Роберт Голдсборо - Серебряный шпиль

Теперь Элиз — потрясная Элиз. Она серьезно недолюбливала Мида, и чтобы сообразить это, вовсе не требовалось умственной мощи Вулфа. Не нужна гениальность и для того, чтобы увидеть за великолепным экстерьером существо с мертвой хваткой и стальным характером. Принимая во внимание ее абсолютную преданность мужу, можно допустить, что каждый, кто представляет для него хотя бы потенциальную угрозу, автоматически становится ее врагом. Логично? Да, но все же я не представляю Элиз с пистолетом Фреда, наведенным на Мида. И вовсе не потому, что она ослепила меня своим видом, хотя это именно так. Я знавал красоток, которые использовали револьверы для решения своих проблем. Среди них оказалась и та, которая, как я тогда надеялся, могла бы стать классной миссис Гудвин. Но эту историю я расскажу как-нибудь потом.

Еще раз изучив список, я покачал головой. Ничего не прояснилось. На какую-то секунду я даже допустил мысль о том, что Фред Даркин действительно мог нажать на спусковой крючок, но тут же возненавидел себя за такое предположение. Фред не мог быть убийцей.

Фред питает отвращение к насилию, даже когда того требует дело. Может быть, поэтому он и не добился больших успехов в нашем бизнесе. Прелесть жизни, по его представлению, заключалась в том, чтобы смотреть по вечерам телевизор вместе с Фанни и ребятишками. Он даже несколько раз отказывался от прекрасной, но требовавшей отлучек из города работы.

Только раз на моей памяти я видел Фреда пытавшимся застрелить человека. У меня имелись веские основания запомнить этот эпизод. Несколько лет назад владелец транспортной компании обратился к Вулфу с просьбой выяснить, кто разворовывает из фургонов груз — главным образом компьютеры и другую электронную аппаратуру. Вулфа загадка не очень заинтересовала, но наш банковский счет в тот момент оказался на редкость худосочным, и мне продолжительным нытьем удалось заставить его взять дело. Оно оказалось более сложным, чем я предполагал, и нам пришлось прибегнуть к помощи Сола Пензера и Фреда Даркина, чтобы вести наблюдение за складом и погрузочной площадкой в Бруклине, где, как считали Вулф и я, товар изымался с грузовиков.

Однажды ночью я дежурил с Фредом. Мы оба были вооружены. Склад был величиной с квартал, и в нем было темно, как в чреве кита. Около полуночи мне показалось, что я слышу какой-то шум. Я оказался прав, но, увы, чересчур медлителен. Я обнаружил вора, или, вернее, он обнаружил меня. До сих пор в памяти стоит ослепительная вспышка света карманного фонаря. «Молись, да побыстрее, тебе крышка», — прошипел бандит. Я услышал выстрел и замер, ничего при этом не почувствовав. Фонарь со стуком упал на пол, раздался стон. Когда я подскочил к парню, тот корчился на полу, зажав рану на правой руке. На рукаве уже начало проступать алое пятно, и рядом валялся пистолет.

Я навел на него свое оружие и осторожно посветил фонарем вокруг себя. В полосу света вступил Фред, в его опущенной руке был револьвер.

— Арчи, ты в порядке?

— Да. Это ты стрелял?

— Я. Разок.

— Бог мой, какой выстрел! Ты же вмазал ему точно в руку.

— Отвратительно, Арчи, — он присвистнул, глядя на корчившегося на полу бандита. — Я изо всех сил старался сразить гада наповал.

Сейчас не время говорить об этом, но не один Бэй находится в неоплатном долгу перед кем-то.

Я все еще клял себя за мысль, что Фред может быть убийцей, когда телефонный звонок вернул меня к действительности.

— О мистер Гудвин, как я рада, что застала вас, — в голосе Каролы Риз чувствовалось напряжение. — Мне надо с вами поговорить.

— Сейчас самое удачное время. Приступайте.

— Нет. Я хочу... я хочу сказать, что нам следует встретиться. Я бы предпочла, чтобы это был не телефонный разговор. Я нахожусь на Манхэттене, на паромном терминале. Готова встретиться в любом назначенном вами месте так скоро, как меня сможет домчать туда такси.

Я подумал, не пригласить ли ее к нам, но сообразил, что Вулф может появиться в самый неподходящий момент, в разгар беседы. Карола и без того казалась взволнованной, и присутствие Вулфа не прибавило бы ей смелости. Не говоря уж о его отношении к визиту дамы. В особняке из бурого известняка женщин терпели только тогда, когда не было иного выхода.

