем временем уперлось пиджаку под челюсть, и наемник только сейчас, глядя своими глазами, увидел, что окровавленный мужик пытается отправить сообщение о преступлении. — Только попробуй, мудила, и твои мозги с пола не соберет никакая Траума-Тим. Это я тебе обещаю. Лежи, отдыхай, жди команду по спасению. Можешь додрочить.
С этой фразой Джонни таким же рывком отделился, покинув тело и оставив Ви, как мудака, восседающим голым над пиджаком со стволом, направленным тому в шею.
— Ты охуел, Джонни?! — кажется, дикий хрип, который выдавал Сильверхенд, повредил голосовые связки наемника, и теперь Ви посипывал.
— Я бы на твоем месте натянул хотя бы штаны, казанова ты, блять, педрильный, — рокербой переместился обратно к стене и теперь подпирал ее, сложив руки на пряжке своего ремня и притопывая ногой. Глаза колючие, злые, с издевкой. Тонкие ноздри раздуваются яростно. — До прибытия Траума-Тим три минуты. Но ты можешь и их, впрочем, порадовать своим стоящим хером. Они, я уверен, впечатлятся.
— Ты охуел, блять, окончательно! Ты должен понять, Джонни, что это пока что еще мое тело! — пока лифт нес Ви вниз, он все пытался оттереть свой левый, непривычный для драки, кулак от крови пиджака. С левой бил Джонни, металлическая рука, что логично, была у него ударной. — И ебаться я буду с тем, с кем захочу!
— Нет, Ви. Пока оно еще мое… блять, наше, — Джонни, привалившийся к стене лифта спиной, курил и рассматривал потолок, не удостаивая Ви взглядом. Он снова вернул себе скучающий и презрительный вид, губы кривились как будто от отвращения, — И неужели я так многого хочу, когда прошу тебя отложить свои пидорские эксперименты на то время, когда я окончательно кану в небытие? Тебе, блять, настолько невтерпеж отдаться какому-то левому мужику, что ты хуй в штанах не можешь удержать? Так погоди немного, скоро я отчалю — и ты сможешь переебать хоть весь Найт-Сити. Даже с пригородом в нагрузку.
— Мне, может, и вовсе теперь не ебаться? Как ты на это, блять, смотришь?! Ты энграмма, тебе легко рассуждать! — Ви трясло от стыда и ярости.
— Да что ты, блять, говоришь? Быть энграммой в твоей извращенной голове, знаешь ли, такое себе удовольствие, — Сильверхенд насмешливо опустил взгляд, глядя на Ви из-под прикрытых век. От язвительности, пропитавшей его слова, Ви хотелось въебать Джонни от всей души, — Я не понимаю, что за хуйня лезет тебе в голову? Не успеешь глаз сомкнуть, как чувствуешь, что тебя уже ебут в прямом смысле этого слова. Не мог бы ты переключиться, по старинке, на симпатичных девок?
О, Ви мог бы сказать, что за хуйня лезет ему в голову и что за имя у этой хуйни!
И теперь Ви знал одну истину, которая точно не понравилась бы этой хуйне: отдаться и принадлежать он хотел, кажется, одному мужику — Джонни Сильверхенду. Но мужик этот давным-давно был мертв — это раз. Не хотел его — это два. И, кажется, между ними теперь все сломалось окончательно — это три.
— Иди на хуй, Джонни, — шагнув из лифта, наемник, склонив голову, прикурил, и в этот раз слова эти не были их устоявшейся дружеской привычной традицией. Ви вложил в эти слова всю свою измотанную душу.
I see your eyes, I know you see me
К хорошему, как выяснилось, привыкаешь быстро. Особенно, если это хорошее исходит от такого прирожденного и эталонного мудилы, как Сильверхенд. Тут уж прям в хорошем начинаешь плескаться с восторгом. Но позволять кому-либо долго расслабляться было не в характере рокербоя.
Джонни с момента эксцесса в отеле просто бил все рекорды по говнистости — он буквально ежечасно измывался над Ви, не давая и момента на передышку, изматывал язвительностью, сочился сарказмом, подъебывал без устали, заливал ядом все поверхности вокруг. Все ему было не так и не по нраву, Ви стал тупым ебланом по умолчанию — никаких тебе «пацан» или «Ви». «Тупой еблан» — и все тут. Ви в ответ ласково звал Джонни мудилой.
До этого чаще всего рокер проявлялся и комментировал какие-то определенные ситуации, казавшиеся ему интересными. Дома же раньше они с наемником обычно объявляли своеобразное