— Слушайте, — начал я, бросив взгляд на часы, — сейчас четыре тринадцать. На юго-западном углу Третьей авеню и Двадцать девятой улицы есть кофейня. Тихое чистое местечко с уютными кабинками. Я буду ждать вас там, ну, скажем, без четверти пять. У вас куча времени, чтобы туда добраться.

Она рассыпалась в благодарностях, что показалось мне некоторым перебором. Повесив трубку, я заглянул в кухню сообщить Фрицу, что отправляюсь в путешествие, но к ужину обязательно вернусь.

Фриц воспринял это известие без всякого энтузиазма.

— Арчи, ты слишком часто пропускаешь прием пищи, — сказал он с такой горечью, словно я только что сообщил ему о смерти близкого родственника. — Это очень плохо.

Заверив Фрица в том, что не намерен остаться без его омаров в соусе из белого вина, я выбрался на улицу. Небо затянула серая пелена, но я рискнул, поставив на то, что дождя не будет, и зашагал на восток по Тридцать пятой улице. На Третьей авеню свернул направо и показался в кофейне без двадцати пять. Карола еще не пришла, и я, оккупировав одну из кабинок, заказал кофе.

Но я едва успел сделать три глотка, как появилась Карола в огромных солнечных очках с розовато-фиолетовой оправой. У нее был такой вид, будто она только что высадилась на берег в стране, о языке которой не имеет ни малейшего представления. Заметив меня, она судорожно вздохнула, улыбнулась и, занимая место напротив, произнесла:

— Благодарю вас за то, что вы нашли возможность встретиться со мной без предварительного договора. Надеюсь, вы не рассердились?

— Свой гнев я экономлю для более серьезных неприятностей, — ухмыльнулся я, — для тех случаев, когда «Мете» проваливает игру или таксист не знает, как проехать от Херальд-сквер до Рокфеллеровского центра. Теперь скажите, какова повестка дня нашей встречи.

— Я чувствую себя так глупо, — слабо улыбнулась она, — но, право, не знаю, что делать. Следует начать с того, что моя жизнь... что я не всегда вела правильный образ жизни... вы, надеюсь, понимаете, что я хочу этим сказать.

— Миссис Риз, до сих пор мне не удалось встретить ни единого человека, ведущего абсолютно правильный образ жизни.

— Вы очень милы, мистер Гудвин, — ответила она, отпив кофе из только что поставленной перед ней чашки, — но это действительно так. Я говорю сущую правду. До того как я стала посещать службы в Серебряном Шпиле и встретила там Сэма, я шагала по жизни кривой дорожкой.

— Почему вы именно сейчас решили облегчить душу?

Она посмотрела вниз на чашку, потом сняла темные очки и снова нацелила на меня взгляд своих зеленых глаз.

— Из-за того, что мне сказал Рой Мид.

— Я весь внимание.

— Мне трудно говорит об этом, но сегодня утром, когда вы беседовали со мной и Сэмом, я поняла, что вы из тех людей, которые... которые прислушаются к моим словам. Я не знаю, каков мистер Вулф, но вы мне кажетесь человеком справедливым, не стремящимся сразу осудить ближнего.

Я не смог изобрести подходящего ответа и промолчал. Она опять улыбнулась, на сей раз искренне и широко, и продолжила:

— После того как мы с Сэмом поженились — шесть лет тому назад, — я почувствовала, что появилась возможность начать жизнь сначала. Скажу по совести, я этот шанс использовала. Жизнь стала меняться сразу после того, как я начала петь в церковном хоре. У меня хороший голос, мистер Гудвин, и я много лет выступала в ночных клубах — здесь, в Поконосе, в Кэтскиллсе и даже в небольших заведениях Вегаса. Можете себе представить, среди какого рода людей я вращалась в те дни.

Она сделала паузу, чтобы вздохнуть и отпить еще кофе. Чашка так сильно тряслась в ее руке, что казалось, кофе сейчас расплещется.

— Но вам, наверное, не хочется выслушивать всю эту чепуху.

— Я готов выслушать все, что вы пожелаете сказать.

За эти слова известный психотерапевт доктор Арчи был награжден еще одной улыбкой.

— Мы познакомились с Сэмом месяца через три после того, как я начала петь в хоре, — сказала Карола. — Это произошло на одном из приемов с кофе и сладостями после воскресного хорового концерта. К этому времени он уже четыре года был вдовцом и... между нами возникли отношения. Вы понимаете?

Я кивнул сочувственно и спросил:

— А что же насчет Роя Мида?

— Ах да. Вас интересует, что он мне сказал... Примерно через год после того, как мы с Сэмом сочетались браком, Барни создал «кружок веры». Я была несказанно удивлена, когда Барни попросил меня войти в него. Я решила, что он пригласил меня только как жену Сэма, и сказала, что это очень мило с его стороны, но я не могу принять эту дань вежливости.